Пролог
Расчерчиваю карандашом таблицу, попутно проводя подробные расчёты проекта. Грохот, который должен быть стуком в дверь, является только формальным, ведь для младших братьев и сестры личного пространства не существует. Даже не отвечаю и не отрываюсь от учёбы, когда дверь распахивается и Данька плюхается задницей на идеально заправленную кровать, сворачивает ноги в позе лотоса и выжидающе молчит, пока закончу с начатой частью работы.
Хоть этого удалось добиться от младших: не отвлекать, когда занят учёбой.
Провожу ровную линию, прописываю все данные в отведённые для этого поля и поворачиваюсь к нервно стучащей пальцами по колену пятнадцатилетней сестре. В очередной раз поражаюсь, как при такой внешности умудряется прикидываться пацаном. Ещё годик и будет отбиваться от парней, а нам, как братьям, придётся за ней приглядывать, чтобы не набила себе шишек раньше времени.
– Тебе чего, Даня? – спрашиваю со слабым раздражением.
Ужасно не люблю, когда меня дёргают во время работы.
– К тебе пришли. – лениво тянет сестра, ковыряя ногтем разодранную коленку.
– Кто? – выбиваю, подрываясь со своего места.
Она безразлично передёргивает плечами и так же спокойно сечёт:
– Не знаю. Мужчина в форме. У него какое-то письмо
– И какого хрена ты молчишь? – рыкаю, обдавая сестру бешенством.
– Ты же просил тебе не мешать. – как ни в чём не бывало добивает и спрыгивает с кровати.
Бегом пролетаю по ступеням и сразу на пороге замечаю мужика в военной форме. Притормаживаю, но не останавливаюсь полностью, пока до него не остаётся расстояние вытянутой руки. Тяжёлым взором прохожу по нему с головы до пят, уже понимая, для чего он здесь.
– Дикий Андрей Викторович? – толкает без излишков эмоций.
Сдержанно киваю и протягиваю руку для приветствия. Военнослужащий пожимает её и передаёт мне конверт со словами:
– Вам повестка на срочную службу в армии. Распишитесь здесь.
Протягивает мне планшет с ручкой и указывает место. Ставлю роспись и вскрываю конверт, не замечая, как мужик уходит, а за спиной маячат младшие двойняшки, стараясь заглянуть через плечо.
– Что это за письмо?
– Какая интересная эмблема.
– Что там написано?
– Любопытной Варваре, Даня. – обрубаю, бегая глазами от строчки к строчке.
Вечером, когда родители возвращаются с работы, помогаю маме накрыть на стол, но о визите военкома пока молчу, предупредив об этом Даньку и Тиму. Не хочу, чтобы предки узнали об этом раньше, чем младшие братья набьют животы.
Когда тарелки пустеют, а их место занимают чашки с травяным чаем, сжимаю свою в руках, делаю глоток и оставляю в сторону. Глубоко вдыхаю, на пару секунд прикрыв глаза. Собираюсь с мыслями и, конечно, готовлюсь к противостоянию. Коротко прокашлявшись, привлекаю внимание семьи и озвучиваю принятое решение:
– Сегодня мне принесли повестку из военкомата. Осенью я ухожу в армию.
Реакция родных вполне ожидаема. Мама вскрикивает и зажимает рот ладонью, словно я навсегда уезжаю. Папа хмурит лоб, брови встречаются на переносице, а младшие начинают наперебой галдеть и что-то спрашивать, но так, как делают они это одновременно, вычленить из их трескотни что-то одно достаточно сложно.
– Это твоё окончательное решение? – спокойно спрашивает отец.
– Да, пап.
– Как же учёба? – задушено выпаливает мама, дрожащими руками наливая воду в стакан через край.
– Возьму академ на год и пару месяцев. Уверен, что с ректором договорюсь без проблем.
– Ты можешь взять справку из института и уйти в армию после окончания учёбы. – с той же показной невозмутимостью снова включается папа.
Дробью вдыхаю и отрицательно качаю головой. На неопределённое время притихаю, задумываясь, как преподнести им причину, по которой не хочу откладывать срочку. Гул голосов младших братьев перекрывает все мысли. Морщусь, не имея возможности сосредоточиться на заданной задаче.
– Зачем тебе в армию?
– Это надолго?
– Ты поедешь на войну?
Тарахтят братья. И только дрожащий голос любимой сестрёнки не зудит по мозгам:
– Я буду скучать по тебе.
Открываю глаза и обнимаю Дианку за плечи. Прячу лицо в чёрных длинных волосах и хриплю на срыве:
– Я тоже, братишка. Но так надо.
