– Да, Адриан, это было не самое ловкое твое представление.
Голос матери отчетливо доносился через дверь из темного дерева, отделяющую гардеробную от моей спальни. Контральто с глубоким акцентом делосианской знати, отработанное десятилетиями публичных выступлений и официальных обедов. Она была либреттисткой по профессии, а еще режиссером.
– Криспин не хотел подвинуться, – это все, что я смог ответить, возясь с серебряными пуговицами своей лучшей рубашки.
– Криспину всего пятнадцать, и у него не в меру вздорный характер.
– Знаю, мама, – я закинул подтяжки на плечи и поправил их, – просто я не понимаю, почему отец не… не взял меня.
Судя по тому как глухо зазвучал голос матери, она отошла от гардеробной к высокому окну с видом на океан. Она часто так делала. Леди Лилиану Кефалос-Марло всегда тянуло к окнам. Это объединяло нас – страстное желание быть где-то еще, хоть где-нибудь еще.
– Тебе действительно нужно это знать? – спросила она.
Нет, не нужно. Так ничего и не ответив, я облачился в шелковый с бархатом жилет и разгладил воротник рубашки. Более или менее прилично одетый, я открыл дверь и шагнул в спальню. Мать и в самом деле стояла у окна. Мои комнаты располагались на самом верху четырехгранной Главной башни, в северо-восточном углу. Отсюда я мог смотреть на стену и океан за ней, мог за много миль разглядеть в дымке у горизонта Ветреные острова, которых не видно снизу. Мать обернулась ко мне. Она никогда не носила черное, не пыталась подстроиться под геральдические цвета отца. Она родилась в доме Кефалосов и гордилась этим; ее мать, наместница императора, была владетельной герцогиней целой планеты. По случаю торжественного обеда в честь директора Фэн и ее спутников мать надела свободное платье из белого шелка, такого плотного, что он, вероятно, был синтетическим. Платье застегивалось на плече золотой брошью в форме орла дома Кефалосов. Медово-бронзовые волосы мать отбросила за спину, только мелкие локоны завивались над ушами. Она была прекрасна, как прекрасны все женщины-палатины. Образ давно забытой Сафо, воплощенный в ожившем мраморе.
– Твоя прическа отвратительна, – заметила она.
– Спасибо, мама, – спокойно ответил я, убирая вьющуюся челку за ухо.
Леди Лилиана приоткрыла ярко-красные губы, подыскивая нужные слова.
– Это был не комплимент.
– Да, – согласился я и натянул на себя фрак с вышитым слева дьяволом нашего дома.
– Тебе в самом деле следует постричься.
Она отошла от окна и пригладила белыми пальцами отвороты моего фрака.
– Хм, отец и без того путает меня с Криспином, – сказал я без всяких возражений, позволяя матери поправить мой воротник, лишь кольнул ее взглядом.
Ее глаза были янтарного, более теплого, чем у отца, цвета. Но и в них все равно не чувствовалось теплоты.
Я знал, что, если бы это зависело от нее, она вернулась бы в Артемию, к своим родным и своим женщинам, а не осталась с нами, семьей Марло, в этом мрачном и пыльном месте. В семье Марло, с холодными глазами и холодными манерами, ее муж был холоднее всех.
– Он никогда так не делает, – нетерпеливым тоном возразила она, не поняв моего намека.
– Значит, он хочет, чтобы Криспин занял мое место?
Я все еще продолжал хмуриться, пока она расправляла мой фрак.
– Разве ты сам не этого хочешь?
Я захлопал глазами. На этот вопрос нельзя было ответить, не нарушив хрупкое равновесие моего мира. Что я должен был сказать? «Нет»? Но я хотел заниматься делами отца ничуть не больше, чем стать первым стратигом легионов Орионидов. «Да»? Но тогда управлять всем станет Криспин, а это… это будет катастрофа. Я не стремился занять отцовский трон – я просто не хотел, чтобы он достался Криспину.
