– Я просто хочу донести до Вас правду, – добавил в полголоса бородач.
– О! – на выдохе. – Прости меня! Я действительно ничего дурного не имел ввиду.
Рассказчик наклонил голову, опираясь лбом в основание кистей обоих рук. После он выпрямился, и на его лице появилось спокойствие.
– Условия, которые были созданы ранее… – Этьен сделал паузу. – Условия будут лучше, я переговорю с руководством, – продолжил он. – Мне очень важно твоё выздоровление и конечно то, что ты хочешь мне поведать. Я слушаю. Рассказывай.
– Я могу сократить рассказ, – сказал он, сквозь оскал улыбки.
Доктор кивнул головой в ответ.
– Но суть тогда будет потеряна… – прохрипел Перек, почесывая свою бороду.
Этьен, с улыбкой на лице, в ответ пожал плечами.
Лесневский наблюдал за происходящим прямо, как зритель в кинотеатре. Его переполнял восторг и в тот же момент – сильное и не объяснимое волнение. Он сопереживал отцу, ощущая неприятное давление в нижней области живота. С дрожью в теле, от напряжения, Владислав продолжал свой просмотр, не в силах оторваться, несмотря на то, что на часах было уже два часа ночи.
– Ты. Говори, говори – рассказывай, – врач продолжал держать улыбку.
– Док, издеваешься? Да? – оскалился Мэтью.
– Нет! Что ты! Нет, нет, нет!
– Тебе не нравятся подробности? Спроси меня, о чём угодно и я отвечу.
– Да, не стоит. Я тебе верю. Продолжай.
– Нет, погоди, док. Спрашивай! Я настаиваю!
Перек схватился за стакан, и стал сжимать его. От сильного давления рука слегка задрожала. И он начал стучать им по столу. Вода плескалась во все стороны.
– Не нужно! – поднял руки врач. – Прошу, перестань. О чём тебя спросить?
– О деталях, – отставив стакан.
– Рассказывай дальше.
– Я настаиваю. НАСТАИВАЮ! – ударил Мэтью кулаком по столу.
Стакан в тот же момент подпрыгнул, выплескивая остатки воды. Чуть не опрокинувшись, окропив несколько папок Этьена.
– Ладно. Я спрошу, только не шуми, – отодвигая папки к краю стола.
– Давай, – улыбнулся бородач.
Доктор ничего не ответил. Возникла небольшая пауза. Поджимая губы, лечащий врач задумчиво смотрел на бородача.
– Да я не знаю, – через какое-то время сказал он. – О чём тебя спросить-то? О каких деталях?
– Тогда молчи! Пожалуйста, молчи и слушай меня. И, да! Я все это время издевался! – сквозь оскал улыбки. – Ненавижу таких, как ты! – указывая пальцем в сторону своего собеседника.
Доктор Этьен вновь пожал плечами и, не обронив ни слова, облокотился о спинку стула.
– Они внезапно выкатили его из палаты и прямиком направились с ним в хирургию, – продолжил Перек. – До этого они успели вызвать хирурга. Передали ему какие-то данные с аппаратов. Он сморщился, рассматривая то, что написал ему очкарик со своим коллегой. Помню, как он вышел из палаты и сказал мне „Ждите!“. А потом отправился мыть руки, началась операция. На мои вопросы, что происходит, мне так никто и не ответил, на тот момент. Была какая-то суета, – рассказчик сделал паузу, пытаясь что-то вспомнить. – Ах да. Так вот. Прошло какое-то время. Я просидел в ожидании, казалось целую вечность. И наконец, из операционной вышел тот самый хирург…
– Мэтью Перек? – на подходе спросил доктор.
– Да. Это я. Что с ним? – поднимаясь с кресла.
– Да, жить будет! – со спокойствием в голосе. – Паховая грыжа.
– Паховая грыжа? Откуда? Он же… – задумчиво умолкая.
– Да, – выдохнул хирург. – Такое может быть после неправильно проделанной операции, – остановившись рядом с Переком.
– Что? Какой операции? В смысле?
– К тому же, есть еще одна странность.
– Какая?
– Шрам еле-еле заметный шрам. Искусная работа, обычно такие следы остаются после пластических операций. Но в этом месте, ума не приложу, зачем. Прихоти ради, что ли.
– Пластическая операция? Что? О чем Вы?
– Откачка жаровых отложений, насколько я знаю, не делается через надрез в этом месте. Ну, а если и делается, то после этого не должно оставаться такое растяжение мышц. Это я про паховую грыжу. Вот я и подумал проверить его аппендикс, не было бы это последствием операции по его удалению. И что Вы думаете? Я оказался прав! Причём операция давнишняя. Возможно, что после той операции его мышцы не правильно стали в прежнее положение, и вследствие чего, произошла паховая грыжа. Ему нужно было сделать повторно операцию, дабы предотвратить это, но её не сделали. На его правом запястье, обоих ногах и шее я заметил какие-то ссадины, толи от наручников, толи отчего-то подобного. Они сильные, местами глубокие синяки и ссадины.
– Насколько сильные ссадины?
– Точно сказать не могу.
Сзади подошел медбрат.
– Доктор у нас инфор… – стал он что-то шептать над ухом врача.
– Ага! Снимки готовы? – спросил хирург.
– Да, и не может быть иначе, – подтвердил медбрат. – Вы были правы, доктор.
– Хорошо. Переведите пациента обратно в палату одиннадцать восемьдесят восемь.
– Да, хорошо. А вот снимки, – развернув папку.
Взглянув на содержимое, хирург выпучил глаза. Казалось, он увидел что-то не пристойное. Буд-то медбрат принес ему что-то компрометирующее его, как врача или, как семьянина. Но, это было совершенно другим.
– Спасибо за детальные снимки, – выхватив папку. – А теперь все, иди.
Медбрат покинул их. Хирург взволнованно выдохнул, напрягая глаза.
– Пациент очень слаб, – продолжил врач. – И сейчас ещё спит. Не думаю, что у Вас получится с ним поговорить. К тому же, у него трубка во рту.
– Что случилось? – спросил Перек, пытаясь заглянуть в папку. – Что случилось? Что там? Что Вам принесли?
– Уже не первый раз смотрю, а ошеломлен, как впервые увидел. Я попросил своих коллег для Вас сделать более детальные снимки, – тяжело вздохнул хирург, передавая папку. – С таким встречаешься не каждый день. Каждый раз смотрю, и глаза на лоб лезут.