Элизабет
В мире, где нет войн, где все жители Земли научились существовать в ладу друг с другом, где безопасность не пустое слово, я просыпаюсь каждый день под пение птиц, под палящим солнцем. Его лучи ласкают мою нежную загорелую кожу каждый раз, когда я открываю глаза и переворачиваюсь на спину. Чистый воздух, огромное пространство, окно во всю стену и вид на потрясающий сад заставляют меня чувствовать умиротворение и нежелание покидать собственное убежище.
Остальные называют это простой комнатой, но я чувствую себя в своей тарелке, чувствую себя собой только здесь. Мне нет нужды покидать это место. Мой отец сенатор штата. Моя мать потрясающий управленец. Она руководит всеми в радиусе пятиста километров, всеми, но не мной. Я ее единственный ребенок, у которого есть все права и нет ни одной обязанности.
У меня шикарная жизнь: в школу я не хожу, отдавая предпочтение домашнему обучению, друзей у меня нет, мне не приходится лгать, говоря, как я счастлива иметь таких прекрасных подруг. Мне никогда не придется работать, ведь трастовый фонд никуда не денется, а пока мне только восемнадцать, отец оплачивает все мои счета.
Родители очень занятые люди, так что я часто остаюсь дома одна. Почти одна, у нас есть Дороти – домоправительница и Мигель – садовник. И сотня охраны, но они не мешаются под ногами. Еще одна причина не покидать свой чудный дом – не придется таскаться с парой телохранителей по грязным окрестностям города, где все друг друга знают и распускают самые нелепые сплетни.
Мое уединение – благо. Моего лица никто никогда не видел, ни один журнал не сфотографировал меня в непотребном виде, я ни разу не опозорила честь семьи, не лечилась от нарко или алко зависимости, не взболтнула лишнего, не залетела, не сбежала из дома, не растрепала грязные секреты семьи или что-нибудь в подобном роде.
Мне нравится мое затворничество. Блин, да я в полном восторге.
Родители считают, как и все окружающие меня люди, что у меня агорафобия. Что ж, когда-то действительно так и было. Это началось внезапно для всех, в том числе и для меня, но жертвовать комфортом в угоду общественному мнению было бы глупо. Хотя родители сильно обеспокоились. Частые визиты психолога и долгие нудные разговоры по душам действительно принесли свои плоды: пару лет назад я начала выходить в сад. Мне начало казаться, что понятие дом – это не только стены здания, но и люди, и растения, и чудные цветы вокруг. В общем, пока я на своей территории и меня окружают высокие стены, спасающие от внешнего мира, я в порядке. Тем более у меня есть все, что нужно – у меня есть Дороти.
Дороти такая милая. Она мне как бабушка. Без нее я была бы вечно голодным подростком. Ее завтраки занимают в моем распорядке дня отдельное место. И она никогда мне не перечит: если я захочу лазанью на завтрак, то у меня будет лазанья на завтрак.
На удивление, Дороти одна из пяти человек, которых я не хочу убить. То есть она полностью может расслабиться. Я знаю ее с тех пор, как мне исполнилось пять, а может быть шесть. Мама взяла ее на работу в этот дом временно, потому что Дороти нужно было получить вид на жительство, а моя мама очень добрый человек. Как оказалось, такое сотрудничество настолько полюбилось обеим, что вот уже тринадцать лет как длится эта идиллия. Вообще-то, мама не хотела брать на работу никого молодого и симпатичного, и особенно никого по имени Моника, как предлагал отец. Так что я полностью довольна. Дори, как я иногда ее называю дразнясь, милая и заботливая. Она любит нас как свою семью, а что самое главное – они никогда не врет.
Я не переношу ложь. Просто не перевариваю. Но быть честной сложно. В третьем классе я поймала одну девчонку за враньем и разобралась по-своему, за что потом и поплатилась. С тех пор я на домашнем обучении, не контактирую с людьми и никогда не вру.
Еще один человек, которого я не представляю мертвым – наш садовник Мигель. Я иногда помогаю ему с садом. Делаю всякие разные штуки типа озеленения и пересадки цветов, поливаю из шланга пальмы на заднем дворе и наблюдаю, как он удобряет землю мульчей. Вот уже пару лет он помогает мне вырастить виноград, но буду честной, пока выходит не очень. Наверное, у меня нет достаточных умений или чего-то подобного, но это скорее досадно, нежели меня расстраивает. Моя жизнь слишком идеальна и в ней нет места для такого дерьма, как сожаление или горечь.
