Я строил дом из щепок и осколков.
Задумал замок, небоскрёб и храм…
А выстроил невзрачную избёнку
С иллюзией пространства голых рам.
Её воображаемые шпили
Укоренялись в мраморе колонн.
А золотые луковицы пыли
Окутывали каменный донжон.
Вились спирально ауры растений,
Опёрся о мечту небесный свод…
Я строил для грядущих поколений,
Что смогут пережить тяжёлый год,
Вобравший наступившее столетье
Верховенства технических обид.
Его ополоумевшие дети
Сбивают свои головы с орбит.
До стона укорачивая мысли,
Любовью занимаясь по свистку…
Они себе полпамяти отгрызли,
В них не прибудет нашего полку.
Свой дом я строю из костей надежды,
Из пластиковой веры в чудеса.
Я буду жить в нём так, как жил я прежде,
Не взвешивая время на весах.
И, выросший в горбатом переулке,
Он будет прям и истинно высок.
И просто так, случайно, на прогулке,
В него зайдёт наш всемогущий Б-г.
И я спрошу: «А может быть, не надо
Нагромождать на совесть знаний чудь?
И вкладывать талантливому чаду
Холодный камень в пламенную грудь?»
Он улыбнется, не смутившись даже:
«Таков наш мир, такие времена…»
Мой дом сгорит, и на холодной саже,
На плаче щепок вырастет стена.