– Человек грешен. – признался Аполлон. – У нас с твоей матерью большая разница в возрасте. Но когда я увидел ее, то не думал об этом. Я вообще потерял возможность рассуждать здраво и руководствовался сердцем, а не головой.
Мужчина поведал, что Мария была дочкой его доброй служанки. Женщина привела ее во дворец еще при жизни Медеи и попросила монархов позаботиться о ее ребенке. Несчастную прислужницу съедала та же болезнь, что впоследствии поставила точку на жизни царицы. А отец со старшими сыновьями подался в далекий край на заработки.
Аполлон и Медея согласились приютить девочку. Той тоже суждено было служить царской чете и их детям, однако никто не видел в этом ничего зазорного. Быть хорошим слугой также почетно, как и хорошим правителем. Во дворец Мария попала совсем еще ребенком, крошкой четырех лет. Царь и не помнил, как она тогда выглядела. Разумеется, никто не стал тут же нагружать ребенка работой.
Сначала малышка была при матери, до последнего дня несчастной служанки. Потом жила в покоях Медеи, которая заботилась о ней так же, как и когда-то родительница. Девочка ухаживала за царицей, когда ту поразил недуг, но Аполлон, убитый горем, тогда малышку не замечал – как и никого вокруг.
Но шли дни, которые складывались в годы. Мария, после смерти царицы, попросилась ухаживать за садом и никто не стал ей перечить. В царских покоях долго не видели девушку, а Аполлон уже и забыл о ее существовании. Как порядочный вдовец, о молоденьких девицах он и мысли не допускал.
Все свое внимание сосредоточил мужчина на сыновьях, на своей главной радости. Он старался вырастить их правителями, достойными своего народа. Чтобы потом, когда наконец настанет время Аполлона присоединиться к Медее, он смог сделать это со спокойным сердцем. Мальчики росли, отец любовался ими и гордился.
Но постепенно повзрослевшие парни стали более самостоятельными и проводили время не в компании отца, а за более интересными занятиями. Мужчина не роптал и понимал: это естественный процесс. Не должны юноши все время держаться за отцовскую руку, как в детстве, когда делали первые шаги. Теперь время идти им своей дорогой. Понимать-то понимал, но затосковал еще сильнее.
И в тоске своей все чаще предпринимал пешие прогулки по огромной территории дворца и прилегающего к нему сада. Загрузить ноги ходьбой, глаза созерцанием – вот простой рецепт скоротать время и хотя бы на время забыть о тоске, разъедающей его изнутри. Каждый день Аполлон бродил вдоль высоких белых стен, гулял по тенистым аллеям, отдыхал в беседке.
И однажды забрел дальше обычного, задумавшись. Обнаружив это, мужчина решил возвращаться, как вдруг его тонкий слух уловил нежное пение. Прислушавшись, он, заинтригованный, отправился на звук. Эту песню когда-то Медея пела их мальчикам на ночь. А что же за соловей в человеческом обличии исполняет ее сейчас?
Пройдя совсем немного, Аполлон увидел картинку, настолько пасторальную, что в другой ситуации ему бы рот свело оскоминой. Но только не в тот момент: слишком уж он очаровался с первого же взгляда.
В тихом уголке с астрами пела девушка необыкновенной красоты. Нежно касаясь цветов, она трогательно ухаживала за ними, а голос ее словно гладил лепестки – нежнее и ласковее, чем руки, порхающие над ними. Дотронулся чистый голос и до сердца царя, который замер, словно завороженный.
Когда девушка заметила монарха, то почтительно поклонилась ему. А он, все еще находясь под впечатлением, стал расспрашивать чудесное создание – кто она? Как оказалась в этом саду? Что здесь делает? Мария представилась, напомнила ему историю своего появления во дворце и пояснила, что после смерти матери и трагического ухода царицы, которая в некоторой степени заменила сироте родительницу, девушка стала ухаживать за садом.
Правитель не мог поверить своим глазам: как из маленького и вполне заурядного бутона вырос такой чудесный цветок? Он по-прежнему не помнил Марию крохой, как будто впервые увидев ее только сейчас. И показалось ему, что и весь мир царь видит как-то иначе, словно тоже впервые.
Смутившись, он попрощался с девушкой и поспешил во дворец. А там никак не мог найти себе места и на следующее утро снова отправился в сад. Марию он застал на том же месте, но подойти не решился и долго любовался ею издали.
– Так в моем сердце зародилась любовь к твоей матери, сынок. – признался теперь Аполлон. – Но не зря ведь астры означают обман.
– Хочешь сказать, мама тебя в чем-то обманула? – возмутился Налон.
– Никогда не скажу подобного и никому не позволю! – тоже возмутился отец. – Что бы ни произошло между нами, я поклялся защищать и любить ее перед алтарем. И сдержу эту клятву, пусть она и стоила мне жизни.
Парень удивился. Обманутые мужья, да еще лишившиеся жизни по вине жен, на что намекает Аполлон, обычно ведут себя иначе. Хотя, может, он что-то не так понял?
А бывший царь далекого Аида продолжил. Любовь расцвела в его сердце и Аполлон, будучи уже зрелым мужчиной, сразу понял, что за чувство он испытывает. Ему стало стыдно перед покойной супругой, перед сыновьями, перед девушкой, к которой он не должен был питать такие чувства… Но Аполлон ничего не мог с собой поделать.
