А ведь когда-то были белые цветы…
Их лепестки таинственно светились
Забавой света в теле пустоты,
Надеждою, помноженной на милость.
Грибы ещё на трупах не росли,
Тела, обледеневшие до звона,
Себя самостоятельно несли
На фланг остервенелой обороны.
Ещё не замыкали Ленинград
Стреляющей кладбищенской оградой,
Ещё бесстыдно верил стар и млад
В то, во что верить было надо…
Ещё жила огромная страна
В полубреду насилья и утопий…
Но небеса уже чертили знак
Над обречённой бесовской Европой.
Жрецы сатрапий рвали на делёж
Бесхозно несвободные державки,
Кроил земную плоть мясницкий нож,
Срезая стыд и честь, как бородавки.
Схватились два безумца за грудки,
За пайку славы, за режим в блатхате.
И двинулись слепые ходоки
Не драться насмерть – просто умирати…
Полечь от немощи, от грязи и от вшей,
От голода и злобной пьяной дури.
От рвущих плоть военных дел клещей
И клёкота железных птиц в лазури.
О выжженные избы вкруг печей,
О трубы их, стоящие, как члены!
О миллионы близких, чей ничей
Труп догорал на противне геенны…
Кто вас спросил, жиды и русаки,
Французы, немцы, бритты и цыгане —
Какие неоплатные грехи
Вы искупляете в кровавой этой бане.
Зачем вас полуграмотный комбат
К Ваалу в печь без счёта пошвыряет…
За что сжигали, как дрова, солдат,
Которых бабы снова нарожают?