Мигель умный мужчина. Он многое знает, все подмечает, но всегда молчит и не распространяет слухи. Я тоже так делаю: помалкиваю. В конце концов, выпендриваться я не люблю, а ведь именно для этого и нужно выставлять напоказ свои знания.
Мой ай кью равен 139. Если бы я хотела, я бы могла уже как два года учиться в колледже. Однако я понимаю, что мне это и на фиг не сдалось. Колледж нужен обычным людям, которым всю жизнь предстоит работать по семьдесят два часа в неделю. Я к таким не отношусь. Колледж мне нужен лишь для успокоения душевного состояния отца. Это его безумная идея. Но, поскольку, я люблю своих родителей, мне придется следующие четыре года просидеть перед компьютером, сдавая зачеты и экзамены онлайн. По крайней мере, мне не нужно будет ехать в студенческий городок и делить комнатушку размером с орех с другим человеком.
Черт, да я не вытерплю никого из этих неудачников. Пройдет максимум пять минут, прежде чем моя секира коснется их шей. Но пусть я и богатый привилегированный ребенок, убийство человека карается серьезно, а расстраивать родителей и распроститься с удобной уединенной жизнью меня совсем не вкатывает.
В принципе, все мои дни похожи один на другой и мне это нравится. Каждый день я придерживаюсь четкого расписания вплоть до минуты. Всему отведено свое время. Такой порядок в окружающем меня пространстве делает жизнь спокойной и размеренной.
В плохие вечера, когда настроение скатывается до отметки «минус один», я ворую алкоголь из кабинета отца, а Дороти делает вид, что ничего не замечает. Говорю же, она прелесть.
Входная дверь хлопнула громче обычного. Это значит, что отец вернулся в ужасном настроении и ему потребуется уединиться в своем кабинете для решения важных проблем. Он будет пить виски и сидеть с хмурым видом на кушетке. А значит, что сегодня у меня сухой закон. Пить вместе с родителями – край отчаяния.
– Элизабет.
Громкий властный голос отца заставил меня напрячься. Кто знает, какие у него проблемы. Вряд ли мы обанкротились в одно мгновенье, но, если честно, я не хочу ничего знать о политике и о том, чем занимается отец и над чем работает мать. Я не смотрю телевизор и не читаю новости в интернете как раз по этой причине.
– Элизабет, – отец постучал в мою слегка приоткрытую дверь и сразу же вошел в комнату. – Нам надо поговорить.
– Эй, па, что случилось?
Он сел на край моей кровати, развязал галстук и посмотрел на меня так, будто ждет от меня чего-то, помощи или совета, или типа того. Скажем так, я плоха во всем этом.
– Что случилось? – мой голос не дрожал, но обеспокоенность отца на меня давила.
– Ты не глупый ребенок, Элизабет, ты понимаешь, что твое положение в обществе становится с каждым годом все более значимым, – он развел руками. Я сглотнула. Определенно разговор носит отвратительный характер: от меня чего-то ждут, на меня надеются. Не могу терпеть таких ситуаций. – Это значит, что тебе следует задуматься о будущем действительно серьезно. Тебе уже исполнилось восемнадцать, ты должна понимать, какая ответственность на тебе лежит.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты единственный ребенок в семье ДиЛаурентис, а значит, я ожидаю от тебя того, что ты пойдешь по моим стопам и после колледжа придешь работать в штаб моей кампании.
– Уйти в политику? Да ты шутишь!? – я даже рот открыла от удивления. Отец не может меня так сильно ненавидеть, чтобы заставить работать. Должно быть я сплю.
– Элизабет, я совершенно серьезен. Ты знаешь, что я занят серьезным делом, мне нужны помощники, люди, которые понимают мою работу.
– Я понятия не имею, что ты там делаешь и, честно сказать, мне это не интересно, – я вскочила на ноги и принялась мерить комнату шагами. – Меня вообще политика не интересует.
– А что тебя интересует?
Отец тоже поднялся на ноги и в который раз развел руками.
Честно сказать, меня интересует не так много вещей, но они все находятся в этой комнате.
– Я… ну, ты знаешь, немногим увлекаюсь.
– Мы публичны. От наших решений зависят жизни множества людей. Хочешь ты этого или нет, но ты пойдешь по моим стопам.
Он серьезно разозлился. Мне же разговор казался пустым и бесполезным. Я никогда в жизни не сделаю то, чего не захочу сама. И где вообще мама? Она бы очень помогла мне одержать победу и отстоять свою независимость. Она меня никогда не ограничивала и всегда оказывалась на моей стороне.
