Еле слышно просвистел воздух возле моего уха – это клинок Килиана мелькнул на мгновение серебристым отблеском, в тот же миг Десволин грубо дёрнул меня за локоть, оттаскивая подальше от аторха.
Он, Ворон и Даррох как по команде обнажили мечи, окружили меня с трёх сторон и замерли, напряжённые, как натянутые струны. Туман мягко обходил пятачок заснеженной земли, который мы занимали, вглядываясь в сумеречный лес, который вдруг стал выглядеть жутким и враждебным.
В просвете между плащами Десволина и Дарроха я разглядела, как Борх отпинывает в сторону нечто круглое – голову чудовища? Было страшно и одновременно любопытно: я ведь ни разу не видела ни одного аторха, только слышала о них да ещё видела рисунки, которые передавались из рук в руки и разносились по миру перехожими людьми.
– Едем дальше! Привала не будет! – хмуря тёмные брови, сказал командир нашего маленького отряда.
– Ну, один аторх – не самое страшное, что могло произойти! – сказал самый молодой из тиульбов, русоволосый Десволин, который был истинным исполином и обладал таким широким разворотом плеч, что в шерстяном плаще выглядел просто горой. Я читала в его голосе самонадеянность.
– Только где ж ты видел, чтобы они бродили поодиночке? – Туман, кажется, понимал немного больше и не разделял его спокойствия. – Что-то его приманило.
– А главное, так близко к Долине… – присоединился к нему Килиан. – Напугалась? – Он посмотрел он на меня с долей участия во взгляде.
Почему тиульб решил вдруг, что после происшедшего он может так запросто обращаться ко мне, как к одной из своих низкородных подружек, было неясно. Но, положа руку на сердце, страху я натерпелась большого. Однако их разговор испугал меня сильнее самого аторха: эти страшные твари были совсем близко к моему дому. Кто знает, может быть, жертва моя будет напрасной, и я даже не успею достигнуть Излаумора, прежде чем орда темнозубых монстров… Впрочем, не будем об этом даже помышлять.
Но тиульбам знать о моих страхах было ни к чему, поэтому я повела плечами настолько выразительно, насколько это можно было сделать внутри мехового одеяла, и молча проследовала в свою куриную клетушку на колёсах. Все в мгновение ока расселись по коням, и клетушка вновь покатила. Воины, думая, что я ничего не слышу, переговаривались.
– Видали, какая? – тихо засмеялся Десволин, уверенный, что скрип колёс и цокот копыт заглушают для меня его слова.
– Такое чудо вижу впервые, – ответил ему Туман. – Как будто куколку фарфоровую везём. Дурные у меня предчувствия, ох, дурные…
– И у меня также, – кашлянул Борх.
– А я впервые вижу и девку с сиреневыми волосами, и аторха, который вместо того, чтобы сразу кинуться и разорвать добычу, стоит и любуется на неё, – мрачно подытожил Ворон.
– Даррох, ты чего думаешь? – спросил неугомонный Десволин, у которого вдруг развязался язык.
– Я думаю, что дело наше неблагодарное и шкурами рискуем мы зазря, – со вздохом пояснил рыжий тиульб, который по причине недостатка зубов сильно шепелявил.
– Это почему это?
– А потому как, даже если мы благополучно доставим Айволину невесту в Излаумор, Волчица тут же придушит её. И хорошо, если только её, а не вместе с нашим королём, удумавшим обжениться.
Тут уши напряглись на пределе своих природных возможностей. О какой волчице идёт речь?
– Айна проглотит и не поморщится. Это да, – хохотнул Десволин.
– Заткнитесь уже, – буркнул на них Килиан Борх. – Едем молча. Ждём желтоглазых.
Дальше воцарилось молчание. Под однообразное покачивание и шорох колёс я погрузилась в глубокий сон.
Во сне мне виделись сиреневые розы, цветущие зимой в нашем саду, отец, обнимающий сестёр, которые так и остались навсегда малышками, и Вереск, чертящая охраняющие знаки стоя на крыльце Великого дома.
– Ты больше не Цветочек, – сказала она мне вновь и начертала очередной знак оберега. – Прощай, Иммериль.
Она ушла! Я широко раскрыла глаза с полным осознанием того, что наша с ней незримая связь вдруг лопнула. Удар Борха убил её или Вереск, добровольно передавая ему ответственность за меня, отдала то, что удерживало её в живых?
