Юми – народ гордых и сильных воителей. Смертоносные волосы-лезвия передаются только по женской линии. Веками они вели в бой непобедимые армии, некоторые даже становились правительницами. Немногим избранным доставалось божественное могущество. Их называли ямуна, повелевающие огнем. Шестой Пророк поголовно истребила ямуна и почти уничтожила юми. Выжили всего несколько сотен, и большинство из них затворились в Мокше – королевстве юми, отделенном Ахийским морем от внешнего мира.
– Готов? – послышался из-за двери раздевалки голос распорядителя арены.
Яссен, закусив губу, неуклюже натягивал громоздкое магнитотрико на правое плечо. После утреннего перелета рука совсем не двигалась. Яссен чувствовал себя дряхлым и неповоротливым. Как в таком состоянии драться? Когда он рассказал Сэмсону о вызове принцессы, тот обеспокоенно заходил кругами по комнате.
– Это проверка, – заключил он. – Побеждать нельзя.
– Но если проиграю, меня не возьмут в ее охрану, – возразил Яссен.
Дело было даже не в самой проверке, а в ее безвыходности. Стоит проиграть – и Элина с радостью вышвырнет Яссена вон. Стоит победить – и принцесса, и ее Копье будут посрамлены.
А нет ничего хуже, чем уязвить гордость монаршей особы.
Зашипев от боли, Яссен застегнул молнию и вышел из раздевалки. Распорядитель арены дважды хлопнула его по груди, и трико туго обтянуло тело, подчеркивая каждый выступ и складку. Яссен размял пальцы – костюм податливо, словно шелковый, подернулся рябью в ответ.
– Неплохо, – хмыкнула распорядитель, разглядывая точеные мышцы Яссена.
Он позволил себе усмехнуться уголком губ. В последний раз он надевал магнитотрико, когда проходил подготовку у арохассинов.
Там пользовались специальной моделью под названием «кавач» – доспех.
Этот доспех отслеживал все жизненные показатели организма: от частоты сердцебиения и перепадов температуры до скорости реакции. На основе полученных данных техники создавали индивидуальное оружие для каждого новобранца, прошедшего обучение. Яссен получил свой пульсер первым, поскольку был лучшим в наборе – это выяснилось довольно рано. Там, где другие сдавались, он стоял крепко и твердо, словно корень баньяна. Даже Сэмсон при всей своей смекалке и очаровании уступал Яссену в меткости.
Распорядитель привела его в стеклянную ложу, нависающую над тренировочной ареной. Пол арены был засыпан черным песком, который взметнется вверх при включении магнитного поля, создавая дополнительные препятствия для бойцов.
Зажглись бледно-голубые лампы, вделанные в ониксовые и гранитные цветки лотоса. На дальней стене тлел знак Феникс.
Сэмсон сидел перед панелью с экранами, но при появлении Яссена вскочил ему навстречу.
– Я думал, у тебя аудиенция с королем, – сказал Яссен.
Сэмсон прижал его к себе и прошептал:
– Не теряй голову. Один неверный шаг – и нам обоим крышка.
На большее времени не хватило. В ложу вошла Ферма; от ее магнитотрико струился пар.
– Твоя очередь, – сказала она.
Распорядитель арены закрыла за Яссеном дверь. К разъемам в трико подключились сенсоры, и кожу со знакомым ощущением кольнул электрический разряд.
Лазер сканировал организм Яссена, а костюм то сжимался, то расширялся, проверяя давление и считывая жизненные показатели. Правую руку сдавило, раздался тихий писк датчика. Распорядительница, нахмурившись, взглянула на монитор, затем на Яссена, но ничего не сказала. Она ткнула в пару кнопок, и рукав стал плотнее, добавляя защиты.
Процедура заняла не больше минуты. Яссен вернулся в ложу и оглядел себя. Теперь трико ощущалось еще более невесомым – будто родная кожа. Только безупречная и невредимая.
– Ты словно призрака увидал, – послышался певучий голос.
Рядом с Фермой стояла Элина. Принцесса смерила Яссена оценивающим взглядом, отдельно задержавшись на его груди и плечах.
