Лана
В темноте дрожали искры. В темноте качался воздух. Невидимые большие лапы скользили по щекам и собирали волосы назад, заставляя колючки ужаса впиваться в затылок.
Лана прижалась к стене, стараясь не дышать. Казалось, на нее со всех сторон таращатся кровавые огромные глаза: забирают силы, ломают волю, крошат смелость, нагоняют колючий страх.
Почему Эд так долго? Почему она не слышит его?
Казалось, прошла вечность.
И тишина отвечала хрустом веток по стеклу и тугим ворчанием Стражей.
– Эдгар? – прошептала Лана в никуда и, потеряв равновесие, от бессилия съехала по стене. Глаза хлопали, но она все равно ничего не видела. Даже проблеска: будто лишилась зрения. Уронила одежду, что Эд дал ей в комнате, сжалась в комочек и закрыла лицо ладонями, задушив вопль.
Как же она ненавидела темноту. Боялась ее до трясучки. Всегда казалось, что тьма оживает, дышит и может ранить.
Шурх. Шурх… Послышались шаги. Все ближе и ближе. Вот-вот раздавят.
Лана скрутилась до боли в позвоночнике и мышцах и задержала дыхание.
– Я не могу обещать, что все будет хорошо, – голос Эда ворвался во мрак лучиком надежды. – Но… – он присел рядом и положил теплую ладонь ей на щеку, – прошу тебя, верь мне.
Лана выглянула сквозь занавесь сбившихся волос, немного расправила плечи и коротко кивнула. Эденгар держал перед собой подсвечник: оранжевое пламя плясало в глубине его глаз, падало на присыпанные веснушками щеки алым отсветом и украшало крупные губы золотым блеском.
– Что им нужно, Эд? Почему тебя преследуют?
– Я… – он замялся и опустил растрепанную голову на грудь. – Просто не выполнил свои обязательства, вот и требуют выплатить долг.
Холодный пот, по ощущениям, превратился в лед: кожа покрылась острыми мурашками. Лана задрожала сильней и тихо всхлипнула:
– А меня за что?
– Давай же, поднимайся, нужно умыться, – Эд потянул ее под мышку и, прижимая к себе, повел дальше. – Ты просто не должна была нас с эльфом встретить. Мне жаль.
Зубы стучали друг о друга, будто чечетки. Лана усмехнулась и потерлась щекой о теплую руку Эда.
– А я не жалею.
– Вот и глупо, – мужчина убрал липкий локон с ее лица и отодвинул клеенку, что загораживала ванну. Лана присела на край и тяжело выдохнула. Сколько сил эта болячка из нее вытянула: не получалось даже улыбаться, а на плечах будто пудовые гири повисли.