За два месяца ДО.
Мне часто снился один и тот же сон.
Скалистая тропа средь величественных вершин Хуашань вела к облакам, пугающе шурша под ногами каменной крошкой. Я была здесь лишь однажды, но отчётливо помнила дорогу: каждую впадину на пути, каждый цветок пробившийся через холодные глыбы гранита, сосну раскинувшую узловатые ветви навстречу солнцу, вяжущий горло страх, неожиданно обретённое чувство безопасности, трепетные мгновения счастья и очередную потерю, окончательно сломившую меня.
Было невыносимо больно вновь и вновь возвращаться сюда, зная, что в реальном мире «Байсэ Юэлян» больше не существует, что мне уже никогда не услышать молитвенный гонг, не подняться по ступеням храма, не повязать ленту на воротах в честь праздника осени, не почувствовать себя по-настоящему живой. И всё же, день за днём я ждала наступление сумерек. Ждала одержимо. Отчаянно хватаясь за сомнительную возможность увидеть человека, что когда-то помог мне обрести себя.
Сегодняшняя ночь не стала исключением. Облачённая в белое платье, подаренное мастером Ли, я неспешно брела по гравийной дорожке вглубь сада, зная, что там, у пруда, меня ждёт учитель Ю.
Распустилась сакура и солнечные лучи, путаясь в пушистых гроздях соцветий, ложились на землю нежно розовой дымкой. Лепестки, словно снежные хлопья, парили в воздухе, то и дело зависая в невесомости. Я чуть замедлила шаг, наслаждаясь сказочным одеянием цветущей аллеи, вбирая полной грудью сладкий аромат вишни. Было так тихо и, вместе с тем, сотни звуков рождали дивную мелодию жизни: пение птиц, шелест листвы, тихие всплески воды, доносящиеся со стороны пруда с карпами. И внезапно в «тишину» исполненного гармонии сада вплёлся знакомый голос, завораживающий своей уютной глубиной, выманивающий на мои губы восторженно улыбку.
– Говорят, если лепесток сакуры упадёт на ладонь, то вскоре человек встретит свою истинную любовь и обретёт бесконечное счастье.
Я, даже не осознавая того, протянула руку, подставляя её под цветочный снегопад.
– Только есть одно правило: специально ловить нельзя. Дерево выбирает достойного, – наставнически прибавил Ю.
Проследив взглядом за крошечным вишнёвым предателем, что спикировав с ветки, пролетел мимо, едва не коснувшись моих пальцев, я досадливо хмыкнула.
– Предлагаешь покорно бездействовать, когда счастье так близко?
– Это чужое счастье, – строго заметил учитель. – Раз лепесток предпочёл упасть к ногам, он предназначен не тебе. Крадя чьи-то блага́ не жди, что они приумножат твои собственные.
Я обернулась, готовая вступить в дискуссию, но как только встретилась взглядом с Ю, моё дыхание оборвалось, а слова утратили всяческий смысл.
В лучах заходящего солнца учитель был особенно прекрасен. Точёные черты лица мягко обрамлял рассеянный свет, путающийся в ветвях деревьев. Ветер, безнадёжно влюблённый в шёлковое полотно длинных волос, дерзко заигрывал с волнистыми прядями у лица. Струящееся по крепким плечам кимоно, подчёркивало стать фигуры, а не по годам мудрый взгляд, намертво приковывал внимание.
Сердце пропустило удар, затем ещё, и ещё один… Я хотела быть сильной, хотела, чтобы Ю Ванг гордился мной, пусть прекрасно понимала, что если оступлюсь никто и не узнает, ведь всё вокруг – сад, пруд, цветы и мужчина напротив, всего лишь иллюзия, плод моего болезненно переживающего утрату сознания. Но вопреки стремлению остаться в глазах Ю той Кейт, которую он знал, эмоции взяли верх, в горле запершило, а на ресницах заблестели слёзы.
– Я снова расстроил тебя, госпожа? – сдавленно обронил учитель.
Меж его, будто нарисованных кистью для каллиграфии, бровей, залегла глубокая морщинка. Ю сделал неуверенный шаг вперёд, пряча руки в рукавах-крыльях.
– Нет. Вовсе нет! – поспешила улыбнуться я, хотя слова давались с трудом. – Просто я очень рада тебя видеть.
Ванг незамедлительно вернул мне улыбку, такую трогательную, родную, что сердцу вновь стало тесно, и я сломалась. Слёзы бесконтрольно хлынули из глаз, застилая зрение мутной пеленой. Розовые кусты вишен слились с кучевыми облаками. Лицо Ю Ванга потеряло чёткость. Весь мир закружился в одночасье лишаясь равновесия. Земля под ногами превратилась в болотистую топь, колени просели, меня повело в сторону.