Мать отодвинулась и вернулась к окну, стуча каблуками по кафельному полу.
– Я не стану утверждать, что знаю планы твоего отца…
– Откуда тебе их знать? – Я вытянулся во весь свой скромный рост. – Ты же здесь совсем не появляешься.
Мать не вспыхнула и даже не взглянула на меня.
– А ты думаешь, кто-то еще остался бы здесь, если бы у него был выбор?
– Сэр Феликс остался бы, – возразил я, расправляя узкие плечи. – И Робан, и все остальные.
– Они рассчитывают получить повышение. Земли, титул. Собственный маленький замок.
– Значит, дело не в преданности отцу?
– Никто из них не знает твоего отца как следует, за исключением, возможно, Феликса. Мы вот супруги, но я тоже не могу сказать, что знаю его.
Я и сам все понимал, но каждый раз сокрушался, когда слышал это – слышал, что мои родители чужие друг другу. Я коротко кивнул, но сообразил, что мать стоит ко мне спиной и не видит этого.
– Он не поощряет попыток сблизиться с ним, – наконец проговорил я, невольно нахмурившись.
– И ты не должен поощрять, если станешь правителем.
Леди Лилиана вполоборота оценивающе посмотрела на меня, и ее янтарные глаза показались сейчас ужасно усталыми.
Это был первый раз, когда я заметил ее истинный возраст – не внешнюю цветущую молодость, а груз почти двух столетий. Но стоило ей продолжить, как впечатление мигом развеялось.
– Ты должен будешь вести людей за собой, а не стоять рядом с ними.
– Если стану правителем? – повторил я.
– Еще ничего не решено. Он может выбрать Криспина или потребовать третьего ребенка из инкубатора.
Предугадав мой ответ, она добавила:
– Если дом Марло всегда возвеличивал старших сыновей, это еще не значит, что так должно быть и дальше. Закон позволяет отцу выбрать наследника по своему усмотрению. Не стоит торопиться с выводами.
– Прекрасно. И не имеет значения, что… – начал я, несколько уязвленный.
Но мать перебила меня:
– Совершенно верно. Это не имеет значения. Пойдем, мы и так уже едва не опоздали.
Думаю, звезды успели родиться и умереть, прежде чем принесли десерт. Я хранил молчание, пока звучали тосты, пока слуги круг за кругом накрывали на стол и освобождали его. Молчал и слушал, хорошо улавливая то раздражение, что, подобно гравитации, стягивало время и пространство вокруг отца. В глубине души я был благодарен директору Фэн и ее спутникам, оттеснившим меня с обычного места справа от отца. Прошли целые сутки с моего запоздалого появления в тронном зале, и отец должен был в конце концов побеседовать со мной. Само по себе это не так уж и странно, но я чувствовал себя неуютно, не получив нагоняй за то, что сделал.
Я просто ел и слушал, изучая чужие, почти чуждые лица почетных гостей. Плутократы всю жизнь проводили в космосе, и центробежные силы, имитирующие гравитацию на огромных кораблях-волчках, не могли удержать их тела от изменений. Если бы не генная терапия, почти такая же интенсивная, как та, что получил я сам, они не смогли бы даже просто стоять на Делосе, со здешней гравитацией в одну целую и одну десятую от стандартной, а лежали бы и ловили ртами воздух, как бескостные рыбы на морском берегу.
– Сьельсины зашли слишком далеко, их натиск уже за границами Вуали, – заявил Сюнь Гун Сунь, один из младших советников консорциума. – Император не должен позволять подобное.
– Император и не позволяет, Сюнь, – мягко ответила директор Фэн, – поэтому и идет война.
Я внимательно изучал эту женщину. Как и прочие члены делегации, она была совершенно лишена волос, широкие скулы и форма бровей подчеркивали раскосость ее глаз. Кожа была темней, чем у других, почти цвета кофе.