– Я уже давно не надевал трико, – ответил он.
– Почему?
– Это личное.
Яссен вспомнил, как легко в руке ощущался пульсер, который ему вручил наставник Акарос. Как естественно и плавно осуществлялась перезарядка. И как больно было обо всем этом думать теперь.
– Итак, бойцы, прошу на арену, – произнесла распорядитель, и двери в дальнем конце ложи разъехались.
Проходя мимо Сэмсона, Яссен сжал другу локоть и сказал вполголоса:
– Скорее уж: один неверный шаг – и я не жилец.
Голубой свет вспыхнул ярче. Лампы-лотосы на потолке стали вращаться, загудело активированное магнитное поле. Ферма стояла напротив Яссена. Трико плотно обтягивало ее поджарое тело, всё в буграх мышц – результат постоянных тренировок, боев и службы. «Интересно, – подумал Яссен, – какие болевые точки скрывает ее костюм?»
Ферма распустила волосы, и те упали на плечи длинными шелковистыми прядями.
Яссен знал, что волосы служат юми источником силы и щитом. Они могут превращаться в миллион острых игл, способных пронзить человека насквозь. Яссен однажды видел такое, когда был воришкой на улицах Рани. Воительница-юми, будучи не в патруле, задержала мужчину, который хотел изнасиловать девочку. Она волосами проткнула ему ладони и протащила за собой через Монетную площадь, чтобы все увидели. И только после этого надела на нарушителя наручники и отвела в больницу.
– Бойцы, приготовиться! – раздался голос распорядителя арены.
Ферма церемониально опустилась на колено, Яссен тоже. Коснулся пальцами песка – теплый. Сверху, из ложи, наблюдала Элина. В ее глазах горел молчаливый вызов, но также и интерес. Яссен задержал взгляд на принцессе… Раздался звук гонга, и Ферма ринулась в бой.
Двигалась она быстро, даже удивительно. Не успел Яссен распрямиться, а волна волос уже летела к нему. Острые лезвия исполосовали песок, но Яссен вывернулся и пнул Ферму по голени. Волосы плетью ударили его по щиколотке.
Сдерживая вскрик, Яссен отскочил. Умное трико ожило, снимая боль и восстанавливая надорванную мышцу. Ферма медленно развернулась. Ее волосы свились кольцами, темно-желтые глаза светились. Она стала наступать на Яссена, и он пожалел, что у него при себе нет столь же смертоносного оружия.
Он глубоко вдохнул, готовясь отражать удар, но тут песок под ногами загудел и зашевелился. Яссен отскочил назад, а в следующее мгновение на том месте, где он стоял, образовался провал. Ферма оступилась, и песок начал ее засасывать. Рыча, она мотнула головой, сумев-таки уцепиться волосами за край ямы. Яссен решил воспользоваться представившейся возможностью.
Когда Ферма выбралась из провала и встала на ноги, он наконец ударил ее в полную силу, прямо по хребту. Юми пошатнулась, но равновесия не потеряла. Черные лезвия волос взметнулись вверх, и одно из них рассекло Яссену щеку. Кровь теплой струйкой потекла по лицу.
«Хитро́».
Яссен попробовал сделать подсечку, но Ферма оказалась проворнее. Легко отскочив в сторону, она перешла в наступление. Яссен уворачивался от ударов и летевшего в глаза песка. Постепенно он почувствовал ритм в движениях Фермы и последовательность в ее атаках.
Схватка превратилась в танец. Она нападала – он отступал. Он делал выпад – она уворачивалась. А Элина, распорядитель арены и Сэмсон наблюдали за ними из ложи.
На лбу выступил пот, и все же Яссен наслаждался происходящим. Эта пляска заставила его вспомнить, что такое жар боя. Восторг нанесенного удара. Пульсирующий в жилах адреналин.
Да, он раскаивался в том, что делал для арохассинов. «Но нет ничего, – думал он, глядя, как Ферма, пригибаясь, уходит от очередного удара, – способного превзойти азарт схватки».
