***
– Как тебе, мам? – Глеб держит в руках аккуратный букетик цветов голубых оттенков с воздушным хло́пком.
Флорист постарался на славу, и я даже знаю, кто эта кудесница.
Алка из соседнего подъезда держит в нашем городе одну из лучших цветочных лавок. Хотя у нас их всего три. Но с Аллой никто не сравниться. Это её страсть. Её любовь.
– Красивый, даже очень, – улыбаюсь я сыну, продолжая одеваться на работу.
– Это для Любаши. Она слишком расстроена сегодня, – тяжело вздыхает Глеб.
– Слушай, может, мне и вправду стоит познакомиться с её родителем и поговорить, как взрослые люди, а?
– Мам, ты что? – громко выдаёт Глеб. – В нашей семье я вроде ещё мужчина. И Люба моя девушка, а не твоя. Так что если и говорить, то мне с ним, а не тебе.
– Ладно, – соглашаюсь с сыном. – Но обещай мне, если у тебя появятся какие-то проблемы, ты мне сразу скажешь? – говорю я строго сыну, заглядывая ему в глаза.
– Мам…
– Обещай, Глеб! – с напором повторяю я.
– Обещаю, – отвечает сынок, и я облегчённо выдыхаю.
– Ты мой самый дорогой человек во всём мире. И если с тобой что-то произойдёт, я просто не переживу, сынок, – добавляю я, вытаскиваю куртку из шкафа и натягиваю на себя.
– Да понял я, мам, – опустив голову, отвечает Глеб.
– Поймёшь, когда у самого дети появятся, а сейчас ты только думаешь, что понимаешь, но это пока не так. – Я подхожу к сыну и, поцеловав его в щёку, добавляю: – Всё, я ушла. Вы сегодня придёте ко мне?
– Если Любаша вырвется из дома, то мы придём. Возможно, после обеда.
– Ну и отлично. Убежала, – отвечаю я и выхожу в подъезд.
Подхожу к лифту, читаю надпись, что ремонт будет проходить в ближайшие рабочие дни, вздыхаю и иду по ступенькам. Чувствую, ходить мне по ним минимум месяц. Сейчас пока начнутся рабочие дни, а после пока наши ремонтники выйдут из запоя. А дальше начнётся нехватка деталей и так по кругу.
Дай Бог, чтобы к весне сделали.
Выйдя на улицу, вдыхаю морозный воздух и направляюсь к кафе. У двери, на подоконнике, меня уже встречает Ральф, смахивая своим пушистым хвостом снег.
– Привет, котейка. Как ты? Никто не приходил чужой? – протягиваю руку, чтобы погладить кота, как слышу в спину.
– Так тяжело, что с котами бездомными разговаривать начала?
Сжимаю челюсти, чтобы не начать высказывать всё то, что крутится на языке, но получается плохо.
Разворачиваюсь и натыкаюсь на колючий взгляд Ветрова. Он вальяжно опёрся спиной о двери своего танка на колёсах, а в руках держит огромный букет красных роз.
Ну почему красные? И почему именно розы? Неужели других цветов в мире нет?
Скептически окидываю его взглядом, говорю:
– Закрыто. – Я достаю ключ, чтобы войти в кафе, но даже не успеваю заметить, как этот нахал оказывается за моей спиной.
– А для дорогого гостя нельзя открыть твою богадельню на полчаса раньше? – шепчет где-то в область шеи, заставляя меня поёжиться.
– Для дорогого – можно, – отвечаю спокойно я. – Но вы, товарищ Ветров, в этот список не входите.
Наконец-то попадаю ключом в скважину и, провернув его, оказываюсь внутри помещения, а дальше происходит то, чего я никогда, даже в самом страшном сне, представить не могла.
Меня резко толкают, захлопывают двери и дергают задвижку. Сумочка летит на пол, как и букет. А этот ненормальный мужик хватает меня за шею и прижимает к стене у первого столика.
Смотрю в его злые глаза, но страха не чувствую. Хотя где-то внутри и проскакивают нехорошие звоночки, но я слишком многое видела в этом мире, чтобы испугаться этого идиота, который возомнил себя королём нашего города.
Он тоже смотрит на меня сощурившись. Складывается такое впечатление, что он рентгеном, а не взглядом проходится по лицу.
– Я думал, мне вчера показалось, – рычит мне в губы, а я уже знаю, что, если он вздумает меня поцеловать, я ему откушу на хрен его губы. – Но все-таки не показалось. Ты слишком борзая для одинокой вдовы далеко за тридцать.
– Уже почти за сорок, – отвечаю в тон Ветрову. – Так что если вы решили поискать здесь приключений на вашу третью ногу, то не по адресу.
– Я тебе не разрешал говорить, – чуть повышает он голос, который напоминает рык хищника. Сжимает шею сзади сильнее и резко дёргает меня на себя, заставляя впечататься в его тело. – Вот так-то лучше, – шепчет он и начинает склоняться к моему лицу.
Я же, дёрнув головой в сторону, холодно говорю, хотя сама уже слышу, что голос начинает подрагивать:
– Если ты сейчас вздумаешь меня тронуть, отсюда не выйдешь.
– Как заманчиво, – с хрипотцой проговаривает Ветров. – Готов рискнуть и не выйти отсюда.
Он дёргает мою голову обратно и, придавив своим огромным телом к стене, впивается в губы.