Я уже приготовилась встретиться ладонями с весенней травой, как вдруг почувствовала, что на запястье сомкнулись тёплые пальцы, а затем Ю настойчиво притянул меня к себе, заключая в крепкие объятья.
– Кейтлин, – еле слышно прошептал он над ухом, и его нежное придыхание выбило из лёгких весь воздух. – Ты должна меня отпустить…
– Не могу, – забито проскулила я, пряча слёзы на груди наставника. – Не могу и не хочу! Почему ты не пошёл со мной? Зачем остался?..
– Потому что так было правильно. Судьба…
– К чёрту судьбу! – задыхаясь, закричала я, впиваясь пальцами в воротник его кимоно, не позволяя учителю закончить мысль. – К чёрту дурацкие правила!
Обида, боль и невыносимая тоска сплелись в единый поток энергии, содрогая душу изнутри. Хотелось кричать до потери голоса, рыдать навзрыд, пока не закончатся слёзы, умолять Ю вернуться ко мне или хотя бы просто выжить. Пусть он будет не рядом, за сотни, тысячи миль… Пусть мы больше никогда не увидимся. Мне достаточно знать, что он жив, что я могу сохранить в сердце надежду.
– Уже утро, тебе пора просыпаться, – ласково погладив по волосам, Ю припал губами к моему виску, прощаясь.
– Ещё немного, совсем чуть-чуть… – взмолилась я, прижимаясь к нему всем телом.
Учитель не отпрянул, напротив, обнял сильнее и шумно выдохнул, скорбя вместе со мной о прошлом, которое не изменить; о настоящем, что нам не дано разделить; о будущем, безжалостно отнятом.
Время неумолимо приближало меня к моменту пробуждения. Издалека, гонимый ветром, уже доносился сокрушительный звон будильника. Иллюзорный мир начал стремительно блекнуть, терять очертания, погружая «Байсэ Юэлян» в бесцветный лимб. Я вскинула голову, чтобы в последний раз увидеть лицо Ю Ванга, коснуться взглядом его губ, запечатлеть в памяти. Учитель смотрел на меня с присущим ему смирением, мягкой полуулыбкой и светлой печалью в глазах. Мне никогда не постичь, как после всех жизненных трагедий ему удалось сохранить душу – чистую, милосердную. Я не могла простить даже саму себя, куда уж до остальных… Гнев и ненависть росли с каждым днём, множа внутри гнойные червоточины зла. Ю Ванг ошибся – мой дух слаб. Вейдж Ли обманулся – я не достойна быть «оком». После известия о гибели наставников свет, который они оба видели во мне, обратился ядовитым пламенем, испепеляющим всех, кто оказывался рядом. Я более не могла контролировать ни вспышки агрессии, ни слепую жажду отмщения, ни собственную сущность, взывавшую к тьме, и почти добровольно сгорала в агонии уничижительных чувств.
– Со временем боль утихнет, останутся лишь воспоминания о ней… – словно прочитав мои мысли, вкрадчиво шепнул Ю.
Я ничего не ответила, пытаясь проглотить слёзы, вставшие поперёк горла. Тогда Ванг, подарив мне очередную трепетную улыбку, медленно наклонился. Его горячее дыхание осело на губах столь явственно, что на миг я утратила способность отделять сон от яви. Сердце забилось в висках монастырским гонгом. Нежность, с которой Ю скользил взглядом по моему лицу, вытеснила горечь потери, отрезав разум от сознания. Я чуть качнулась вперёд, ощущая давление чужой ладони на поясницу, и закрыла глаза, проваливаясь в исполненный сладкой горечи поцелуй. А затем кто-то безжалостно вырвал меня из любимых рук и в следующую секунду, распахнув ресницы, я увидела очертания массивной кованой люстры под потолком.
– Кейт, проснись! Ну же…
Снова руки, но на этот раз холодные, точно ноябрьский ветер в горах. Они обжигали кожу, то и дело встряхивая за плечи, а встревоженный голос повторял одно и тоже: «проснись, проснись… это просто дурной сон…»
Заторможено моргнув, всё ещё вздрагивая от слёз, я огляделась по сторонам. Зрение возвращалось нехотя, как и ощущение собственного тела. Перед глазами возникла тень… Нет, силуэт. Размытый. Не чёткий. Адам! Это был Адам. Он разбудил меня? Но зачем?!
Взбудораженные эмоции среагировали быстрее разума. Резко сев, сбрасывая с себя ладони вампира, я закричала, вынуждая его попятиться.