Фэн повернулась к моим родителям, сидевшим во главе стола, и сказала:
– Князь Джадда обещал к новолунию мобилизовать двенадцать тысяч кораблей под командой своего внука. Даже тавросианские кланы поднимают паруса.
Отец поставил на стол бокал с кандарским вином, выждал хорошо отработанную паузу и только потом ответил:
– Нам все это известно, мадам директор.
– Да, в самом деле, – улыбнулась она и подняла кубок; ее пальцы извивались, словно насекомые палочники. – Я только хотела отметить, милорд, что всем этим кораблям нужно топливо.
Лорд Обители Дьявола сложил руки на столе и твердо посмотрел на нее, проведя зубами по нижней губе.
– Вам нет необходимости ни в чем нас убеждать. Для этого еще наступит время, и довольно скоро.
В дальнем конце стола кто-то из советников негромко рассмеялся. Криспин, сидевший напротив меня, тоже ухмыльнулся. Я оглянулся на Гибсона, приподняв удивленно брови.
– Судьба всесильна[5], и нынешняя ситуация дает нам преимущество, несмотря на недавнюю трагедию на Цай-Шэнь.
Я частенько замечал за отцом такую манеру говорить – назидательно и властно. Его глаза – мои глаза – никогда не задерживались подолгу на одном предмете или лице, а плавно скользили по всему, что его окружало. В нем чувствовалась некая аура, холодный магнетизм, который подчинял всех слушателей его воле. В другую эпоху, в другой Вселенной, поменьше нашей, он мог бы стать цезарем. Но в нашей Империи был переизбыток цезарей. Мы вывели целую породу, так что отец был обречен подчиняться еще более величественным цезарям.
– Это правда, что Бледные едят людей?
Криспин. Тупой, бестактный Криспин. Я почувствовал, как замерли все, кто сидел за длинным столом. Прикрыв глаза в ожидании неминуемой бури, я сделал глоток голубого каркассонского вина и услышал голос матери, прозвучавший на грани шепота:
– Криспин!..
Я открыл глаза и увидел, как она обожгла взглядом моего брата, смотревшего на директора консорциума.
– …Только не за столом!
Однако Адиз Фэн лишь мягко улыбнулась матери:
– Все в порядке, леди Лилиана. Все мы когда-то были детьми.
Да только Криспин совсем не ребенок. Ему уже пятнадцать, эфеб на полпути к взрослому мужчине.
Не подозревая о том, что совершил оплошность, брат продолжил:
– Я слышал это от одного корабельщика. Они употребляют людей в пищу, это правда?
Он напряженно подался вперед, и клянусь всем золотом Форума, я никогда не видел его настолько заинтересованным.
Еще один представитель консорциума произнес глубоким, как океанская впадина, голосом:
– Скорее всего, правда, молодой мастер…
Я повернулся к говорившему, который сидел рядом с Гибсоном и Тором Алкуином в середине обеденного стола, рядом с миской дымящейся ухи и целой коллекцией вин в кувшинах с краснофигурной росписью. Такой темной кожи, как у него, мне еще не приходилось видеть. Он был черней даже директора, черней, чем мои волосы, и, когда улыбался, его зубы казались белыми, как звезды.
– …Но не всегда. Чаще они забирают жителей колонии в рабство.
– Ох, – разочарованно вздохнул Криспин. – Так они не каннибалы?
Его лицо вытянулось, словно он надеялся, что все чужаки были монстрами, людоедами и убийцами.
– Никакие они не каннибалы. Они едят нас, а не друг друга.
Все оглянулись на меня, и я понял, что сам и сказал эти слова. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. В конце концов, я был экспертом в этой области. Сколько часов я посвятил изучению сьельсинов под руководством Гибсона? Сколько дней я потратил, анатомируя их язык на основе немногих найденных текстов и перехваченных за триста лет войны переговоров? Они заворожили меня с тех самых пор, как я научился читать, – а может быть, даже раньше, – и наставник никогда не отказывал, когда я просил его о дополнительных уроках.