Песок снова загудел, вздымаясь столпами. Ферма тенью скрылась за одним из них, только волосы свистнули. Яссен стал осторожно обходить песчаную колонну, и вдруг Ферма напала на него со спины. Волосы резко и с силой полоснули его по правому плечу.
В обожженной руке вспыхнула боль. Яссен как мог сдержал крик и нырнул за колонну, чтобы избежать очередного удара. Ферма развернулась, и он заметил, что ее дыхание стало тяжелее, а движения – медленнее.
Яссен подпустил ее поближе и вдруг схватил за руку. Ферма удивленно ахнула, но остановиться и вывернуться уже не успевала. Яссен поднырнул под копошащиеся волосы и мощным апперкотом угодил Ферме точно в челюсть. Юми рухнула на песчаный пол, и звякнул гонг.
– Раунд! – объявила распорядитель арены.
Яссен тяжело дышал, а юми тем временем поднималась с пола. Вид у нее был ошеломленный, а взгляд пылал злостью.
– Мы с тобой одинаковы, – тихо, чтобы никто, кроме нее, не слышал, сказал Яссен.
– Ничего подобного, – гневно возразила Ферма.
– Мы оба воины. И у нас общий интерес – благо Раванса.
– У тебя только один интерес – свой личный, – прошипела юми, усмиряя волосы.
Дверь открылась, и на арену вышла Элина.
– Спасибо, Ферма, ты свободна, – сказала принцесса. Она тоже облачилась в магнитотрико, подчеркивавшее упругие груди и бедра, а также крепкую мускулатуру. – Дальше я сама.
В суровом взгляде Фермы читалась молчаливая угроза. Он не посмеет тронуть принцессу, а если оставит хоть царапину – жестоко поплатится. И Элина это знала. Взгляд ее темных глаз был холодным и злым. Она определенно намеревалась сделать Яссену как можно больнее, а ему оставалось лишь покорно сносить удары.
Юми, ковыляя, покинула арену, и Яссен остался один на один с будущей королевой Раванса.
Противники поклонились друг другу. Ударил гонг, и Элина тут же вскочила. Только не грациозно и ловко, как Ферма, а стремительно и с хирургической точностью движений.
«Мать моя золото, она владеет унсунгом!»
Яссен знал эти стойки, когда вес тела удерживается не на пятках, а на носках. Однако кружение принцессы по арене напоминало еще и танец. Песчаный вихрь на ветру. Ноги двигаются легко и быстро, руки подняты и напряжены. В одно мгновение она готова отскочить, увеличивая дистанцию, в другое – рвануться вперед и заехать коленом в челюсть.
Яссен встряхнул и размял кисти. Обожженная рука по-прежнему ныла, а от локтя расползалось онемение. Он понимал: Элина ищет возможности нанести удар, как и он только что в схватке с Фермой.
Их взгляды встретились, и время на мгновение прекратило свой ход. Глаза Элины пульсировали холодной яростью, будто готовые вспыхнуть угольки. Но было в них и кое-что еще. Страх.
Всякий боец перед спаррингом нервничает, а кто утверждает обратное – врет. Однако нервничать не значит бояться. Страх – удел солдат, воров, убийц. Вися на уступе над бушующим морем, Яссен чувствовал именно страх. Боятся те, кому есть что терять.
А что боится потерять наследная принцесса Раванса?
Песчаные столпы гудели и вихрились. Яссен сделал обманный шаг влево – настолько очевидный, что, когда Элина возникла справа, он едва успел приготовиться к удару.
Прямой рукой она врезала Яссену по ребрам, отчего из легких вышибло воздух. Он отпрянул. Песок, шипя, осыпался. Элина пошла в наступление, Яссен откатился в сторону. Принцесса двигалась легко и уверенно. Яссен попытался ее упредить, схватив за руку, но она распознала маневр и коленом блокировала выпад.