– Какого чёрта, Блэк?..
– Ты плакала во сне… – поспешил объясниться Адам, чувствуя в моём голосе надрывное отчаянье. – Кейт, что не так?.. Что тебе снилось? Снова кошмар?
Грудь пронзило острой болью, во рту стало горько от привкуса крови, так сильно я закусила губу. Блэк поморщился, видимо уловив металлический запах. Его глаза на миг потемнели, но вампир быстро взял себя в руки и пульсация висков прекратилась, кожа разгладилась, хотя желваки всё ещё хаотично подрагивали.
Некоторое время мы молчали. Я изо всех сил пыталась унять вспыхнувшую под сердцем ярость. Блэк бездействовал, потому что давно привык ходить по тонкому льду моего нестабильного настроения. Он часто говорил: «ты изменилась, отдалилась, закрылась», и это было правдой. Но я не стремилась к одиночеству осознанно, просто так вышло. Мы утратили прежнюю связь, я утратила саму себя. Чувство вины было слишком нестерпимым, острым и всеобъемлющим. Будто кувшинку, оторванную от корней и выброшенную в открытое море, меня уносило всё дальше и дальше, то погружая в беспроглядную апатию, то вышвыривая на рифы отчаянья и ненависти ко всему вокруг. Это началось сразу после звонка Алекса, когда он сообщил, что «Байсэ Юэлян» пал, и продолжалось день за днём, ночь за ночью, медленно, но уверенно, выжигая во мне ту Кейт, которую Адам встретил в Блэкфорте. А затем, одним хмурым исландским утром я открыла глаза и поняла, что внутри не осталось ничего, кроме жажды отмщения.
Наконец, вампир осмелился нарушить липкую тишину, кивая в сторону электронных часов на прикроватной тумбе.
– Половина девятого, у тебя консультация в девять двадцать, – голос спокойный, почти бесцветный.
Я бросила скользящий взгляд на неоново-зелёные цифры и опала обратно на подушку, уставившись в потолок.
– Наплевать.
Адам вопросительно изогнул бровь, в его интонации появились порицательные ноты.
– А как же вступительные экзамены?
– Плевать, – повторила я, прячась с головой под одеяло.
– Пле-вать, – по слогам протянул Блэк, вставая с постели.
Сделав круг почёта по комнате, вампир замер у изножья кровати. Я слышала, как щёлкают суставы его пальцев, он всегда заламывал их до хруста, когда размышлял о чём-то важном.
– Ладно, я понял… – чуть погодя, усмехнулся он. – Бунт на корабле!
В ту же секунду вампир схватил одеяло и резко дёрнул его на себя.
– Эй! – взвизгнула я, оставшись без укрытия.
– Вставай, говорю! А то вытащу тебя из дома силой, – хищная улыбка озарила лицо бессмертного, словно моё сопротивление действительно его забавляло, но я слишком хорошо знала этот взгляд. Адам притворялся. Его ничуть не веселило происходящее.
– У меня нет никакого желания тащиться в колледж, – сменив гнев на усталое безразличие, кисло промямлила я. – К тому же, какой в этом смысл? Не факт, что я вообще смогу его окончить…
Улыбка тотчас сошла с бледных губ вампира. Плечи опали, будто у него защемило в груди. Воздух рассёк тягостный вздох.
– Кейт, мы же договорились…
– Договорись о чём? Делать вид, что ничего не случилось? Жить «обычной» жизнью?..
Отрицательно мотнув головой, Адам подошёл ближе, смерил печальным взглядом, укрыл одеялом, присаживаясь возле моих ног.
– Просто жить.
– Ну, так я ещё вроде и не преставилась…
Моё чрезмерное ехидство в обрамлении едкого сарказма отразилось на его лице горьким разочарованием. Раньше я бы непременно осеклась, испугавшись задеть чужие чувства – его чувства – начала сбивчиво извиняться, постаралась бы обернуть сказанную сгоряча фразу в шутку, но не теперь. Лицемерие, преследовавшее нас ежесекундно, порядком достало. Как и отчаянное стремление Блэка жить той самой «обычной» жизнью. Будто существу сродни ему подобное в принципе по плечу! С каждым днём напряжение росло. Адам обвинял меня в нежелании «двигаться дальше», я злилась на него за неспособность понять мои чувства, и так по кругу.
– Прекрати, пожалуйста, – глухо пробасил вампир, скрипнув зубами. – Прошло больше года, а ты всё не можешь отпустить прошлое.
– Это твой очередной гениальный совет дня: отпустить прошлое? – не сбавляя оборотов, ухмыльнулась я.