Темнокожий схоласт кивнул:
– Молодой мастер сказал совершенно правильно.
Нет, неправильно. Впоследствии я выяснил, что сьельсины едят своих сородичей так же охотно, как и всех остальных. Просто тогда об этом еще никто не знал.
– Теренс… – Младший советник Гун Сунь положил руку на плечо коллеги.
Тот покачал головой:
– Знаю, что это неподходящая тема для обсуждения за столом. Простите меня, лорд Алистер, леди Лилиана, но молодой мастер должен понять, что стоит на кону. Мы воюем уже триста лет. Кто-то может посчитать, что это слишком долго.
Я откашлялся и сказал:
– Сьельсины – кочевая и до крайности плотоядная раса. Выращивать домашний скот в условиях искусственной гравитации нелегко. Проще взять все, что можно, с чужих планет. В среднем в мигрирующих роях сьельсинов насчитывается около десяти миллионов особей, и они, конечно, не могли забрать всех жителей Цай-Шэнь.
– В сообщении говорится, что это был очень большой рой, – заявил Теренс, и его несуществующие брови удивленно приподнялись. – Вы хорошо знаете сьельсинов.
С дальнего конца стола долетел пронзительный голос Гибсона:
– Мессир! Молодой мастер Адриан уже много лет интересуется сьельсинами. Я также обучил его языку чужаков. Он очень способный.
Я опустил взгляд в тарелку, чтобы скрыть улыбку, опасаясь, как бы отец ее не заметил. Директор Фэн обернулась ко мне. Я почувствовал, что пробудил любопытство в чужеземке, как будто она только сейчас заметила меня.
– Значит, вы интересуетесь Бледными?
Я кивнул, не решаясь вступать в разговор, пока не вспомнил правила этикета. Как-никак ко мне обращалась глава консорциума «Вонг-Хоппер».
– Да, мадам директор.
Она улыбнулась, и я обратил внимание на ее металлические зубы, отразившие огни настольных свечей.
– Весьма похвально. Редко встретишь подобный интерес у палатинов, в особенности у имперских пэров. Знаете, вам стоит подумать о карьере в Капелле.
Костяшки пальцев моей левой руки побелели – так сильно я сжал под столом свое колено, чтобы сдержать улыбку. Настолько далеко было это предложение от моих собственных желаний. Я хотел стать схоластом. Хотел попасть в Экспедиционный корпус, чтобы отправиться туда, где никто прежде еще не был, утвердить имперский флаг по всей Галактике и увидеть невероятное и странное. Мне совсем не казалось заманчивым запереться в своем кабинете, и еще меньше – в храме Капеллы. Я посмотрел на Гибсона, и тот слабо улыбнулся в ответ.
– Благодарю вас, мадам, – произнес я.
Одного мимолетного взгляда на отца хватило, чтобы понять, что больше я ничего не должен говорить.
– Или у нас, если ваша семья сможет без вас обойтись. Кто-то же должен будет вести дела с этими существами, когда закончится война.
Лорд Алистер хранил подчеркнутое молчание на протяжении всего этого разговора, но я невольно ощутил, как в нем закипает гнев. Слегка наклонив голову, отец выслушал слугу, пришедшего с каким-то сообщением, и начал шепотом отдавать распоряжения, но тут его отвлек Криспин:
– Вы можете продавать им еду!
Лицо брата расплылось в мерзкой ухмылке. Ответная улыбка директора получилась резкой, как движение скальпеля.
– Думаю, мы так и сделаем, молодой мастер. Мы торгуем всем и со всеми. Возьмем, например, это вино. – Она указала на стоявшую передо мной бутылку каркассонского «Сен-Деньё Азур». – Превосходное коллекционное вино, с вашего позволения, архонт.