Первыми поняли, что что-то изменилось, сыновья. Все же они хорошо знали своего отца и были внимательны к нему. Мужчина не стал таиться и честно рассказал о том, что его терзает. Он ждал от юношей осуждения, непонимания, может быть, даже злости… Но встретил искреннюю радость. Парни благословили отца и пожелали ему счастья с девушкой, которая вернула Аполлону вкус к жизни.
Но он, в ответ на эти пожелания, лишь горько усмехнулся. Будто посмеет царь открыться той, что годится ему в дочки! Тогда Гелиос и Геракл, не поставив отца в известность, сами поговорили с девушкой. А уже после этого рассказали отцу, как зарделись ее щеки, как опустила она взгляд, но как засветилась при этом! Аполлон же обнаружил: это известие принесло ему столько счастья, что злиться на чрезмерно самостоятельных отпрысков почему-то не получается.
Быстро сыграли свадьбу, на которой сыновья сделали новобрачным еще один, поистине царский, подарок. А именно: они заявили, что не станут претендовать на престол – пусть он достанется ребенку Марии. Геракл и Гелиос же станут верными друзьями и надежными товарищами будущему наследнику. Казалось, жизнь не может быть лучше!
Однако царь ошибался. Через некоторое время молодая супруга сообщила новость, услышав которую монарх решил, что пора бы уже сойти с ума от счастья. Она носит под сердцем царское дитя и скоро на свет появится ребенок. Аполлон уже и имя для него выбрал: Гиперион…
– И что же случилось? – полюбопытствовал Налон.
Лицо Аполлона, только что сиявшее от радостных воспоминаний, мигом помрачнело. Он помолчал некоторое время, а потом с тяжким вздохом продолжил. Купаясь на вершине блаженства, мужчина совсем позабыл, что жизнь изменчива, как и некоторые представители этой самой жизни.
Среди его подданных, был молодой парень по имени Фобос, конюх. Аполлон знал его по имени, так как до болезни Медеи просто обожал верховые прогулки в компании первой супруги. Фобос хорошо заботился о лошадях, был прилежным, старательным слугой. А царь всегда ценил и как следует вознаграждал хороших слуг.
После смерти Медеи он утратил интерес к верховой езде, но по-прежнему содержал лошадей и следил, чтобы о них достойным образом заботились. Фобос выполнял его указы и обожал животных, делал даже больше, чем просили. Еще он подружился с Гелиосом и Гераклом, ведь парни, в отличие от отца, часто оказывались в седле. А тот нисколько не возражал, чтобы принцы общались с простым конюхом. Снобизмом Аполлон никогда не страдал. А уж после того как женился на садовнице – тем более.
Мария поначалу лошадей боялась и царь не осуждал ее за такой страх. Она юная, тонкая девушка, хрупкая словно цветок. А даже самая изящная лошадь все равно окажется огромной махиной рядом с красавицей. Но сыновья монарха, которые относились к мачехе, словно к родной сестре, периодически предлагали ей прогуляться с ними на конюшню, убедиться в том, что потрясающие животные не так страшны, как кажется. И демонстрировали свои успехи в верховой езде – оба прекрасно овладели искусством джигитовки.
Постепенно Мария привыкла к лошадям, стала приходить на конюшню уже без сопровождения принцев. Аполлон несколько раз составлял ей компанию. Он мечтал возобновить прогулки и воображение уже рисовало ему, как они будут с супругой, рука об руку, мчаться по полям, лесам, наслаждаясь скоростью, выносливостью их коней, обществом друг друга.
Но когда он узнал, что в очередной раз станет отцом, мысли о прогулках пришлось отложить. Это ничего: жизнь только начинается и у них все впереди. Успеют и вдвоем покататься, и потом вместе с юным наследником. Аполлону не терпелось скорее взять его на руки, повести по этой жизни и научить всему, что умеет он сам. В том числе и помочь своему ребенку стать прекрасным наездником. А еще – лучшим царем для своих подданных, любимым сыном и счастливым человеком.
– Я мечтал передать тебе все, чем владею, Гиперион. Окружить своей любовью и заботой. Каждый день я открывал глаза с мыслью: скоро у меня будет сын! Каждый день я обнимал Марию и благодарил ее за то, что она дает мне столько счастья. Я обещал сделать ее счастливой и видит небо: прилагал к этому все усилия!
– Но не зря же ты упомянул Фобоса. Я знаю – так звали па… Так звали Иосифа раньше, но после какого-то происшествия он захотел сменить имя на более радостное.
– Происшествие… – горькая усмешка исказила черты лица его отца. – Происшествие… Это происшествие сверкнуло молнией холодной стали, разделив их жизни на до и после. И прервав мою. Что я помню? Помню, как воспарил мой дух, прочь от покоренной плоти. Помню прекрасные лики моих мальчиков, навсегда обезображенные смертью. Помню свои скитания во тьме, помню, как было больно мне, уже не имеющему тела. Это происшествие рассекло не только мое тело, но и душу. Оно лишило жизни меня, моих сыновей. Но самое главное: оно лишило меня тебя.
– Как?!
Аполлон печально посмотрел на сына, покачал головой. А потом, будто бы решившись, снова заговорил.
– Это была темная, ненастная ночь. Дождь стучал по крыше, а я метался по кровати. Мария, которая уже совсем скоро должна была осчастливить меня наследником, теперь спала в других покоях. А ко мне сон не шел, ведь рядом не было ее. Вдруг я открываю глаза и вижу над собой любимую… Но радость была недолгой, сын. За ее спиной стоял Фобос. А в руках он держал мой меч, символ моей царской власти.