– Это твой единственный шанс на нормальную жизнь, – жёстко парировал бессмертный.
– Нор-маль-на-я жизнь… – по слогам протянула я и, чуть вскинув бровь, улыбнулась.
Должно быть, эта улыбка была отвратительно лживой, потому что Адам незамедлительно отвёл взгляд. Я не хотела уязвить его или обидеть. Честно говоря, мне и самой не ведомо когда именно между нами выросла непреодолимая стена непонимания. Из каких кирпичей она состояла? Тайн, которые хранила я или многочисленных «скелетов» Блэка? Он ведь так и не рассказал мне, за что Бальтазар собирался его казнить, как и умолчал о своих кровавых похождениях до возвращения в Блэкфорт. Благо у меня отличная память и я хорошо запомнила рассказ Мари, а так же перешёптывания других бессмертных на балу.
Внезапно Адам вскочил на ноги. Я думала он, как обычно, уйдёт, громко хлопнув дверью, оправдывая своё поведение тем, что пока я на взводе со мной разговаривать без толку. Но нет.
Медленно пройдясь по комнате, вампир подошёл к окну. Я не видела его лица, но заметила, как неестественно распрямилась спина, напряглись шейные мышцы, а голос, вскоре заполнивший комнату, стал на порядок ниже.
– Это оказалось сложнее, чем мы думали, да?..
– Что именно?
– Любить друг друга…
Подобного вывода я не ожидала, поэтому не нашла что ответить, но под сердцем неприятно заныло. Значит, где-то глубоко внутри от прежней Кейт что-то да осталось. Хотя нынешняя «Я» отчётливо понимала – поступки Блэка, большая их часть, не что иное, как порождение его же собственного непрошибаемого эгоизма. Вампиру было проще не знать, промолчать, уйти, лишь бы не подвергать опасности зыбкую иллюзию нашей любви. А любовь ли это была? Или мы просто отчаянно нуждались друг в друге?..
– Но я пытался… – обречённо добавил Адам.
Его голос чуть дрогнул, оборвался на полуслове, потерялся в шумном выдохе и снова зазвучал ровной линией.
– Я относился с уважением к твоей скорби, не требовал объяснений, терпеливо ждал, когда ты решишь открыться мне сама.
– Адам, я знаю… – виновато обронила я. – Дело вовсе не в нас…
– Тогда в чём? – Блэк обернулся, я заметила на его неприлично длинных ресницах искорки слёз. – Почему ты столь отчаянно сопротивляешься? Зачем отказываешься от возможности прожить жизнь так, если бы никакого ордена не существовало?..
К горлу подкатил удушливый ком. Вихрь чувств, что я старалась сдерживать на протяжении последних месяцев, обрушился на грудь снежной лавиной, лишающей кислорода, бьющий под дых лицами тех, кто погиб во имя моего спасения.
– Потому что я не имею на это право, – непоколебимо заключила я. – И ты тоже.
– Что?! – опешил Блэк.
– Ответь мне, Адам, на твоих руках много крови? – вампира передёрнуло. – Лично я в ней по самую шею, ещё немного и захлебнусь.
– Кейт, ты не…
– Знаю-знаю! – решительно перебила я. – Я ни при чём, это всё «Лупус Дей». Но знаешь, в последнее время меня всё чаще терзает вопрос: кто виноват в смерти Джастина? Руки, сломавшие его шею или голова отдавшая приказ?..
– Он убил твою мать! – сорвался на крик Адам, порывисто шагнув в мою сторону.
– И ты считаешь, это оправдывает мой поступок? Но тогда чем я лучше братства? Убийца остаётся убийцей независимо от причины.
Замолчали. В комнате стало так тихо, что казалось, были слышны малейшие колебания воздуха. Я смотрела на Адама, в то время как его стеклянный взгляд упёрся в стену напротив, и вновь сожалела, что не могу забраться в бессмертную голову. Мне срочно нужна была причина, чтобы снова поверить в себя, в нас, или же весомый довод окончательно разувериться. Я устала болтаться где-то «между». Устала от того, что не понимала своих чувств. Устала от бесконечного притворства.
Блэк заговорил первым, по-прежнему не глядя на меня. Медленно, задумчиво, будто рассуждал вслух, а не вёл диалог с собеседником.
– Ты не можешь спасти всех – это утопия! Если будешь пытаться, непременно погибнешь! Нельзя приготовить омлет, не разбив при этом пару яиц – такова жизнь. Бессмысленно корить себя за сопутствующий ущерб, нужно просто принять его как данность, забыть и двигаться дальше.