– Все по своим комнатам. Нам необходимо поговорить с Андреем по-взрослому. – несётся строгий голос отца, и кухня медленно пустеет.
Как только в комнате остаёмся лишь я и родители, тишина контузит и оглушает. Дыхание спирает где-то в груди. Как оставить этих несмышлёнышей? Предки работают, а за ними нужен глаз да глаз, а то, как нехрен делать, во что-то вляпаются. Особенно оторва-Данька. Ей мало угнаться за братьями, всегда несётся вперёд, что-то доказывает, спешит и, конечно, косячит. Вечно вся в синяках и царапинах. Иногда мне кажется, что ближе сестрёнки у меня никого нет. Возможно, оттого, что сам ставил её на ноги, учил ходить не только в год, но и после ужасной аварии. Именно за неё переживаю больше остальных. Парни-то справятся, но она… Они воспринимают её как брата, не видят в ней почти девушку. Кто наставит её на путь, если не я? Маму она отказывается слушать напрочь.
– К чему такая спешка, Андрей? – настаивает мать, крохотными глотками поглощая воду стакан за стаканом. – Папа прав. Тебе надо сначала доучиться, получить образование.
Встаю и обнимаю с трудом сдерживающуюся от рыданий маму. Как только утыкается лицом в плечо, ощущаю горячую влагу материнских слёз.
– Мам, не надо плакать. Я не маленький мальчик, не могущий за себя постоять. Мне нужна перезагрузка. Дай мне возможность стать мужчиной.
– Ты и так мужчина. – всхлипывает она, цепляясь пальцами в ткань майки. – Такой взрослый, самостоятельный. Как я без тебя буду со всем справляться?
Папа опускает ладони на вздрагивающие плечи, успокаивая. Смотрит мне прямо в глаза.
– Наташа, наш сын вырос достойным человеком и имеет право сам принимать важные решения. Он куда старше своих лет. Если хочет отслужить сейчас, то пусть будет так. Учёбу закончит позже. – переводит на меня взгляд и выталкивает сдержанную улыбку, пусть и в его глазах стоит блестящая соль. – Я горжусь тобой, сын. И всегда поддержу любой твой выбор.
– Спасибо, пап. Для меня это безмерно важно.
Он только кивает, а после с силой обнимает, выдавая собственные переживания и страхи.
В тот же вечер принимаю ещё одно решение, способное в корне изменить мою жизнь. Утром еду и покупаю обручальное кольцо своей девушке – Алине. Мы с ней уже три года вместе. Вполне логический шаг перед уходом в армию. Пусть ждёт не парня, а будущего мужа.
Звоню в дверь. Пока за ней раздаются шаги, вовсе не нервничаю. Спокоен и собран. Вот только на душе облезлые кошки скребут. Когда вижу Альку, ни с того ни с сего начинаю сомневаться в правильности выбора. Действительно ли я хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь? Ещё вчера думал, что это отличное, правильное решение. Мы давно встречаемся, и пожениться вроде как естественно. Пусть между нами не пылают бешеные страсти, как у многих моих друзей, но именно это мне и нравилось. Спокойные, ровные отношения без кипящих взрывов и вечных ссор. Но почему же меня грызут сомнения?
– Андрюшка, привет. – толкает девушка, обнимая за шею и подставляя губы для поцелуя.
Быстро целую её и запихиваю в квартиру.
– Твои дома?
– Нет.
Сминаю её ягодицы, скользя языком в рот, но Алина отодвигается, убирая мои руки. Тяжело дыша, отшагивает назад.
Прищуриваюсь, стараясь понять, что в нашей паре неправильно. Всегда же это понимал. Мы были друг у друга первыми и единственными. Вот только нет огня. Не горят между нами искры, не полыхают страсти. Даже сейчас.
Бросаюсь вперёд, сгребая в охапку свою девушку, и с предстоящим голодом целую. Покрываю горячими поцелуями её шею. Алина отвечает, но будто неохотно. Цепляется пальцами волосы и отрывает мою голову.
– Не надо, Андрей. Я не хочу сейчас.
Глубоко вдыхаю, поправляя разрывающийся член, и с прохладой ставлю в известность:
– Мне пришла повестка в армию. Осенью я уезжаю на год и… – нащупав в кармане коробочку, собираюсь опуститься перед ней на колено, но Алинка останавливает меня.
Тряхнув волосами, ледяным тоном оповещает:
– Я не буду тебя ждать. Мне девятнадцать, и я хочу жить, а не сидеть в ожидании чуда. Вдруг ты себе там другую найдёшь.
