Элизабет
В мою комнату установили новую мебель и оставалось только прибраться. Мама думала, что этим займется Дороти, но можно подумать у нее нет занятий поинтереснее.
Первым же делом я открыла окно и проветрила комнату. В моей обители не должно пахнуть никем посторонним. Особенно какими-то рабочими.
Это не неуважение к людям рабочей профессии, это неуважение к людям в принципе. Когда-то именно люди развязывали войны, нападали друг на друга, а потом вдруг прекратили и объявили перемирие? Как им можно доверять? Вот и я не знаю.
В окне я заметила, как машина матери выехала за ворота и за ней закрылись двери.
Миллиарды людей взаимодействовали друг с другом каждый день. Заражались, от этого умирали, ходили на свидания, рожали детей, и умирали от этого тоже.
Выйти из дома означало потерять тихое и спокойное место. Однако на следующей неделе, отец сам грозился отвезти меня в общежитие и помочь распаковать вещи. Как мне это сделать? Где найти силы выйти за ворота? Кто мне будет готовить лазанью на завтрак? Кто мне вообще будет готовить? Или ходить за продуктами в магазин? Я погибну в мире.
Взяв в руки телефон, я открыла чат, надеясь, что Ар197 будет онлайн. Но нет. Что мне мешало выйти в город? В этом не должно было быть ничего сложного. Водить машину мне не нужно – с этим может справиться и телохранитель. Второй будет сидеть на пассажирском сидении и постоянно хмуриться. Их наушники будут сильно выделяться, потому что на глухих они не похожи, а зачем в таком случае им эти штуки в ушах.
Я не любительница привлекать к себе внимание. И не потому что я страшная, уродливая или толстая. Я очень даже красивая и аппетитная. Скорее именно поэтому. Мои волосы всегда хорошо уложены, зубы белые и ровные, кожа свежая и чистая. Все это привлекает слишком много внимания в мире, где фастфуд правит сознанием.
С другой стороны, выходить в мир лучше постепенно. Быть брошенной собственными родителями в маленькой грязной комнате в первый за долгое время выход из дома слишком жестоко.
Я переоделась в мешковатую одежду, кроссовки и бейсболку. Ее я опустила пониже, чуть ли не на глаза. Не хочу знать, кто на меня пялится.
– Эй, как там вас, – я обогнула дом и подошла к домику охраны, – отвезите меня в город. Мне нужно пройтись по магазинам.
Два человека с недоверием посмотрели на меня, а затем друг на друга. Ничего удивительного. Это моя единственная просьба за десять лет.
– Как пожелаете, миз.
Отлично. Терпеть не могу, когда меня так называют. Миз. Что это вообще значит? Слишком стара для походов по магазинам, но довольно молода для звания почтенной леди? Меня передернуло. Уверена, все не так, каким я себе это представила. Просто они не привыкли меня сопровождать. Может быть, они вообще меня никогда не видели. Я их точно.
Сев в машину, я резко передумала. Оно того не стоит. Паника мгновенно поднялась до моего горла. Нет, это была не паника. Выбравшись из закрытого пространства автомобиля класса люкс, я еле успела добежать до домика, где Мигель хранит инструменты. Желчь, смешанная с паникой, подступила слишком близко к горлу и меня стошнило.
– Блядство.
Я вытерла рот рукой и сползла по холодной окрашенной стене. У меня никогда не получится выбраться за территорию. Я достала телефон и снова зашла в чат. На этот раз мне было все равно, как скоро я получу ответ.
«Я не могу заставить выйти себя из дома. Даже на машине. Меня стошнило».
Я заставила себя встать и умыться, и выпить воды. Телефон жалко пискнул.
«Почему ты так ненавидишь людей?»
«Потому что они глупые существа».
Я глубоко вздохнула и посмотрела в сторону двери. Второй раз меня вряд ли стошнит. Стоит сделать над собой усилие и дойти до конца.
Спрятав телефон в карман безразмерной толстовки, я вышла на свежий воздух полная решимости бросить себе вызов. Потому что, если у меня получится сделать это, у меня получится сделать что угодно.
Давно я не посещала магазины. Они сильно изменились. Стало больше глянца, но меньше выбора. Хотя выбор меня особо не волновал. В конце концов, это была всего лишь тренировочная вылазка. Я добралась до магазина с четвертой попытки и не умерла по пути, так что последнее, о чем я сейчас думала – это то, что мне купить. На телефон пришло сообщение:
«Получил работу чьей-то мечты».
Я хмыкнула.
«Нахуй ты тогда ее получил, если это не твоя мечта?»
«Нахуй ты вышла из дома, если не хотела этого?»
Я громко рассмеялась. Один из моих телохранителей с тревогой на меня посмотрел.
«Мне нужно что-нибудь купить в колледж».
«Купи черный спортивный костюм. В нем удобно передвигаться».
Такого добра мне покупали мало. В основном маме нравились затейливые коктейльные платья, расшитые всяким дерьмом, но она так радовалась, когда дарила их, так что я ни разу не рискнула сказать, что они выглядят как смерть, а то и страшнее. Сокрытие некоторой части информации не является ложью в прямом смысле. Так что не считается.
Через час я скупила половину спортивного отдела. Думаю, чтобы перевезти все мои вещи в общежитие, мне понадобиться две грузовые машины.