Что-то было не так. Моя повозка стояла на месте. Негромкое ржание издала лошадь Ворона справа от меня. Я вслушалась и попыталась разглядеть в узенькое окошко хоть что‑то, но стояла глубокая ночь и тьма кромешная. Судя по звуку мягкого приземления, Десволин спешился. Остальные уже стояли на ногах. Тихо-тихо вынул меч из ножен Даррох.
Они чего-то ждут. Я выхватила из кошелька кинжал, казавшийся мне не грознее зубочистки, и сжала его рукой, отчего ладонь накрыла почти всё лезвие.
Ещё мгновение – и послышались топот, рычание и лязг мечей. Глаза разглядели мелькание множества человекоподобных силуэтов. Аторхи! И на этот раз их было много. Коротко вскрикнул Даррох, выругался Ворон.
Моя повозка вдруг начала раскачиваться и повалилась набок, дверцей вниз. Я догадалась, что это сделал силач Десволин, чтобы тварям сложнее было до меня добраться.
Послышался удар, затем ещё один: кто-то пытался пробить дыру в моём убежище. Ещё немного – и внутреннюю обивку повозки разорвал короткий широкий клинок, который с фанатичным упорством увеличивал проём. Тёмная рука пролезла внутрь вслед за клинком, и я в исступлении ужаса стала колоть её кинжалом. Рука исчезла, но следом появились ещё две, которые стали ковырять обшивку, отрывая от неё куски. Наряду с этим кто-то другой продолжал долбить повозку снаружи.
Шум боя не стихал, и в появившийся проём сунул голову, а затем и плечи один желтоглазый. Он потянул ко мне руки и тут же сник, наполовину повиснув в дыре и почти касаясь своим отвратительным лицом моего.
– Жива? – спросил Туман снаружи, и не успела я ответить, как он глухо вскрикнул, и повозка качнулась от навалившегося тела.
Не прошло и половины шааза, как всё кончилось. У меня испарина выступила на лбу и зубы сжались до скрежета от неизвестности: чья взяла?
– Двадцать четыре! – крикнул Ворон, и от этого крика я почти заплакала от счастья. – Тот, на привале, был двадцать пятым.
Повозка снова стала раскачиваться вместе со мной. Ворон и Борх вдвоём с трудом сумели её поднять.
Килиан распахнул дверцу, выясняя, жива я или нет. Небо чуть просветлело.
– Что там? – Ворон заглядывал через его плечо.
– Вроде живая.
Я на четвереньках выползла из повозки и выкатилась наружу.
В окружении тёмных тел на потемневшем от крови снегу лежали не подающие признаков жизни Туман и Десволин. Возле них на корточках сидел Даррох, держащийся за бок.
– Силач и Туман, – хмуро констатировал Ворон. – Даррох, выглядишь погано!
Рыжий тиульб охнул и снял шапку, зажимая ею льющуюся из раны кровь.
– Хвосты Теволены! Держись, шепелявый. – Борх, который и сам-то не отличался цветущим видом, дохромал до него.
Я вернулась в повозку и стала выгребать из неё одеяла в поисках неведомо куда запропастившегося сундучка. Наконец он сыскался. Я трясущимися руками стала перебирать склянки в надежде, что найду нужные. Но глаза отказывались видеть то, что трогали руки. Перебрав содержимое на три раза, я всё же нашла склянку с нужной микстурой и баночку травяной мази.
– Два маленьких глотка. – Я сунула Дарроху микстуру в рот. – Закроет кровь!
Сама, толком не понимала, два ли глотка ему делать или меньше. А может, больше? Назвала какое-то среднее значение, пришедшее на ум. Напитала оторванный, свёрнутый вчетверо лоскут ткани мазью и прижала к ране.
– Сам держи! – Наложила сверху его же разбитую в кровь ладонь. Больше я не знала, чем помочь. Вереск бы знала точно, а я нет.
– Укутайте его потеплее! – велела Борху и присела возле мёртвого Тумана. Смотреть на него было страшно. Бледная Госпожа уже была здесь и баюкала воина в своих объятиях. А вот к Десволину она только протягивала тонкую белую руку, но мужчина не хотел её принимать.
– Десволин, – протянула я его имя, напевно выводя гласные, как будто завела протяжную песню, как учили меня когда-то давно-давно в храме светлых ведов. Учили, а я не особенно слушала, думая, что это всё мне не пригодится: рядом будет отец или Вереск – те, кто наверняка знает, как лучше.
– Десволин…
Бледная Госпожа взглянула на меня обиженно и поджала губы.
По залитому кровью лицу силача пробежала судорога. Закрытые веки дрогнули и чуть приоткрылись.
Я приложила к его губам склянку с микстурой.
– Два глотка. Хотя тебе, наверное, всё же три.