– И сколько таких «данностей» ты стёр из своей памяти? – с вызовом бросила я.
– Слишком много, чтобы вести подсчёт, – холодно отозвался вампир, наконец, удостоив взглядом.
Наверное, хотел отследить реакцию, но на моём лице не отражалось ничего. Чувства вновь заползли в чёрный ящик, требующий многоступенчатой декодировки.
Я с самого начала знала – Адам не святой и смирилась с этим фактом. Какой теперь смысл разыгрывать трагедию? Поэтому, вместо того, чтобы продолжать неприятную для нас обоих тему, я перешла к более насущной проблеме.
– Адам, а ты никогда не думал о том, что случится, когда я состарюсь и умру? – Блэк вопросительно вскинул бровь, чуть склонив голову на бок, явно не ожидая столь крутого пике. – Я «последняя дочь», на мне всё закончится.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что прячась здесь, мы не решаем проблему, а лишь отсрочиваем пробуждение Лайпуса. Вейдж Ли и монахи «Байсэ Юэлян» отдали свои жизни за человека, который, по их мнению, должен спасти людской род от кровавого восхождения первородного. Но вместо того, чтобы воздать им за жертву, мы торчим в чёртовой Исландии и нихрена не делаем!
– Бруни… – попытался оправляться вампир, но я не позволила закончить мысль.
– Алекс всего лишь человек. Один. Там. В мире, где всё опутано паутиной «Лупус Дей». Чудо, что он ещё жив! Пойми, я не могу оставаться в стороне, оправдываясь необходимостью выжить. Рано или поздно Смерть всё равно настигнет меня. Не сейчас, так через двадцать, тридцать лет. Либо я встречу её во всеоружии с гордо поднятой головой, как это сделали войны «Байсэ Юэлян», либо на коленях под тяжестью вины, потому что из-за страха за свою жизнь обрекла на гибель всё человечество.
– Тебе не кажется, что ты несколько драматизируешь? – усмехнулся Адам, но тут же осёкся, словив на себе гневный взгляд.
– Скажи об этом моему отцу или матери. Ах да, они же все мертвы… как и множество ни в чём неповинных людей, вставших на пути барства. Так что ты там говорил про драму?
– Мне нужно подумать, – внезапно коротко ответил Блэк и молча вышел из комнаты, а после и из дома.
Сбежал! Он снова сбежал от разговора, проблемы, ответственности.
На консультацию к декану факультета я, разумеется, не пошла. А к обеду написала письмо в приёмную комиссию с просьбой вычеркнуть меня из списка абитуриентов.
Когда мы только приехали в Исландию, Адам постоянно повторял, что нам нельзя выделяться, что мы должны быть как все, жить как все, стать «нормальными». Идея «нормальности», так сильно его увлекла, что он даже устроился в местный паб, где по пятницам играл, как говорили местные, заморское кантри. Блэк действительно очень старался вписаться. Говорил, это ради меня и нашего будущего. Но проблема заключалась в том, что мы априори не были «нормальными»! Поэтому, как бы я не пыталась играть роль студентки, мечтающей поступить в архитектурный, выходило скверно. Меня постоянно срывало. Со злости я пользовалась способностями, а потом корила себя и всё сильнее отгораживалась от мира, часами пропадая в амбаре на заднем дворе, в котором Адам оборудовал тренировочный корт или на скалистом берегу острова, вдали от людей, где выстрелы отцовского P30 терялись в завываниях ветра, уносивших их далеко за океан.
Блэк вернулся ближе к полуночи. Не разуваясь, прошёл в гостиную и замер у камина.
– Кейт, я задам лишь один вопрос: уверена, что тобой движет благородная цель, а не слепая жажда мести? – монотонно спросил он, глядя на огонь.
– А если и так? Какая разница? – не задумываясь, ответила я.
– Поверь моему опыту, отмщение не приносит облегчения. «Чистыми» нам из этого дела не выбраться. Сможешь после жить с клеймом убийцы?
В памяти тут же всплыли слова мастера Ли:
«– Запомни, ты «Последняя дочь». Ты та, кто рождена, дабы принести в жертву свои интересы, а возможно и жизнь. Это твоё предназначение.»
– Смогу, – без колебаний кивнула я. – Такова моя судьба.
Не успели слова слететь с губ, как Адам уже стоял возле дивана, протягивая руку. Взгляд тяжёлый, исполненный противоречий, но прямой и не мигающий.
– Тогда вставай и собирай вещи, – туго сглотнув, пробасил он.
– То есть?..
– Мы возвращаемся. Ты ведь этого хотела?..