Меня никто, ни один мужчина, не целовал в губы после смерти Сашки. Я не смогла просто быть с кем-то другим, а после так и привыкла. Хотя наша гинеколог крутит пальцем у виска каждый раз, когда я прихожу к ней на приём, рассказывая о пользе секса для женского организма.
Но сейчас не о сексе…
Ветров проводит языком по моим губам, а рукой сжимает челюсти, и я не выдерживаю, кусаю его за губу со всей силы. Да так, что в нёбо бьёт горячей струёй его крови, на весь зал разносится настоящий рык.
Ветров сжимает шею сильнее, перехватывая её теперь спереди и слегка ударяет меня об стену. От неожиданности и шока отпускаю его губу.
Ветров держит меня у стены, а сам проводит по губе ладонью, вытирая кровь. Я тоже чувствую на своих губах его кровь, но вытереть не решаюсь, по крайней мере, сейчас.
– Ты совсем ополоумела? – рявкает на меня Ветров.
– Я тебя предупредила – ты не поверил, – отвечаю я, но сама слышу дрожь в голосе. И Ветров её тоже слышит.
– Я тебя сейчас разложу на это столике и вытрахаю из тебя всю дурь, идиотка, – приближает своё лицо ко мне, запуская противную дрожь по телу.
Окидываю его взглядом, стараясь думать сейчас не о том, что он хочет сделать. Хорош, даже очень. Учитывая, сколько ему лет, а он старше меня. И что же это выходит.
– Я не пойму, ты не смог найти себе для удовлетворения баб на трассе или где вы их там обычно берёте и решил припереться с утра пораньше к старой вдове? – спрашиваю пренебрежительно, стараясь успокоиться. – Или тебя стали возбуждать обвисшая грудь и целлюлит на заднице?
Ветров сощуривается и склоняет голову набок, но шею так и держит в своей лапище. Вот же бандюга.
– Ты либо настолько смелая, либо настолько отбитая, – говорит он задумчиво, снова приближая ко мне своё лицо.
А дальше поднимает вторую руку и проведя пальцами по моим губам, стирает кровь, облизывает их.
– Какая гадость, – брезгливо кривлюсь, надеюсь зацепить этого индюка надутого, но вместо этого слышу его тихий смех.
– Я к ней с цветами приехал, с утра…
– А ты спросил, нужны мне ты и твои цветы? – перебиваю я.
– Не перебивай, когда я с тобой разговариваю, – рычит мне в губы, но не целует, что уже радует.
– А то что? – спрашиваю снова
И опять оказываюсь придавленной к стене его телом и начинаю чувствовать, как его рука вытаскивает рубашку из джинсов и добирается до голого тела. И мне это совершенно точно не нравится.
– Ну, – дёргает бровью Ветров, – скажи ещё что-нибудь, – подталкивает он меня, а я цепенею. – Молчишь? Или боишься? – вглядывается в глаза, будто пытается пролезть в душу. – Или…
Но не договаривает, замечая, вероятно, как по моей щеке скатывается слеза. Слеза! Я даже забыла, когда я плакала последний раз, но эта сволочь под два метра ростом…
Ветров делает резкий шаг назад, отпуская меня, да так неожиданно, что я чуть ли не падаю на пол, но в последний момент удерживаю равновесие.
Становлюсь ровно и, утерев рот и щеку рукой, брезгливо вытираю ладонь о кофту.
– Собери цветы, – говорит так, будто я его прислуга.
– Кто их сюда принёс, тот пусть и собирает. Терпеть не могу розы, – отвечаю я зло.
– У тебя инстинкт самосохранения не предусмотрен заводскими настройками или ты его сама отключила? – спрашивает Ветров, окидывая меня каким-то непонятным мне взглядом.
– А у тебя функция, отвечающая за восприятие слова «нет», имеется?
– Люба, – Ветров резко дёргается ко мне, а я инстинктивно прижимаюсь к стене. – Я приехал сюда не для того, чтобы смотреть на твои слёзы, – шипит Ветров в нескольких сантиметрах от моего лица.
– Нечего было приезжать вообще. Забрал бы свою долю вчера и свалил бы, – говорю я в ответ, замечая, как его челюсти начинают ходуном ходить.
– Ах да, – он наигранно бьёт себя по лбу и упирает руку в стену над моей головой. – Я совсем забыл. Теперь ты будешь отдавать свою долю лично мне. – И столько всего недосказанного в его словах, что у меня начинают плясать искры в глазах от напряжения.
Давление поднимается, точно.
– И какая же сумма будет теперь? – спрашиваю напряжённо.
– А я разве сказал что-то о деньгах? – Он снова вскидывает свою бровь, а у меня возникает просто невероятно сильное желание взять что-нибудь тяжёлое и огреть его. – И да, я с удовольствием оценю твои сиськи и задницу.
– Даже не мечтай! – рычу, закипая от злости.
– Знала бы ты, Люба, как я уже намечтал за эту ночь, – говорит Ветров и оттолкнувшись подходит к двери, открывая задвижку. – Так какие ты любишь цветы?
– Пошёл вон! – шиплю на него.
– Ну и ладно. Сам узнаю, – беспечно говорит Ветров. – До завтра, Люба.
Дверь за Ветровым закрывается, а я медленно оседаю на пол.
Ну что Любаш? Охренеть, как Новый год начинается?