В деревню к бабушке Татьяне неожиданно приехал взрослый внук из города.
– Ванечка, как же ты вовремя появился, – запричитала она. – Пора окучивать картошку, а у меня, как на грех, спину схватило, хожу кое-как, не до тяпки. Поможешь?
– Да легко, бабуля, – кивнул Ваня. – Завтра с утра начну, когда прохладно будет.
Внук проснулся, когда шести еще не было. Татьяна приготовила ему яичницу и, пока завтракал, кряхтя, отправилась готовить инструмент. Нашла окучник и понесла на участок с картошкой.
И вдруг справа за низеньким забором увидела пышнотелую пятидесятилетнюю соседку, которая в нижнeм бeльe, согнувшись буквою зю, вручную пропалывала грядки.
– Эй! – испуганно окликнула ее Татьяна. – Ты чего это в одних пaнтaлoнaх в огород вылезла?
– Загораю, – не разгибаясь, ответила та.
– Какой тебе загар в шесть утра? С ума сошла? Ну-ка быстро оденься! – почти в приказном тоне прикрикнула на нее бабушка. – Ишь, тeлeca свои необъятные рассупонила.
– Кому какое дело, в чем по огороду хожу? – нагло засмеялась Антонина. – Или ты, баба Таня, меня стесняешься?
– Оденься, говорю! Сейчас внук придет картошку окучивать. А тут ты такая.
– Какая?
– Такая вот! Необъятная и почти в чем мать родила.
– И чего?
– А того. Ему всего двадцать. И неженатый он.
– Ничего, большой уже, – громче засмеялась соседка. – Пущай смотрит, любуется.
– Да чем тут любоваться? Наоборот, внук от тебя психическую травму может получить. Потом женщин всю жизнь бояться станет. Уходи, говорю, с огорода!
Хотела Татьяна еще и погрозить соседке тяпкой, подняла руку и застыла. В спину так вступило, аж искры из глаз посыпались.
– Ой… – простонала она, бросила окучник и кое-как поплелась в избу.
– Ваня, там соседка справа по огороду ползает, – предупредила внука. – Ты в ту сторону лучше не смотри. А если и посмотришь, не обращай на ее выходки внимания. Она всегда была нахалкой.
– Да ладно, бабуля, – кивнул добродушно внук. – Не переживай. Пошел работать.
До обеда его не было. И у Татьяны спина так разболелась, что она все это время с дивана не вставала. А когда Иван в двенадцать появился в избе, был он, как ни странно, довольный и веселый.
– Ты чего это такой? – спросила бабушка и стала, то и дело охая, собирать обед. – Разве не устал? Или с соседкой общался?
– Ага, общался.
– Тьфу, – сплюнула сердито. – Нашел с кем разговаривать.
– А чего это ты на нее, бабуля, злишься? – удивился внук. – Она же классная.
– Кто классная? – не поверила ушам Татьяна.
– Соседка.
– Да чем это она классная?
– Всем.
– И фигурой?
– И фигурой.
– Да ты что, Ваня? Она же толстая!
– Где толстая? – засмеялся внук. – Отличная у нее фигура.
– Господи, – перекрестилась бабушка. – Что с людьми нынче делается? А то, что она наглая, ты хоть заметил?
– Да не наглая она, бабушка. Веселая. Кстати, мы с ней вечером договорились погулять куда-нибудь сходить.
– Ты что, Ваня, перегрелся, что ли? – Татьяна застыла и ошарашенно уставилась на внука. – Она же для тебя старая!
– Да почему? Вон, кстати, она по улице пошла. Глянь из окна, бабуля, разве она старая?
– Даже и смотреть на нее не хочу! – обиженно воскликнула Татьяна. – И не вздумай с этой старухой по нашему поселку ходить. Засмеют ведь люди.
– Разве девушка в девятнадцать старуха? – возмутился вдруг Ваня.
– Какие девятнадцать? – только тут Татьяна посмотрела в окно и увидела Людмилу, дочь Антонины. – Так это ты с ней, что ли, в огороде болтал?
– Конечно. Я нашу картошку окучивал, а она свою. Вот мы и познакомились.
– Господи… – перекрестилась Татьяна. – Ох и хитра Антонина. Услышала про тебя и скорее дочку на огород загнала. Догадалась. Ну и ушлая.
– Чего? – не понял Ваня.
– Да ничего, ничего, – засмеялась бабушка. – Людмила – девка хорошая. И характером пошла не в мать. С ней можешь гулять, сколько хочешь. А теперь, Ванечка, обедать пора, работничек мой золотой.