И сказал король своим подданным:
«Мы – избранный народ».
А подданные ответили: «Кем избранный?»
«Только сгорев, ты будешь прощен» – гласит раванская пословица. Раванцы – народ фанатичных огнепоклонников, но это его соотечественники. И вот он наконец возвращается на родину.
Гравикрафт несся над водой. Яссен левой рукой держался за поручень; правая безвольно болталась. Кругом еще было темно, но на горизонте уже лиловели первые робкие всполохи рассвета. Скоро взойдет солнце, а луны-близнецы Сайона отправятся на отдых. Скоро судно прибудет в Латунный город – Рисанти. И скоро Яссен снова окажется в пустыне, которая когда-то его отвергла.
Он достал из куртки голокомм и большим пальцем поддел крышку. Над экраном возникло крошечное голографическое сообщение: «Ищи быка».
Яссен закрыл комм и вдохнул грудью терпко-соленый морской воздух.
Бык… Ничего общего с раванской птицей Феникс – впрочем, Сэмсон любил говорить намеками. С него сталось бы встретить Яссена прямо в порту.
Могучая волна подбросила судно, но Яссен устоял. Долгие недели в море и многие обороты боевой подготовки научили его держать равновесие. Прохладный ветерок тронул рукав, и правое запястье отозвалось ноющей болью. Яссен поморщился. Кожа опять начала краснеть.
Когда арохассины выловили его – еле живого, бредящего от боли – из моря, Яссен уже верил, что вот-вот будет свободен: не в жизни, так в смерти. Однако арохассины вернули его на этот свет, залечили ожоги, спасли руку. Поздравляли с чудесным избавлением, хотя за спиной шептались, мол, от Яссена Найта больше никакого проку, – думая, что он не слышит.
Да и неважно. Он привык находиться в бегах.
Яссен прикрыл запястье рукавом.
По мере приближения гравикрафта к гавани туман вдоль берега понемногу рассеивался. В серых тучах проступали очертания высоких шпилей Латунного города. Небоскребы из сланца и стали, руду для которой добывают в Сонских горах, поблескивали в предрассветных лучах, а между ними уже сновали гравипоезда с рабочими. Среди металлических джунглей вспыхивал неон, и через весь город змеился серебряный мост, соединяющий внешний периметр с богатым деловым центром. Солнце наконец выползло из-за горизонта, и Яссен прищурился, а в следующее мгновение гавань заполнилась светом, и Латунный город вспыхнул ослепительным пламенем.
Яссен спешно пристегнул плексигласовое забрало, закрывая все лицо. На секунду прикрыл глаза, чтобы привыкли, а когда открыл снова, город предстал перед ним в более тусклых красках.
Королева Ридия, одна из первых правительниц Джантара, приказала выстроить порт из безжалостно сверкающего металла, желая тем самым отвадить дурной глаз Эну. Без защиты можно было запросто ослепнуть.
На палубу стали подниматься остальные пассажиры, опуская забрала лишь наполовину – чтобы закрывали только глаза. Яссен же приладил свое плотнее и повыше замотался шарфом. Едва ли его могли вычислить – попутчики даже не знали его имени, – однако осторожность не повредит. Сэмсон ясно дал понять, что приезд Яссена – строжайшая тайна.
Гравикрафт пристал к платформе, и пассажиры сошли на берег. Даже в столь ранний час порт кипел жизнью. На соседней пристани солдаты криками подгоняли иммигрантов, прибывших из колоний. По плетеным серебряным браслетам Яссен узнал в них сешарийских беженцев. Те медленно плелись к стоящим у берега военным автобусам. Кто-то нес с собой нехитрый скарб, у кого-то не было ничего, кроме одежды. Все шли с полуприкрытыми забралами, полностью покорные своей нелегкой доле.
Джантарцы в молниешелковых костюмах и золотых украшениях старались держаться от иммигрантов подальше, заполняя пространство между внешней и внутренней пристанью, где громоздились торговые ларьки. В отличие от окружающих построек, ларьки были сколочены из серого плавника, однако продавцы все равно закрывали глаза забралами. До Яссена уже доносились выкрики: «Налетай! Киноварный чай покупай!», а еще один торговец зазывал посмотреть на свежую партию сейлонских зеркал, показывающих суженого или суженую – в девяти случаях из десяти верно.
«Джантар такой Джантар», – покачал головой Яссен.
Парящие светильники указывали вновь прибывшим дорогу в стеклянное здание миграционной службы. Яссен сунул свой голокомм в приемник, а угрюмый служащий соскреб что-то с лиловых ногтей.
