– Я Вас не понимаю? – растерялся Обер. – К чему это Вы клоните?
– Это нам и предстоит выяснить… – произнес Мэтью, выдыхая последний слог и запинаясь на окончании. – Я уже много лет занимаюсь террористами. И знаю их психологию, – сказал он и задумчиво замолчал.
– Интерпол разве не занимается документальной работой?
– Есть такое дело, раньше я работал в полиции. Криминалистика и всё такое, что-то вошло в привычку, – осматривая округу. – Потому в редких исключениях мне дают особые полномочия, – переводя взгляд на коллегу. – Думаю, Вы меня поняли.
Обер ничего не сказал, опуская взгляд в свой блокнот.
– Он сказал, что это Дуэйн Скотт? – после небольшой паузы, спросил старший инспектор, вновь бросая взгляд на округу.
– Да. Священник так и сказал. Дуэйн Скотт.
– Ясно.
– Террорист, здесь, страшно прямо.
– Инспектор Обер, что Вы вообще знаете о нём?
– О Дуэйне? Террорист, вот и всё.
– Я хочу разъяснить, чтоб потом домыслов не было. Дуэйн Скотт, гражданин Ирландии, относится к террористической группировки „За свободу и независимость Ирландии“. Это официальное решение Верховного суда Великобритании.
– А не официальное? – улыбался Обер.
– Это всё! – развернувшись в сторону священника.
– Ага, понял, – растерянно произнёс жандарм. – Тут нет подтекста или текста между строк, – и он тяжело вздохнул.
– Зачем ты вернулся? – подумал Перек. – Почему ты пытался себя убить? – продолжая мыслительный процесс. – Почему? И ты ли это?
– Хорошо, я Вас понял, – черканув что-то в блокноте, сказал коллега. – Я могу ещё чем-то помочь?
– Что Вам ещё рассказал священник?
– Ничего. Сами понимаете. Тайна исповеди. В этом и сложность. Молчит, – на выдохе. – Мы можем поднажать!
– Вы что атеист? – резко развернувшись к Оберу. – Не нужно, я сам допрошу священника. Вернее, поговорю.
– Естественно. Попробуйте. Быть может он Вам, что-то и расскажет. У нас всё тщетно, – поднимая руки.
– Он же не виноват, что выбрали его.
– Пожалуйста, – ехидно улыбнулся инспектор. – Работайте, я не мешаю.
– Спасибо, – улыбнулся Мэтью ему в ответ. – Хотя, может быть я что-то, и узнаю, – подумал он про себя.
Перек вновь бросил взгляд на священнослужителя. Взволнованный мужчина сидел на скамейке, поджав плечи. Его удрученный вид и шевелящиеся губы, говорили о том, что он молился, молился и ничего не говорил в ответ стоящим жандармам. Да, он пережил сильный шок. Ведь всю жизнь жертвовал себя на то, что бы спасать людей. Помогая и поддерживая, он служил Господу. Он всегда мог выслушать и, как и любой другой преподобный, в это день был избран на встречу с горе-суицидником. Кто знает, может его наставление не дало свершиться тому, что не свершилось, и человек остался в живых. О том, что Дуэйн Скотт жив, он знать пока не мог. И это могло оставить огромный отпечаток на его вере и силе духа.
– Так, коллеги! – на подходе. – Старший инспектор Мэтью Перек. Интерпол! – показывая удостоверение. – Мне нужно поговорить со священнослужителем.
Жандармы бросили взгляд на своего инспектора Обера. Тот махнул головой в ответ и поднял руку с блокнотом над головой. Они тут же разошлись, вернувшись обратно к месту происшествия.
– Преподобный Морель, я могу с Вами поговорить? – обратился Мэтью. – Мы можем пройтись?
– Да сын мой, – приподнимаясь. – Но Вы наверно, также будите меня расспрашивать про самоубийство этого человека, – обходя ряды.
– Давайте поговорим о Вас. Как Ваше самочувствие?
– Ох. Нормально.
– Вы молоды для священника. Вам сколько?
– Мне двадцать семь, и я просто вымотался морально.
– А Ваш отец тоже священнослужитель?
– Да, служитель в Сакре-Кер10.
– Значит, у вас это семейное.
– Да, – вздыхая. – К сожалению, на прошлой неделе его похоронили.
– Ой, мне очень жаль, примите мои соболезнования.
– Спасибо.
– У вас сейчас нелегкое время. Давно вы практикующий священник?
– Я решил, что пойду по стопам отца. Я всю жизнь отдам Господу, я так решил. Я выбрал путь, дабы верой и правдой служить в его доме. Я уже несколько лет наставляю и спасаю души людей. Во всяком случаи, так мне это казалось, – склонив голову, говорил Морель.
– Преподобный Вы делаете благое дело. Сегодня был тяжелый день для Вас.
– А он просто взял и… О Боже! – выдыхая. – Ой, прости меня Господи, не уберег, не спас! – перекрестился священник. – Пускай даже если он грешник, убийца!
– Вы узнали его?
– Я знаю, что это Дуэйн Скотт, его не раз показывали по телевизору. А теперь он просто мертв. Как небольшие обстоятельства меняют всё! – на выдохе. – Да, я знаю, у него была бомба. На его счету много жертв, невинных жертв. Только глаза его были очень странными.
– Глаза?
– О глазах я могу Вам сказать. Несчастные глаза. Он будто сожалел, когда пришел ко мне. Но, не о своих жертвах. Об ином… – хватая себя за рот. – Я не могу говорить об этом. Простите.
– Я Вас понимаю.
– Он пришёл в дом Господа, не смотря на свой тяжкий грех, он пришел искупить грехи свои. Покаяться, – вздохнул священник. – Я не узнал его сразу, когда он заходил в исповедальню. Я подумал, что этому человеку нужно спасение. Теперь я понимаю, он осознал свои ошибки. Но, говорил он не о них. Но Бог любит и прощает всех!
– А о чём он говорил.
– Я болтаю лишнее. Прости, Господи, – перекрестившись. – Мне самому уже нужно покаяться. Это все, что я знаю. Это всё, что могу вам сказать, месье старший инспектор. Он покончил с собой, а это путь грешника… – вновь вздыхая. – Я не спас его. Но его грехи должны остаться у того, кому их доверили.
– По телевизору показывали его фоторобот, но он был не точным. И это было в прошлом году. Я к тому, откуда такая уверенность, что это он? Ведь официально его больше нет в живых. Следовательно, и по ТВ сейчас нет никаких упоминаний о нём.
– Да, – на выдохе. – Я это понял сердцем, когда увидел его. Стоило мне заговорить с ним, я стал догадываться. И только, когда увил в его руке пистолет, меня осенило. И я понял кто он, но тогда уже было поздно. Я хотел ему помочь, а он… – вновь вздыхая. – Ба-бах!
– Простите меня за мою бестактность, но что он именно Вам сказал? – задал вопрос Мэтью, продолжая идти со священнослужителем.
– Послушайте, – он остановился. – То, что здесь произошло ужасно и недолжно ни в коей мере повторяться ещё, когда либо или где либо. Человек не вправе распоряжаться так своей, или чужими, жизнями. Только Господь дарует жизнь, и только Господь вправе забрать её. Ибо он Творец, а мы лишь дети его. Только он может решать, но не мы. Старший инспектор, Вы задаете такие же вопросы, как и ваши коллеги. Это не делает Вам чести. Вы меня разочаровали. Простите, давайте закончим наш разговор.