– Благодарю вас, мадам директор, – ответил отец (даже не глядя на него, я знал, что он наблюдает за мной), – хотя мне и кажется удивительным такое непредвзятое отношение к сьельсинам, особенно после недавней трагедии.
Адиз Фэн отмахнулась от его намеков и положила нож и вилку на тарелку.
– О да, император одержит победу, благослови Земля его имя. И чаша милосердия переполнена, по крайней мере так утверждают приоры.
Одна из младших советников – женщина с вытатуированными на бледном черепе полосками – наклонилась к директору и сказала:
– Разумеется, после окончания войны Бледные должны стать подданными Соларианского престола.
– Подданными? – переспросила мать, изящно выгнув брови. – Я бы предпочла, чтобы они стали покойниками.
– Этого никогда не случится, – резко заявил я, уже понимая, что делаю ошибку. – У них есть преимущество перед нами.
Лица моих родителей окаменели, и по тому, как стиснул зубы отец, я догадался, что он сейчас заговорит.
Но младший советник консорциума опередила его, сказав со снисходительной улыбкой:
– О чем это вы, сирра?
– Мы живем на планетах, а сьельсины похожи на экстрасоларианцев, – ответил я, вспомнив о варварах с Задворок, что безостановочно снуют в темноте между звездами, охотясь на торговые корабли. – У них нет дома, только мигрирующий рой…
– Scianda, – подсказал Гибсон сьельсинское название.
– Точно!
Я сделал эффектную паузу, наколол на вилку ломтик красной рыбы, откусил и продолжил:
– Мы даже не можем быть уверены, что уничтожили их. Пусть мы сокрушим весь рой – всю скианду, – достаточно ускользнуть одному кораблю, чтобы обеспечить выживание расы. Они вездесущи и разнолики, как Протей. Их не победить военной силой, мама. Не победить, господа. Полное уничтожение невозможно.
Я откусил еще раз и добавил:
– То же можно сказать и о нас, но большая часть нашего населения прикована к своим планетам. Мы сильнее пострадаем от нападения.
Я посмотрел на директора, надеясь, что она, проведя всю жизнь в космосе и имея свой взгляд на Империю, поддержит меня. Кажется, она и собиралась это сделать, но тут отец произнес:
– Хватит, Адриан.
– Не стоит беспокоиться, архонт, – улыбнулась Адиз Фэн.
– Позвольте мне все же побеспокоиться о моем сыне, мадам директор, – мягко возразил лорд Алистер, поставив на стол хрустальный бокал.
Служанка с глиняным кувшином, украшенным изображением лесной нимфы, бросилась снова наполнить его, но отец жестом остановил ее.
– Особенно когда он так близок к измене, – закончил лорд.
«Измена». Мне оставалось только скрыть удивление, и я крепко стиснул зубы. Напротив меня Криспин скорчил гримасу и одними губами прошептал что-то вроде «предатель». Я почувствовал, как краснеет моя шея, и смущение облепило меня, словно влажная глина.
– Я не думал…
– Да, – сказал отец, – ты не думал. Извинись перед мадам директором.
Опустив взгляд к тарелке с закопченным лососем и жареными грибами, – мне не хотелось пробовать более экзотические блюда, специально приготовленные для внепланетных гостей, – я хмурился и молчал. Мне вдруг открылось, что отец никогда не называл меня по имени, всегда либо отдавал приказы, либо вообще ничего не говорил. Я был его продолжением, его достоянием во плоти. Но не отдельной личностью.
– Извиняться не за что, сир, – сказала директор, бросив быстрый взгляд на своих помощников. – Но хватит об этом. Обед был замечательный. Лорд Алистер, леди Марло, – она низко склонила голову над столом, – давайте забудем об этом разговоре. Ваши мальчики не хотели ничего плохого – ни тот ни другой, но, может быть, нам стоит вернуться к деловым вопросам?