– А мама в курсе?
– Мы с твоей матерью вместе приняли это решение. Ты не можешь вечно сидеть в четырех стенах.
Что? Еще как могу!
– Что это значит? – мне уже не нравилось к чему все идет.
– Это значит, что ты пойдешь в колледж как все нормальные люди, а потом придешь ко мне и станешь поддерживать кампанию.
Земля ушла из-под ног. Что значит, я не останусь в своей комнате? В каком смысле я пойду в колледж как нормальные люди? Я замотала головой.
– Еще как пойдешь! Ты должна научиться общаться с людьми, в будущем тебе это очень пригодится. Где ты видела политика, который не умеет общаться с людьми.
– Где ты видел политика, который не интересуется политикой? – я закипала.
– Ты втянешься. У тебя есть целых четыре года, чтобы стать успешным спикером и построить репутацию.
– Ни за что! Я никуда из этой комнаты не выйду.
– Элизабет, – отец вздохнул и потер пальцами переносицу так, будто он от меня устал. – Если ты не согласишься на это добровольно, то у тебя не останется выбора. Не заставляй меня принимать такие меры.
– О, надо же! Мистер Патрик Конрад ДиЛаурентис Третий мне угрожает?
– Если тебе так угодно.
– Угрозами меня не напугать, папа. Но с твоей стороны – это как минимум подло.
– Согласен. Ну и что с того?
В смысле?
– Элизабет, ты пойдешь в колледж и получишь не только хорошее образование, но и заведешь полезные знакомства. Иначе я лишу тебя трастового фонда и каких-либо денег в принципе.
Что за отец так поступает со своим ребенком? Злость растеклась по моим венам и превратилась в яд. Отец даже не стал дожидаться моего ответа, он просто вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.
В припадке ярости я разрушила половину своей потрясающей комнаты.
Мое дыхание сбилось, с левой руки капала кровь – видимо я смогла нанести вред не только мебели, но и себе. Но такой поворот меня особо не волновал. Как я буду жить без трастового фонда? Моя жизнь закончится. Я снова громко выругалась и пнула кучу книг, которые оказались рядом с моей ногой.
Телефон жалобно пискнул на моей кровати – единственное, что осталось в приличном виде. Завтра этой комнате понадобится ремонт.
Я села на кровать и глубоко вздохнула. Что я сделала, чтобы быть так жестоко наказанной.
Телефон снова пиликнул.
Последний человек, с которым мне комфортно был… да я не знаю кем он был. Я ничего про него не знала. Его ник Ар197 и мы познакомились в интернете на форуме по международному праву три месяца назад. Мне было скучно, и я бродила по сети в поиске неизвестно чего. Одно за другое зацепилось, и я оказалась на сайте соседнего городка по государственной бесплатной правовой поддержке.
Там я схлестнулась с каким-то мудачилой, а Ар197 влез в нашу открытую переписку, и отправил гавнюка в далекое путешествие по пустынным берегам Небраски. С тех пор мы иногда переписываемся в интернете. Он или она, оно, мне не друг, вообще никто. Но это существо умное и мне с ним интересно. Я понятия не имею какого этот Ар197 пола, расы, возраста, откуда родом, бедный или богатый, какую школу окончил и окончил ли вообще. И мне все равно. Про меня собеседнику тоже ничего не известно. Мой ник ДаПошелТы12345 не говорит ровным счетом ни о чем.
«Если бы все были вокруг более-менее умными, это был бы идеальный мир».
«Я еле сдержался, чтобы не сломать нос придурку».
Какому придурку и что вообще происходит я не знала и знать не хотела. В данный момент в моей жизни разворачивалась самая настоящая драма, бороться с которой, я была не в состоянии. Точнее у меня не было рычагов воздействия.
Поэтому я набрала ответное сообщение:
«Вполне возможно, этим придурком был мой отец. Ненавижу его».
«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ»
Вот так просто незнакомый человек вторгался в мою обитель. Но справедливости ради, я сама завела этот разговор. Впервые в жизни я посмела высказаться в подобном ключе про своего отца, да еще и постороннему человеку. Но мне хотелось кричать, так несправедливо со мной поступали. Как я смогу покинуть свой идеальный мир и выйти в общество с его лицемерием, грязью и всем тем идиотизмом, который в себе несут люди.
«Отец заставил идти в колледж»
Спустя пару секунд пришло еще одно сообщение:
«Эм. Все отцы такие. Ничего нового. Рано или поздно, тебе бы пришлось покинуть дом».