Люди от меня не шарахались, ко мне не приставали, телохранители со мной не заговаривали. Со мной никто не заговаривал кроме работников магазина и это мне нравилось. Быть невидимкой я старалась всю свою жизнь. Теперь я делаю успехи на практике.
В целом, мое настроение находилось на отметке «удовлетворительно». Это лучшее, что могло случиться. Так что, забыв большую часть тревог и окончательно раздвинув границы, я отправила голосовое сообщение своему приятелю по переписке.
– Эй, я сделала все как ты и сказал. Хочешь начистоту? Спортивное барахло куда лучше чертовых платьев, которые мне постоянно пытаются всучить. Да и среди людей не так хуево, как мне казалось раньше.
Одна из продавщиц посмотрела на меня с тревогой и показала пальцем на табличку, изображающую перечеркнутый светящийся мозг. Я удостоила женщину своим самым злобным взглядом и вышла из магазина. Я потратила там крупную сумму, чтобы со мной не смели так обращаться.
Моя натура такова, что я злопамятна и обидчива. Так что я пожаловалась своему телохранителю. У него не оставалось выбора, как вернуться в магазин и провести беседу с этой женщиной.
Хотя у меня и были сомнения по этому поводу, когда он вышел, дверь за ним закрылась. Щелкнул замок и появилась табличка «закрыто». Невероятное удовлетворение разлилось по телу. Не одна я страдала и мне этого было достаточно.
Вернувшись домой, я решила погуглить, что означал тот предупредительный знак. И снова грязь и ложь. В интернете ее больше, чем на улицах? Наверное. По крайней мере, больше не казалось хорошей идеей сидеть в сети так долго. Простые бумажные книги способны дать знаний ничуть не меньше.
То, что мне выдали, считая за проверенную информацию, – полная хуйня. Я ни за что в жизни не поверю в то, что существуют некие паранормальные, стремящиеся установить свое господство на планете людей. Что за чушь! Видимо, чтобы быть журналистом, большого ума иметь не надо. Лишь отменное воображение и дар колко высказываться. Может быть, и мне стоит выбрать журналистику, ведь со специализацией я еще не определилась.
Знаю, отец настаивает на политике, но мне все равно. Пока что. Если этот монстр действительно решит забрать у меня трастовый фонд, то я лучше устрою харакири на его глазах. Я и политика – вещи совершенно не совместимые: сложно найти человека, интересующегося политикой меньше меня. Даже мама как-то с ней связана. Еще бы! Жена сенатора, могу только представить, какое давление на нее оказывает общество. Во всяком случае, она прекрасно справляется с этим дерьмом.
Я снова посмотрела на пакеты, стоящие на кровати. Я сделала это – вышла за ворота и не умерла. Не заболела, не покалечилась, мне почти не пришлось взаимодействовать с людьми. Что может быть лучше?
Возможно, я зря переживала и в колледже все будет не так уж и плохо. Каждый будет заниматься собственными делами. Надеюсь, меня там запишут под именем маминой сестры ее брата по отцовской линии, и я буду не ДиЛаурентис. Это имя слишком хорошо известно всем вокруг, чтобы у меня хватило гонора его достойно носить и не опозорить в течение четырех лет. А ведь это достаточно долгий срок и произойти может все, что угодно.
***
Сбор вещей занял почти всю неделю. Мама помогала мне, как могла и постоянно подсовывала дерьмовые платья для завтрака на природе или для напитков за крикетом. Хотя о каком крикете может идти речь, в Теннесси в него никто не играет.
Дороти старалась как могла: она кормила меня моими самыми любимыми блюдами – лазаньей, печеньем с кокосом, креветками и салатом с перцем чили.
Не представляю, что буду делать без ее стряпни.
Отец говорил, что я не буду думать об этом уже через неделю. Мне дозволено питаться в ресторане и приглашать будущих друзей. На счет последнего у меня были большие сомнения, однако, я понимала, одной в мире колледжа выжить будет не просто. Может быть не все люди были идиотами? В конце концов, Эйнштейн не был идиотом. Существовало много ученых, которые внесли большой вклад в развитие науки. Наверное, стоило дать дружбе шанс.
Я достала телефон и открыла чат. Печатать не имело смысла, после того, как я отправляла голосовое. Плюс так быстрее передавать информацию.
– Эй, товарищ по несчастью, в течение недели я паковала вещи и наслаждалась пирожками бабуси пока эта халява не кончилась. Знаешь, я готова дать людям еще один шанс. В конце концов, в одиночку преодолеть все это дерьмо у меня вряд ли получится. Эм… думаю, я готова двигаться дальше. И спасибо, за то, что все это время с пониманием относился к моей странности. Да, определенно я ценю это».
Улыбка тронула мои губы. За последнюю неделю я сделала огромный шаг вперед, такой, какой не делала многие годы. Конечно, я буду скучать по своему удобному и слишком комфортному убежищу, но я быстро привыкну. Я умная, так что учиться не составит проблем и у меня столько много денег, что если друзей найти не получится, то я их куплю.
В любом случае, отец захочет устроить большой ужин на день благодарения, а значит у меня в запасе достаточное количество времени, чтобы подготовиться. Передо мной стояло два пути: либо сражаться до конца и стать лучше, либо позволить этому уничтожить себя сразу же.
Второй вариант был довольно странным, потому что на хуя я тогда так старалась и заставляла себя покинуть территорию дома неделей ранее.
В общем, получалось, что выбора-то у меня и нет.