***
– Пока ты живёшь в этом доме, ты будешь отчитываться, где и с кем ты была! Ясно тебе? – уже ору, не сдерживаясь.
Люба пришла домой, только когда начались сумерки собираться за окном, и я не смог сдержаться.
Всё. Предел. Никаких отлучек из дому без охраны.
– А то что, пап? – с вызовом спрашивает дочь, вздёргивая подбородок.
А у меня прямо руки чешутся схватить ремень и отходить по её тощей заднице.
В кого она такая? Маринка не была такой. Кроткая, нежная, милая. Сама невинность. А эта девочка просто взрыв моего мозга.
– Любовь Семёновна, ты ничего не путаешь сейчас? – рычу на неё, надеясь на то, что хотя бы испугается моего вида.
– Это ты путаешь, пап, – отвечает в тон мне дочь. – Мне восемнадцать. Я уже взрослая. И если я не хочу находиться с твоими мордоворотами, значит, не хочу.
Люба сжимает свои маленькие кулачки, а меня и гордость берёт, и злость ещё больше. Это что вообще такое?
– Пошла в комнату! – рявкаю на Любу, замечая, как она дёргается. – Ты наказана. До конца каникул никакого выхода за территорию дома.
– Ты серьёзно? – спрашивает с такой обидой в голосе, что я готов уже забрать свои слова обратно, но сегодняшний день внёс много корректив, так что я не собираюсь ничего забирать.
Молча смотрю на дочь. Вижу, что она оценивает всю ситуацию. И где-то глубоко понимаю, что она её не принимает, но, резко развернувшись, быстро выбегает из кабинета. И те слёзы, что я замечаю в последнее мгновение, делают мне ещё больнее. Но по-другому никак. Будет знать, как сбегать от ребят. Да и рано ей шашни водить с кем попало.
Стою посреди кабинета, пытаюсь успокоиться, но выходит плохо. Господи, ну зачем ты создал этих баб такими проблемными и злоебучими?
Выхожу из кабинета и иду на второй этаж к комнате Любы. Берусь за ручку двери и совершенно не удивлён, что она заперта. Перегнул, бля. Но по-другому не могу.
Я как представлю, что какой-то член на ножках будет пихать свой стручок в мою девочку, желание истребить всех членистоногих вырастает до размеров сверхновой молниеносно.
Так, Семён, успокойся. Это просто день напряжённый. Нельзя срываться на единственно родном человеке. Ты же в доме глава.
– Любаш, доченька, – зову через дверь, легонько стуча. Слышу тихий всхлип и начинаю злиться уже сам на себя. – Дочунь, ну, прости ты меня. Но я не могу допустить, чтобы с тобой что-то произошло, или тебя кто-то обидел, понимаешь?
Люба молчит, но знаю, что слышит. Ох уж эти женщины.
– Давай мы с тобой договоримся: ты просто расскажешь, с кем встречаешься. Я пообщаюсь с этим… парнем, – с трудом выдавливаю из себя это слово, так как назвать хочется его по-другому. – А после ты уже сможешь с ним продолжить общаться.
Если я его не прикопаю где-нибудь за городом. Но этого я, естественно, не говорю.
Стою ещё несколько минут, надеясь на то, что моя девочка оттает, но в следующую минуту слышу, как бахает дверь в её ванную, выводя меня ещё сильнее.
– Ну и… – резко закрываю рот. Я, конечно, могу продолжить орать на дверь, да толку.
Вот же мелочь противная. Ты смотри, как она защищает этого своего таинственного парня.
Резко разворачиваюсь и, быстро спустившись, натыкаюсь на две пары глаз. Серый немного бледный, а вот Андрей меня напрягает своей вольной позой. Ну кто-то должен отхватить сегодня пиздюлей.
– Если вы, сволочи, не найдёте мне этого парня, я вам по очереди отстрелю ваши родильные органы, ясно? – рявкаю на пацанов, да так, что Серый бледнеет, понимая, что я не шучу.
А вот Андрюха явно другого мнения. Ну, никто не виноват. Быстро приближаюсь к нему и одним точным ударом заставляю парня согнутся пополам.
– Я понятно объяснил? – наклоняюсь к его уху.
– Да, шеф, – сквозь зубы выдыхает Андрюха.
– Да, шеф, мы всё поняли. Постараемся, – быстро добавляет Серый.
– Мне нужно, чтобы вы нашли, а не постарались! – рычу на них. – И остальным передайте, что если кто-то заметит где-то Любу одну, то глаз с неё не спускать.
– Поняли, шеф.
Разворачиваюсь в сторону кабинета, но вспоминаю кое-что.
– А ты, – снова подхожу вплотную к Андрюхе и, взяв его за горло, сжимаю, чтобы мои слова точно попали в его мозг, – ещё раз попробуешь зажать мою дочь где бы то ни было или подойти к ней ближе, чем на два метра, или, не дай бог, обидеть словом, я тебя первым прикопаю в лесополосе, ясно? – Заглядываю в глаза парню и вижу, что до него доходит.
– Понял, шеф, – хрипит Андрюха.
Отбрасываю его от себя и, развернувшись, спешу в спальню. Всё. Работы никакой на сегодня уже не будет. Мозги не хотят работать.
Стелла ещё, сука меркантильная. Мало ей, видите ли, моего внимания. Пора бы переходить на новый этап. Какой этап, если она меня даже в малом удовлетворить не может! Сегодня тыкал в неё, как в резиновую бабу. Удовольствия ноль. И видел, что она выкладывается на полную. И понимал, что хочет большего, но тошнит уже от неё.
Я не святой. Хотя после смерти Маринки долго не интересовался женщинами, но мужская природа такова, что, преодолев стресс, мы всё равно возвращаемся в прежний режим.
И пускай я ни одну в дом не привёл, так как до сих пор уверен в том, что никто не сможет полюбить мою девочку сильнее, чем я и Маринка. Но всё же секс я люблю, как и любой здоровый мужик.
И привык к качественному траху. Но сегодняшний день что-то сделал со мной. Или я с ним, или хрен его знает кто, но сейчас, заходя в душ, я впервые за долгое время хочу передёрнуть, потому что прикрываю веки, а перед мысленным взором стоят темно-зелёные омуты глаз. И этот дерзкий ротик, которые так опрометчиво говорит не те слова, которые должна говорить приличная женщина.
Сжимаю член рукой и выпускаю напряжённо воздух сквозь зубы. Ах ты Люба! Разве можно мужика доводить до такого состояния? Тем более меня.
Закидываю голову и, выдохнув имя этой дерзкой бабы, кончаю. Вот это скорость. Но всё равно не то… не то.
– Ох, Люба, Люба, – выдыхаю я, меняя режим воды с горячей на холодную. – Завтра мы встретимся.