– Имя, – монотонно произнес он.
– Кассиан Ньюман, – ответил Яссен.
– Гражданство.
– Нбру.
– Пожалуйста, снимите забрало. – Служащий махнул рукой.
Яссен щелкнул застежкой. При виде его бесцветных, белых глаз на лице служащего возникло неподдельное изумление.
– Вы джантарец? – спросил служащий.
– Нет, – буркнул Яссен и снова застегнул забрало. – Мой отец отсюда.
Служащий неопределенно хмыкнул, посмотрел на голокомм, затем опять на Яссена.
– Цель визита.
Яссен замешкался. Под пристальным взглядом служащего у него в голове промелькнула безумная мысль развернуться, заскочить обратно на судно и отдаться волнам. Затем, однако, правый локоть закоченел, и он схватился за руку.
– Повидаться со старыми друзьями.
Служащий вновь хмыкнул, но когда Яссен получил назад свой голокомм, то увидел на нем светящийся оттиск крылатого быка – моханти.
– Добро пожаловать в Королевство Джантар, – произнес служащий и жестом велел Яссену проходить.
Тот шагнул через стеклянные двери и оказался на улицах Рисанти. Морская соль в воздухе мешалась с ароматами специй, привычных и незнакомых. Недавний ливень оставил после себя лужи. Женщина перед Яссеном поскользнулась на мокрой пластине, но шедший рядом торговец успел ее поддержать. Не поднимая головы, Яссен прошмыгнул мимо. Краем глаза он заметил, как торговец перекладывает голокомм женщины к себе в карман, и фыркнул, сдерживая смех.
По пути к внутренней пристани Яссен разглядывал лица прохожих. Уже было два часа после рассвета, а Сэмсон со своими людьми так и не появился.
Яссен вышел на мост между внешней и внутренней пристанью. На другом конце притулился одинокий чайный ларек, сколоченный из потрепанных досок, но внимание Яссена привлекла большая голографическая вывеска.
СОГРЕЙ УТОМЛЕННЫЕ МОРЕМ КОСТИ!
СВЕЖИЕ, С ПЫЛУ С ЖАРУ ЛИМОННЫЕ ПИРОГИ И РАВАНСКИЙ ЧАЙ КАЖДЫЙ ДЕНЬ!
От слова «раванский» по всему телу будто разряд пробежал. Родина. На которую Яссен так стремился, но куда путь ему был заказан.
Он подошел к ларьку. Внутри шипели и дымились три сосуда в форме песочных часов. В нижнем отделении плавали, завариваясь, чайные листья. Дородная сешарийка переворачивала сосуды через определенные промежутки. На руке у нее был вытатуирован бык.
Тот самый, искать которого велел Сэмсон.
Торговка поймала взгляд Яссена, перевернула очередной сосуд и обтерла руки о полотенце, обмотанное вокруг широких бедер.
– Что желаешь? – спросила она хрипловатым голосом.
– Стакан чая и пирог, будьте добры.
– Сегодня твой день. Мне как раз привезли свежие листья прямиком из раванских каньонов.
– Лучшего и не пожелаешь, – сказал Яссен и дважды приложил свой голокомм к углублению в прилавке. – Сдачи не надо.
Торговка кивнула и отвернулась к чайникам.
День нарастал, разогревая латунные пластины под ногами Яссена. К пристаням прибывали все новые суда с туристами и гастарбайтерами. Яссен еще раз проверил, плотно ли прилегает забрало, а женщина ловким движением перевернула сосуд и сняла крышку. Чай струей полился в подставленный стаканчик. Закончив, торговка поставила его на прилавок.
– Чай горячий, держи за манжету, – сказала она. – И пирог не забудь.
Яссен схватил коробочку с пирогом и стаканчик, благодарно им отсалютовав. Отойдя от ларька, он потер пластиковую манжету, и на ней постепенно проявилось сообщение:
«Ищи под пристанью предсказаний».
Яссен почти улыбнулся: Сэмсон явно не забыл про его любовь к чаю.
Внутри коробочки вместо куска пирога лежало что-то металлическое и острое. Яссен поднял вещицу на свет: какая-то серебряная фибула, помещающаяся в ладони и выточенная в форме слезы. Яссен пригляделся: нет, скорее пера.
Он выкинул манжету и коробочку в мусорный бак, сунул фибулу в карман и пошел дальше вдоль набережной. Торговые ряды тянулись и тянулись приветственной процессией, встречая гостей славного Джантара. Яссен, попивая чай, рассматривал прилавки. Впереди он увидел ларек, владелец которого предсказывал грядущие невзгоды и радости. Ларек был такой же старый и покосившийся, как и чайный; на вывеске была намалевана женщина, читающая по ладони. Яссен стал подмечать закономерности, а, как известно, нет ничего опаснее закономерностей. Видать, совсем размяк Сэмсон в своем поместье.
