Лана
Настойчивые руки скатали ткань платья до талии и приоткрыли бедра. Нежные пальцы подцепили край трусиков и одним слаженным движением порвали кружево. Эдгар дышал тяжело, через нос, губы раскрывались в невысказанных фразах, но он молчал, будто боялся, что любое слово – разрушит тонкую иллюзию их безумия.
Двигаясь выверено, будто голодный тигр, он приподнялся и снова опустился к губам. Покусывал, мял их, отодвигался, чтобы судорожно вдохнуть, окинуть Лану хищным взглядом и снова напасть. Немного грубо, но так сладко, что она ни о чем другом в тот миг не могла думать.
Только отдавалась ему полностью.
Каждый мускул напрягся от предвкушения, в кончиках пальцев бесновался горячий пульс, в паху будто распустился огненный цветок, что лозами обвил поясницу, запустил корешки в тесную глубину и потягивал-потягивал до болезненно-сладкой истомы.
Лана знала, что Эд не отступит. Чувствовала это по точным движениям его ладоней, что сминали грудь и осторожно сдавливали шею, приподнимая подбородок и раскрывая губы сильней. Глубокие поцелуи прерывались на короткие вздохи, между которыми они сталкивались дрожащими телами, но Эдгар не спешил, сам не раздевался, а лишь нападал и кромсал ее терпение, отчего хотелось его больно укусить. Казалось, он сдерживается из последних сил, как натянутая тетива лука. Ещё миг – и вылетит стрела.
Приятное наслаждение, охватив низ живота, вынудило Лану дернуть мужчину на себя. Пальцы неожиданно сильно обожгло, будто она окунула их в кипяток или тлеющие угли.
Зашипела.
Непроизвольно убрала руки и распахнула глаза. Мужчина горел. Полыхал. Отчего Лана задохнулась криком.
Эдгар отпрыгнул от кушетки, как ужаленный, пламя сникло, как будто и не было ничего, а мужчина, быстро застегнув брюки и запахнув рубашку, влип спиной в стену.
Он молчал и не шевелился, а Лана ошарашенно смотрела на его силуэт и не понимала, что происходит. Что это за иллюзии с огнем на коже? Это пугало!
– Я… п-пров-веду т-тебя, – тихо и сбивчиво сказал Эд, поразив в самое сердце.
Лана сдвинула ноги, поправила смятую юбку, приподнялась. Белье не стала искать, его уже не спасти.
Глаза Эда все еще светились в темноте, но она ничего не спрашивала, потому что его отказ поразил больше. Ее словно ударили по затылку, хотелось только сбежать и разрыдаться в одиночестве.
Стало противно от самой себя. Эд так отпрыгнул, словно она смертельно заразная. Снова поражение? Почему именно с ним ничего не складывается? Уговаривать и умолять больше не станет, придётся капитулировать. Это ниже ее достоинства – бегать за мужчиной, который без явных причин в последний миг отступает.
Сказал бы уже в лицо, что не так, но нет же… Искушает, манит, чтобы в конце выбросить, как мусор. Зачем тогда вообще позвал?
– Мне больше не приходить? – сухо спросила Лана, расправляя длинные белые рукава платья и пристально глядя Эду в глаза. Пальцы дрожали, голос срывался в хрип.
Такого унижения она не испытывала со времен школы, когда ее окропил чернилами потекшей ручки взбесившийся одноклассник, мол, она ему списать контрольную не дала. Единственную праздничную блузу, что досталась Лане от мамы, пришлось выбросить, отстирать не получилось. Как же она тогда плакала… И сейчас словно окунулась в тот день, в тот миг. Будто ее толкнули на пол и потоптались.
– Через месяц придешь на прием, – отчеканил Эд, отворачиваясь от Ланы, словно от мерзкой букашки, – раньше нет необходимости. У тебя с зубами всё в порядке. Скол мы подправили, чувствительность понизили.
Подхватив туфли у края ковра, она зло выжала:
– Пожалуй, с меня хватит. – И рванула к выходу. С трудом надела туфельки, дрожащими руками открыла замок и толкнула дверь от себя. Сырой воздух подъезда ворвался в грудь и царапнул по горячим щекам и искусанным губам.
– Лан, – неуверенно сказал Эд за спиной. – Я… проведу.
Девушка прыснула и бросила через плечо ненавидящий взгляд.
– Не стоит, не маленькая, сама доберусь. – Чуть пошатываясь и справляясь с удушающей болью в груди, Лана ступила в коридор, чтобы уйти навсегда.
Эдгар не окликнул, не обернулся, не шевельнулся. Так и стоял в углу, будто провинился.
Направив последний разочарованный взгляд в его сторону, Лана на негнущихся ногах вышла из квартиры и побежала к лестнице, чтобы через минуту вылететь на улицу.
Свежий воздух, отрезвляющий холод, порывистый ветер. Ей нужно прийти в себя, но отчего-то совсем не получалось.
В груди словно тысячи планет взорвались, выжгли все напрочь. Лана жмурилась от подступивших слез и спотыкалась о дорожные выбоины.
Это конец. Больше нельзя с ним встречаться. Слишком болезненны и неприятны подобные отказы.
Лана бежала вперед и не сразу сообразила, что забыла в квартире врача не только сердце, но и сумочку. А доехать домой без денег не получится.
Но она не вернется. Будет до утра идти пешком через весь город, но ни за что больше не позволит себя унижать. Видеть Эда больше не хотелось. Что на нее нашло, что она все это позволила? Чем он ее отравил?