– Владимир, держись подальше от моей жены!
– А то что, Марк? Разоришь меня? Или… нос разобьешь?
Лицо незнакомца прорезает хищная ухмылка. Но даже с таким выражением его лицо – образчик настоящей мужской красоты. У него пронзительные синие глаза. Именно синие, и это не линзы. Волевой подбородок с ямочкой. Чувственные губы. Прямой нос. Он похож на какого-то актёра или мужчину-модель. В голове вертится образ. Да, и еще в нём есть что-то от Илона Маска. Только Маск берет харизмой, там обаяние огромного количества бабла. А этот… Я думаю, будь он нищебродом, мог бы собрать вокруг себя гарем из дамочек, которые бы его кормили, одевали, обували, обслуживали. Может, так оно и есть.
– Так что, Златопольский?
– Выбирай сам, что тебе больше нравится, Набоков.
– Мне больше нравится твоя жена. Удивительное создание, где ты её нашёл?
Чувствую темную энергию ярости, которая клубится вокруг моего мужа. Он зол. Кажется, даже ладонь, которой он меня резко схватил и удерживает, вибрирует. Словно он боится, что стоящий рядом с ним человек способен просто взять меня за руку и увести.
– Под дождем нашёл. Там таких больше нет.
– Жаль.
Они стоят друг напротив друга, как бойцы на ринге или рыцари, готовые вступить в схватку. Дуэлянты.
Я рядом, но меня вроде и нет. Хотя разговор они ведут обо мне.
Пытаюсь освободить руку от захвата Марка.
– Аля, стой на месте.
– Аля… какое имя. Нежное и в то же время… – не унимается тот, кого Марк назвал Владимиром.
– Хватит, – муж говорит тихо, но резко.
– А в чём дело? Почему ты её не отпускаешь? Боишься, что птичка сбежит?
– А если боюсь? – Марк произносит эти слова, и глаза его собеседника чуть расширяются, словно он удивлён, но тщательно пытается это скрыть.
– Вот как? А что, есть предпосылки? Малышке не нравится золотая клетка или… ты?
Чувствую, как у меня самой от злости начинают ноздри раздуваться. Говорят обо мне так, словно меня нет. Как будто я неживая!
Я вообще в последние дни ощущаю себя долбанной марионеткой. Куклой. Реально просто предметом интерьера! Без души. Без чувств.
– Похоже, твоей милой не нравится наш разговор. Кобылка с норовом.
– Я вам не кобылка. И свои похабные шуточки поберегите для своих потаскух, – взрываюсь, хотя стараюсь говорить спокойно и глухо. – А ты, Златопольский, – тряпка! Мало того, что таскаешь меня на аттракционы уродов, так еще и позволяешь каким-то ублюдкам оскорблять.
Тишина вокруг становится осязаемой.
Словно вокруг звук выключили. У всех, кроме меня. И реплика моя вовсе не была тихой. И все это услышали.
И, кажется, ждут второго раунда. И даже делают ставки: что предпримет мой муж? Ударит? Выведет вон, схватив за волосы? Оскорбит прилюдно в ответ? Унизит при всех или оставит это на десерт, и я получу своё, когда мы останемся наедине?
– Браво! Браво! – синеглазый красавец аплодирует и хохочет.
Марк смотрит на него, обводит глазами других, я жду, что же будет, когда его взгляд останавивается на мне. И в нём… я не могу понять, что это.
Удивление? Восхищение? Чем? Тем, что я сделала? Это просто слабоумие и отвага. Только и всего. Я бегу по лезвию бритвы. Моя душа разодрана в мясо. Мне уже на всё плевать.
– Прости меня, любимая. Ты права, аттракцион уродов.
И неожиданно я вижу, как взлетает его кулак.