У парапета рядом с ларьком стоял патруль из трех человек. На одном был ярко-лазоревый мундир капитана, на остальных двух – простая черная форма. У всех троих – шлемы с забралами и пульсеры на поясе. Они смеялись какой-то шутке, как вдруг капитан поднял голову и недовольно посмотрел на Яссена.
– Эй ты! – произнес он властно.
Яссен медленно опустил стаканчик. На пристани было не протолкнуться от повозок и торговцев. Если он побежит, патруль вмиг его схватит.
– Да-да, ты, с закрытой рожей, – повторил капитан, постучав себя по забралу. – А ну иди сюда!
Яссен подошел.
– Я что-то нарушил?
– Полностью опускать забрало на пристани разрешено только патрульным.
– Я этого не знал.
Яссен говорил спокойно, но капитан, видимо, счел его тон слишком наглым. Ударом ладони он вышиб стаканчик у Яссена из руки. Чай пролился на металлические пластины, мигом вскипая.
– Новые правила, – сказал капитан. – Опускать забрало могут только солдаты, все прочие должны оставлять лица приоткрытыми.
Подчиненные захихикали.
– Командир, он, видно, только что с моря. Ему нужно разъяснять на пальцах.
Яссен нахмурился. Краем глаза он заметил торговца у ларька с предсказаниями. Тот глядел безразлично, как будто наблюдать подобные стычки ему не впервой. Однако вдруг он подался вперед, опираясь ладонями на прилавок, и на запястье мелькнул вытатуированный бык.
Люди Сэмсона были рядом.
– Хорошо, – произнес Яссен.
Хотят зрелища? Пожалуйста. Пусть увидят, что он, вопреки слухам, не вполне бесполезен.
Глядя на патрульных, Яссен отстегнул забрало.
– Но вы должны мне стакан чая.
И со всего размаху он огрел капитана забралом по лицу. Тот со стоном отшатнулся. Двое других патрульных шагнули к Яссену, но он оказался проворнее: вывернувшись, раздал четыре быстрых удара – по два каждому. Временно обездвиженные, солдаты, задыхаясь, осели на землю.
– Пристрелите его! – рявкнул капитан и потянулся за оружием.
Яссен нырнул ему за спину, резким движением отстегнул забрало его шлема.
Капитан развернулся, прицеливаясь… и тут солнечные лучи, отразившись от латунных пластин, безжалостным огнем опалили ему глаза. Ослепленный, капитан выстрелил.
Воздух затрещал.
Разряд пронесся у правого уха Яссена, прошив верхнюю балку навеса над магазином. Торговцы тут же попрятались кто куда. Раздался крик, и народ на обеих пристанях пришел в беспорядочное движение. Яссен проворно смешался с толпой, позволив ей вынести себя на край пристани, откуда прыгнул в море.
Вода была холодная, и на мгновение у Яссена свело мышцы. Он ушел под воду, забарахтался и наконец вынырнул, откашливаясь, под пристанью. Услышав грохот сапог по латунному настилу и выкрики солдат над головой, он заставил себя не шевелиться. В щелях проглядывала фигура капитана.
– Пылающее пекло! Куда он делся? – рявкнул тот на торговца предсказаниями.
Торговец пожал плечами:
– Ушел.
Яссен скрылся под водой, когда капитан и ковыляющие следом подчиненные прошли сверху. Снизу что-то зажужжало, и в глубине появились смутные очертания какого-то темного силуэта. Яссен медленно отплыл, но силуэт не двигался. Дождавшись, пока патруль удалится, Яссен нырнул поглубже.
И увидел одноместный батискаф.
«Ищи под пристанью предсказаний» – и правда.
«Сэмсон, ах ты гаденыш…»
Яссен поплыл к батискафу. Приложил ладонь к сканеру отпечатков; аппарат снова зажужжал и поднялся на поверхность.
В тесной кабинке едва хватало места, чтобы вытянуть ноги, но Яссен все равно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Фонарь кабины медленно закрылся, и с гудением ожили лопасти. Приборная панель зажглась бледно-голубым светом.
На панели лежала записка. От руки. Большая редкость и очень в духе Сэмсона.
Записка гласила: «Увидимся во дворце». И не успел Яссен подумать, о каком еще дворце речь, батискаф тронулся.