Ильгизар Норден
Внезапно я ощутил внутри такую пустоту, что захотелось самому сгореть в драконовом пламени . Зарычал, и струя дыма вырвалась из меня, окрасив воздух в чёрный цвет. Я покачнулся, почувствовав слабость, и снёс прикроватную тумбу. С грохотом посыпались на пол пузырьки, разбилось зеркало, разлилась вода из кружки.
– Хлябская прорва! Да чтоб тебя! – выругался я и сделал шаг в сторону девки, которая убила мою истинную. Она смотрела на меня испуганным взглядом и закрывалась от гнева руками. Нижняя губа её смешно подрагивала, и я на одно мгновение вспомнил наш поцелуй… очень нежный и сладкий. От этого внутри забурлила и как будто загустела кровь, во рту пересохло, как от нескольких бокалов Эрлинг-брю.
Я сжал кулаки, схватившись за кровавую простыню, и учуял запах моей Истинной. Уже не Истинной. Уже не моей. Проснувшийся внутри меня дракон проснулся и зашипел.
– Олинда… Моя… Ар-р-р!
Я повернул голову к своей истинной и ничего не почувствовал. Метки на моей руке не было, у жены она тоже исчезла.
– Спаси её. Попр-р-робуй! – рыкнул дракон внутри меня, и я почувствовал, как его глаза закрылись.
– Эй, ты что! Зверюга! Очнись, – произнёс я, понимая, что мышцы слабеют. – Держись, воин. Ещё не время складывать крылья, мы ещё полетаем.
Ноги почти не слушались. Резко помутнело в глазах. Держась из последних сил, дракон заставил меня сесть на кровать. Что происходит? Никогда такого не чувствовал и сейчас ощущал себя полнейшим слабаком. Никчёмным существом. Грязной драконьей подмышкой. Неужели так повлияла на меня смерть Истинной?
Взяв жену за руку, я понял, что от горячо любимой женщины, полной огня и страсти, ничего не осталось. Ладони были холодными, с тонкими прожилками вен. Проведя пальцами по коже Олинды, я ощутил лишь отвращение: она была вялая, безжизненная, чужая. Больше не моя. Боль внутри разрывала сердце в клочья из-за страданий дракона.
– Спаси её… – голос дракона, почти безжизненный, почти бездыханный, сводил с ума. Я понимал, что теряю своего зверя, как и свою истинную.
Но силы покидали и меня. Дотронувшись ладонью до груди жены, я понял, что сердце уже не билось. Жизни в этом теле больше не было. Что я мог сделать? Как мог спасти свою истинную? Хотел ли я этого?
Последние годы нашей совместной жизни были кромешным адом. Вся нежность и любовь прошла, как будто никогда и не было. Всё утекло сточной водой в канаву.
Изменяя налево и направо с кем попало, часто не задумываясь о том, где проводил ночь и сколько вчера выпил, я вспоминал о своей Истинной только тогда, когда возвращался из забытья. Я не думал ни о чём, кроме удовлетворения плотских утех. Мужская сущность брала своё, и я не мог противиться этому инстинкту, да особо и не хотел.
Отказывая мне в том, что требовал, Олинда часто обижалась и запиралась в своей комнате. Мы не виделись по несколько дней и ночей.
Но в определённые женские дни, будучи в диком хмелю, я выбивал двери в покои жены, срывал с нее ненужные дорогие тряпки, скрывающие то, что знал и когда-то любил. И тогда я забирал своё, то, что мне принадлежало по праву мужа и дракона.
В одну из таких ночей моя жена понесла. Единственный раз за все годы нашей совместной жизни.
После этого я превратился в примерного мужа, такого, каким хотела меня видеть истинная. Я прекратил пить, ходить по борделям и драться. А ещё я перестал являться к жене по ночам и домогаться её. Чтобы не навредить нашему первенцу, я начал носить Олинду на руках и усмирять свои животные потребности.
Но надолго меня не хватило. В последние месяцы перед родами у меня так сорвало крышу, что я не смог удержать свой посох в штанах. А всё из-за этой ведьмы Марты. Чтоб она провалилась в Сидонайский разлом и сгорела заживо! Ходила, трясла своими сиськами по Академии. Естественно, я не смог устоять. Особенно после того, что у меня не было соития много месяцев.
Откинув от себя ненужные мысли, я вернулся к жене и понял одно. Это конец. Конец нашей эпохи с Олиндой. Позвав своего зверя, я ничего не услышал. Тишина оглушала и сбивала с ног. Я его больше не чувствовал. Истинная покинула меня, как и мой дракон. Ну что ж, кому-то летать, а кому-то ползать…
Неуклюже поднявшись, я случайно задел ребёнка рукой и он стал падать на пол. Реакции притупились, и как бы я ни старался поймать первенца, у меня бы ничего не получилось. А впрочем, кажется, я и не старался. Всё в мире вдруг стало пустым и незначительным.
Но эта пигалица, всё ещё сидящая на полу, оказалась быстрее меня, ловчее, что ли. Поймав ребёнка, она прижала к себе хнычущий и раздражающий мой мозг живой свёрток. Видимо, это живое существо в комнате так хотело жить, что сопротивлялось смерти несколько суток, не отдавая свою мелкую жизнь старухе с косой.
Адептка яростно взглянула на меня и что-то прошептала одними губами.
Ещё одна ведьма. Плевать!
– Это ты во всём виновата, проклятая! – дёрнулся я к ней, чтобы закончить начатое, но нога стала будто бы ватной и больше не слушалась меня, а потом зацепилась за ножку кровати.
Дальше было фееричное падение и сильный удар головой о мокрый пол, после которого я отключился и возблагодарил драконьего бога за то, что он наконец-то забирает меня к себе.