Да что он понимает! Мой дом как моя собственная маленькая страна. Это вся моя жизнь, весь мой мир. Я не могу выйти за ее пределы. Там, за стеной один мусор и нечистоты. Навязчивость людей зашкаливает. Все ищут одобрения тех, кто им даже по-настоящему не интересен. Мерзость.
«Я предпочла бы никогда это не делать. Люди мне неприятны. Предпочитаю держаться от них подальше».
«Люди могут быть опасны. Они сами себе звери».
«Ты себя к ним не причисляешь. Отчего так?»
Ответа не последовало ни через пять минут, ни через полчаса, ни на следующее утро.
Когда я проснулась, птицы все так же пели, солнце продолжало светить. Мир не перевернулся, не исчез, не взорвался.
В саду Мигель поливал кустарники, по дому разносился запах свежеиспеченных булочек. Мой организм не справлялся.
Спустившись в столовую к завтраку, я не ожидала увидеть родителей. Обычно в это время они уже расходятся по своим делам, но сегодня видимо они собирались продолжить наш большой разговор. Тот самый, из-за которого моя комната стала похожа на развалины.
– Заглянула в твою комнату, милая, тебе нужно заказать новую мебель. Как на счет встроенных стеллажей из массива дуба?
Мама не казалась расстроенной или типа того. Она ела булочку, пила кофе, а ее прическа была идеально уложена. Сложно представить более собранного человека, чем эта женщина.
Отец видно тоже остыл: он выглядел тихим и спокойным, будто угроза лишить меня денег мне почудилась в бреду.
– Итак… – я облокотилась на стул и начала покачиваться. В основном чтобы успокоиться. – Что на счет вчерашнего разговора? – слово разговор я взяла в кавычки, потому что разговора не было. Меня поставили перед фактом. – Я имею в виду шантаж, конечно.
– Элизабет, это не шантаж, а небольшая мера воздействия, – отец и глазом не моргнул.
– Ну, как по мне, так это одно и то же.
– Лиз, присядь, – мать ласково улыбнулась, и мне ничего другого не осталось, как последовать ее просьбе. Что угодно, если это поможет не выходить из комнаты. – Ты же знаешь, как сильно мы с отцом тебя любим. Это все во благо.
Я попыталась возразить, но мне не дали и слова вставить. Родительское доминирование.
– Время, проведенное в колледже, станет самым лучшим в твоей жизни: новый опыт, новые знакомства, вечеринки, коктейльные платья, – она взяла меня за руку, – и потом, я встретила твоего отца на занятиях по экономике. Только представь, как бы могла сложиться моя жизнь не поступи я в колледж.
– Ма! Я поступила в колледж, но я планировала обучаться онлайн.
– Милая, это не одно и то же. Нельзя всю жизнь провести в комнате. Тебе нужно выйти в свет, может быть встретить достойного человека, с которым ты в последствии свяжешь свою жизнь.
Я запрокинула голову и уставилась в потолок. Вот мы и подошли к этому разговору. Мне всего восемнадцать, но меня уже толкают во взрослую жизнь, полную разочарования, негодования и шоколада, смешанного с алкоголем. Лучше не иметь никаких планов вовсе, чем стремиться к той жизни, которую для меня приготовила мама.
– Каролин, ей не о браке нужно думать, а об образовании. Приобретение и закрепление связей – одна из важных составляющих политической карьеры, – отец отложил газету и нахмурился маминым словам. Понятно, его тоже не радовала перспектива выдать меня замуж. – Элизабет станет моим приемником. Наша страна нуждается в сильных личностях, в лидерах, которые смогут повести за собой. В людях, которые способны правильно разговаривать и чьи слова могут задеть за живое.
Я бы не хотела общаться с людьми.
Мне неприятна сама мысль о том, что я покажусь за воротами моего дома.
– Черт, я даже на собственный выпускной не пошла, как я пойду в колледж? Как я смогу жить в общежитии и делить комнату с еще одним человеком?
– Я ходил в колледж, у меня был сосед по комнате, я состоял в братстве. Когда твой дед взял меня на бесплатную стажировку в свою компанию, я был счастлив настолько, что это не описать словами. Тебе требуется только ходить и учиться.
– Пап…
– Разговор окончен, – отец встал из-за стола и направился к выходу. – Элизабет, у тебя есть все и даже больше. У большинства людей нет ничего.
С этими словами он ушел. Сел в машину, нажал на газ и скрылся за воротами. Для него это было обычным делом. Я не уверена, что смогу так же легко покинуть это место. Нет, это будет мучительно сложно.