Ошарашено моргаю, глядя на ту, что ни раз признавалась в любви и говорила, что хочет "навсегда". Я готов был дать ей это. Сейчас же ни на её лице, ни в глубине глаз нет и тени тоски или грусти. Неужели для неё всё так просто? В одно мгновение разорвать долгие отношения?
Делаю всего одну попытку.
– Не найду, Алина. – открываю перед ней шкатулку, глядя исключительно в глаза. – Выходи за меня. Когда вернусь, сразу поженимся.
Девушка преспокойно качает головой и заявляет:
– Нет. Я хочу ещё пожить. Впереди столько всего, а связать себя узами брака… Извини, но не стану.
– Понял. – бросаю коротко, но без злости. Кладу кольцо на обувную полку и выхожу из квартиры. – Прощай.
Оказавшись на улице, вдруг с облегчением выдыхаю. Ощущение спокойствия накрывает с головой. Давление, сохраняющееся внутри с той минуты, как увидел военкома, наконец, рассасывается. Поднимаю лицо к небу и неожиданно смеюсь.
Свобода – вот что чувствую.
Видимо, надо было выбирать второй вариант развития наших отношений – расставание. Они давно зашли в тупик, и было лишь два пути. Я чуть не ступил на неверный, но Алина, спасибо ей, сама направила меня на правильный. Больше меня ничего не сдерживает, чтобы идти вперёд без якоря ответственности за девушку, которую любил, как оказалось, недостаточно, чтобы бороться за её сердце. Теперь я свободен и, к собственному удивлению, счастлив. Нашим отношениям нужна была не перезагрузка, а game over. Грустно, конечно, но пусть будет так. Пора вступить на новый этап жизненного пути и где-то там найти свою дорогу по жизни.
***
На перроне ревёт только мама. Остальные слёзы остались в стенах нашего дома. Плакали все, даже папа и я. Только Данька всего один раз всхлипнула и утёрла нос рукавом. Эта девочка, кажется, совсем разучилась лить слёзы. Прячет всё в себе и этим очень сильно напоминает мне меня же. Так как я старший сын, всегда приходилось быть примером и наставником для младших, а иногда хотелось быть обычным мальчишкой, отвечающим только за себя.
Без лишних эмоций внешне обнимаю братьев и даю наставления. Внутри же киплю от необходимости оставлять их. До этой самой секунды не думал, что так сложно прощаться на целый год. Ещё вчера он казался ничтожно коротким, а сейчас видится целой вечностью. Прижимаю к груди маму, утирая слёзы с родного лица. С папой прощаемся по-мужски. Пожимаем руки и хлопаем по плечам. Только Диана стоит в стороне, недовольно насупившись.
Громкоговоритель оповещает о скором отправлении поезда. Остальные парни, как и я, отправляющиеся во взрослую жизнь, начинают суетиться. Замечаю, как одни быстро отворачиваются от семей и девушек и запрыгивают в вагоны, а другие, как малые дети, ревут. Быстрым шагом подхожу к сестре и раскидываю руки в стороны. Она медлит. Ровно опускает голову вниз, стараясь держаться отстранённо.
– Мы не увидимся целый год, Диана. Обними брата.
Со всхлипом кидается вперёд, повиснув на шее. Прибиваю к себе девичье тело, понимая, что она единственная девушка, по которой буду реально скучать. Глажу напряжённую от сдерживаемых эмоций спину и спутанные волосы. Только когда чувствую на шее её слёзы, позволяю и себе момент слабости. Ставлю её на ноги и ребром ладони стираю с побледневших щёк солёные капли. Она пальцами вытирает моё лицо.
– Будь умницей, Даня. Теперь ты вместо меня. Помогай маме и не давай ей грустить.
– Ты будешь звонить мне? – шепчет сбивчиво.
– Обязательно.
– А писать письма? Настоящие. Бумажные.
С улыбкой обещаю слать письма на бумаге, пусть мы оба знаем, что в наше время это странно, но я готов исполнить любой каприз любимой сестрички. Ещё один круг объятий, тёплые слова поддержи и любви, поцелуи и рукопожатия, и я поднимаюсь по ступеням поезда. Закидываю рюкзак на верхнюю полку купе. Киваю в знак приветствия парням, с которыми нас ждёт общая дорога, и выхожу в коридор помахать на прощание родным, ведь мы с ними не увидимся двенадцать бесконечных месяцев. Улыбаюсь, махая рукой, а за рёбрами крупная дрожь по органам и нервам идёт.
Поезд трогается. Смотрю сквозь стекло, пока силуэты не смазываются, превращаясь в крошечные точки, а потом и вовсе скрываются за поворотом. Поворотом новой стези, ведущей в пугающую, но всё же манящую неизвестность.