Развод. Как просто, да?
Взять и разорвать всё. Как будто и не было.
Самое мерзкое, что я её прекрасно понимаю.
Теперь, когда вот это все произошло, я… я не понимаю себя.
Не понимаю, что за дичь я натворил и зачем?
Я ведь отдавал себе отчёт, когда собрался жениться, насколько мы разные?
Аля, Валя, Валентина… Чудесная, чистая девочка. Воспитанная, умная, интеллигентная.
Ни разу не похожа на тех женщин, с которыми я общался в последние годы. Много лет.
Наверное, последней нормальной девушкой была… Не важно. Вспоминать о ней не хотелось совсем. Была нормальной. А что с ней в итоге сделал я? Или не только я? Набоков и сам виноват. Это он, в конце концов, бросил Крис…
Когда я увидел Волда рядом с Алей на этом вечере – крышу унесло. Я бы ему не только по морде съездил. Размазал бы. Раскатал.
Сволочь. Прекрасно знал, когда и как подойти.
Ну, больше не подойдет. Не допущу.
Чёрт… как же хреново-то. Как сложно всё! Зачем?
Захотелось в чистое нырнуть, зарыться, забыться… Влюбиться.
Не смеши себя-то, Марк! Какая любовь? Это не любовь. Это твой поганый эгоизм. Жадность. Похоть. Самые страшные грехи.
Хотел же её осквернить? Хотел.
Еще тогда в ресторане, в первые мгновения. Еще не понимая ничего о ней. Первым делом подумал – сколько предложить? Разово? Или сразу содержание? Хату, тачку, бабки. Неделя, месяц, полгода.
Я ведь даже намекал! Да почти в лоб сказал! Она не поняла!
И тоже тогда решил – играет? Ну играет же? Не может быть такой наивняк! Не в Москве начала двадцатых! Не в ресторане с Мишленовскими звездами. Не так…
Оказалось – может.
И… ведь охренел! И показалось – как будто в чистый родник окунаешься с головой. И пьешь. И вода эта такая сладкая, невероятная. Пьешь её и не можешь напиться, потому что так хорошо!
Поэтому сразу мысль при осознании – присвоить. Забрать себе. Закрыть. Спрятать.
Посадить в золотую клетку. Только моя. МОЯ!
Не дай бог хоть одна сво… потянет поганые лапы!
Да уж… а сам-то? Сам-то потянул…
Потому что такому, как я, нельзя было чистое.
Это как… как в той притче или сказке, когда могущественному колдуну дали выпить простой воды, а он умер, потому что вода растворила все яды, которые были у него внутри.
Так и во мне её чистота растворяла всё самое мерзкое. И оно наружу рвалось.
Марк, Марк… Столько красивых слов! Вместо того, чтобы сказать правду.
Она слишком хороша для тебя. А ты слишком скот для неё.
Именно так.
Что ты там пытался плести ей про то, что она чистая, невинная, я тебе надо было… Надо было в грязи изваляться. Как же без этого.
Все строил из себя такого свободного. Не зависимого ни от кого и ни от чего. А сам… Признаться себе боишься, что тупо пошёл на поводу у тех уродов, которые тебя окружают.
И не хрен врать про свободу. Никакой свободы, как оказалось, нет.
Это не свобода – решить, что ты можешь и дальше жить так, как будто тебя никто и ничто не держит, не связывает.
Свободой было бы признать, что ты можешь и хочешь оставаться верным одной женщине.
А ты не смог. Хотя и хотел.
И вот итог.
– Я хочу развод.
А если я тогда не хочу жить? Тебе плевать?
И ведь я сам понимаю, что она права. И так и должно быть. Но ни хрена не легче от этих мыслей.
– Подумай, Марк… Конечно, вряд ли ты меня послушаешь, но для тебя же лучше сейчас её отпустить, – бабушка Али, выслушав мои дурацкие откровения, более чем категорична. – Ты же сам это знаешь?
Знаю.
Но тем не менее… Я не готов. Не могу. Просто не могу.