Тяжело дыша, он отскочил от очередного удара. Элина усмехнулась. На этот раз, когда она ринулась вперед, Яссен сделал шаг навстречу и принял удар ногой в живот. Тело пронзила боль, дыхание перехватило. Дальше все прошло быстро; не встречая сопротивления, Элина принялась осыпать Яссена градом пинков и тычков.
В каждом выпаде чувствовались точность и расчет. Яссен вскинул руки, защищая лицо, а Элина, развернувшись, с размаху засветила пяткой ему прямо в грудь. Яссен полетел на песок.
– Довольно! – послышался окрик Сэмсона.
Сквозь пелену перед глазами Яссен увидел, что друг стоит у самой стеклянной перегородки. Его губы были плотно сжаты.
– Думаю, ваше высочество, на этом испытание можно прекратить.
Элина встряхнула руками и посмотрела на Яссена, который, распластавшись по черному песку, ловил ртом воздух.
– В следующий раз, убийца, – очень тихо, только для него одного, проговорила принцесса, – пользуйся унсунгом, а не прикидывайся куклой для битья.
Поморщившись, Яссен стукнул себя кулаком по груди.
– Рад служить, ваше высочество.
Элина замерла. На мгновение по ее губам как будто пробежала улыбка, но тут же лицо принцессы посуровело.
– Привести его в порядок, – приказала она, оборачиваясь. – Побитый охранник мне в свите ни к чему.
Элина вышла с арены, что-то бросила Сэмсону за стеклом, потом удалилась в сопровождении Фермы. Только после этого Яссен медленно поднялся на ноги. Грудь сдавливало от боли. Очень давно он не подвергался подобному избиению – и последний обидчик был уже мертв.
Сэмсон дождался, пока Яссен примет душ и переоденется в чистое. Распорядитель арены приняла у него трико и с сочувственным видом протянула кусок льда. Яссен приложил его к щеке.
– Рука, – сказала распорядитель вполголоса. – Тебе нужно показаться врачу.
– Спасибо, обязательно.
Женщина лишь покачала головой.
– Все вы так говорите…
С этими словами она ушла. Яссен остался наедине с Сэмсоном.
– Прости, – сказал друг после некоторого молчания.
– Все в порядке.
– Нет, Касс, не в порядке. – Сэмсон покачал головой. В глазах у него зажегся тот же дерзкий огонек, как и в ту ночь, когда он пообещал вытащить Яссена из лап арохассинов. – Я дал слово, что спасу тебя, но эти люди…
– У меня есть когти, Сэм. Хватит жалости. – Яссен бросил лед в мусорную корзину и сжал другу плечо. – Если мы всё это выдержим, то ты станешь королем, а меня помилуют.
Сэмсон открыл рот, как будто хотел что-то возразить, но лишь вздохнул.
– Ты прав. Иди, тебе полагается отдых. Я пришлю за тобой позже.
Яссен хлопнул друга по спине и ушел, оставив его одного в освещенной голубым светом каморке.
Он быстрым шагом направлялся к себе в комнату, стараясь не замечать слуг, удивленно пялившихся на его изукрашенное кровоподтеками и царапинами лицо. Яссен подвернул рукав. Отметины на руке изменились: покраснели и стали теплее на ощупь. Он чувствовал, как жар медленно, с покалыванием поднимается вверх от пальцев к плечу.
Перед глазами поплыли черные точки. Яссен как раз успел свернуть в коридор, ведущий к его комнате, когда мир вокруг начал вращаться. Яссен пошатнулся, колени у него подкосились. Во рту стало металлически солоновато.
Держась здоровой рукой за стену, он осторожно двинулся вперед. В глазах потемнело. Правую руку пронзила обжигающая боль. Пальцы нащупали что-то гладкое и холодное. Панель! Яссен приложил ладонь к считывателю. Дверь открылась, и он ввалился в комнату.
Лица коснулся теплый и невесомый пустынный ветерок. Дуло, кажется, из распахнутого окна. Странно: перед уходом Яссен точно его закрывал. Он попытался проползти дальше, но не смог пошевелиться. Ветерок зашелестел у него над ухом, неся с собой сладкий запах летней грозы и влажного песка, – а потом все пропало.