В один из дней, когда Симон уехал куда-то по делам, Ксанф пришел к Патрику.
– Ну что, пройдем, прогуляемся? – заговорщицки предложил алхимик. – Постреляем в тире, посидим в кафе или баре. Нельзя прятаться от жизни. А то наш высокодуховный Симон еще немного и превратит тебя в эльфа. Куда он тебя водит?
– В Эрмитаж, Меншиковский дворец, Русский музей.
– Эрмитаж, Русский музей – тьфу! Красиво, но слишком возвышенно. Лучше бы он тебе показал десяток отличных бомжей или подпольные бои без правил. Вот, где жизнь. В общем, пойдем учиться по моей программе. Сегодня очередь брата Ксанфа преподавать тебе уроки.
Патрикий засмеялся. Прогулки с алхимиком хоть и не отличались изысканностью, но неизменно были увлекательными и… весьма познавательными. Патрик родился и вырос в Санкт-Петербурге, но сейчас, будто заново открывал для себя свой город. Детство Патрик провел в обществе няни, которая изредка выходила погулять с ним во двор, предпочитая проводить все время в доме Раменских за просмотром сериалов. Родители вообще не занимались сыновьями: отец был слишком занят своим магазином, а мать летала по курортам. Школьные годы ознаменовались нескончаемыми болезнями, которые с пулеметной скоростью сменяли одна другую, и тягостными уроками. Теперь же Патрик в обществе экстрасенсов наверстывал упущенные знания. Ксанф и Патрикий уже посетили городские рынки, кафе сомнительной репутации, и даже прогулялись по ночным аллеям одного из парков города. Последнее место произвело на Патрика тягостное впечатление.
Алхимик и Патрикий шагали по аллеям, насыщенными пьянящими запахами, то и дело к ним подходили странные люди, одни заглядывали к ним в глаза, словно моля о чем-то, другие – бесстыдно обнажали половые органы, третьи – кружили в диких плясках вокруг. Сначала Патрика все это шокировало и пугало, но видя, как спокойно и уверенно идет через эти фантасмагорические дебри его Вергилий, юноша тоже успокоился. Со многими обитателями этого парка Ксанф был знаком. Одни весело смеясь, целовали алхимика, другие здоровались и пожимали ему руку.
– Они тоже люди, – строго сказал Ксанф. – И некоторым из них я даже оказывал помощь. Они не виноваты, что созданы такими или жизнь изменила их души и плоть.
И вот теперь в предвкушении приключений Патрик в автомобиле Ксанфа вновь покидал дом Симона. Приехав в город, Ксанф припарковал автомобиль на одной из тихих улочек, по уже сложившейся традиции, до тира Ксанф и Патрик шли пешком. Это была и прогулка, и в тоже время Ксанф рассказывал юноше что-то интересное из тайной жизни города. Но в этот день все сразу же пошло не так. Едва они прошли несколько шагов по улице, как алхимик внезапно остановился, он побледнел и тихо застонал.
– Что случилось? – испуганно спросил Патрик. – Вам плохо?
Ксанф не отвечал, он смотрел куда-то в сторону. Патрик тоже повернул голову, но увидел лишь скромную пару молодоженов, которые фотографировались на фоне свадебной машины. Больше никого в этом переулке не было. Вероятно, жених с невестой вышли из дома, чтобы поехать регистрировать свой брак, и сейчас родственники и друзья благоговейно запечатлевали их первые шаги к супружеству. Ксанф не мог отвести взгляда от этой, в общем-то ничем не примечательной, пары.
– В чем дело, Ксанф? – недоумевал юноша. – Вы знаете этих людей?
– Нет, – прошептал алхимик. – Но я все еще помню Лару, -Ксанф закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Пойдем, я должен рассказать тебе это.
Ксанф и Патрикий зашли в первый попавшийся бар, он был грязный и вонючий, но алхимик не обращал внимания. Он заказал себе бутылку коньяка, немного плеснул и Патрику.
– Чуть не повредит. Слушай, паренек. А там уж сам делай выводы. Когда мне было немногим больше, чем тебе сейчас, у меня была невеста, – начал Ксанф. – Самая прекрасная девушка во всей вселенной, мы любили друг друга, но берегли себя до свадьбы. Мы договорились, что я буду первым у нее, а она – первой у меня. Я был начинающим врачом и денег, чтобы содержать семью у меня не было. Я вступил в одну международную медицинскую организацию. Это соответствовало моим взглядам и приносило хорошие деньги. Мы ездили по странам, где шли бои и оказывали помощь пострадавшим от военных действий. Очень часто мы выносили раненых с поля боя. Однажды мы оказались в эпицентре сражения, все было в дыму, рвались снаряды, меня ранило, я потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что попал в плен. Для тех изуверов все иностранцы являлись врагами, даже мое удостоверение медика не стало защитой. – Ксанф залпом осушил бокал с коньяком. —Негодяи несколько часов издевались надо мной, а потом пресытившись пытками, кастрировали и бросили умирать в лесу… – Ксанф вновь осушил бокал. Патрикий, пораженный услышанным, тоже машинально выпил свой. Ксанф опять налил себе и юноше. – Я лежал один и мучительно умирал, а вокруг были разбросаны изуродованные трупы моих товарищей: двое мужчин и две женщины. Я понял, что единственный выдержал пытки. Никаких лекарств у меня не было. Меня окружали лишь травы, деревья и кусты. Они и стали моим спасение. Я не мог сделать отвар, потому что не в чем, и не чем, было разжечь огонь, вскипятить воду. Но я знал силу лекарственных растений. Как животное я просто жевал нужные мне травы, грыз кору, прикладывал мох к ранам. Пробираясь через чащобу, я попал под сильнейший ливень, укрыться мне было негде, день за днем, днем и ночью, я находился под стеной воды. Так я перенес тяжелейшую простуду, которая навсегда изменила мой голос, сделав его низким и хриплым. И все же, когда я выбрался из леса, я уже стоял на ногах. Я сообщил о случившемся в организацию. Конечно же, нас искали, но никто не знал, куда бандиты увезли пленных. Я рассказал и показал. Когда медики и военные туда приехали, то нашли лишь опустевший штаб террористов и тела моих несчастных товарищей. Всех погибших врачей привезли на родину и с почестями похоронили. Я вернулся домой и сразу же пошел к моей невесте. Еще раньше мы поклялись говорить всегда друг другу правду, какой бы горькой она ни была. Я не стал придумывать ханжеские истории о том, что полюбил другую, я рассказал Ларисе все, как есть. Лара – благороднейшее создание, захотела разделить со мной мою искалеченную жизнь. Мы беседовали с ней около суток, в конце концов, я убедил ее, что я не нужен ей. Дело в том, что мы с Ларой очень хотели иметь детей. Я помню прогулки, во время которых мы самозабвенно выбирали имя для нашего первенца. Мы мечтали, как он родится, как скажет свое первое слово, сделает первый шаг. В радужных надеждах мы шли с нашим малышом на аттракционы, в аквапарк, в гости к друзьям… – На глазах Ксанфа выступили слезы. – Для меня все это рухнуло в единый миг. Лара же не должна была отказываться от планов, наших планов. Мы расстались. Через несколько лет я встретил Ларису, к тому времени она уже стала счастливой матерью двух очаровательных детей, мальчика и девочки. Ее муж – музыкант, играет на скрипке в оркестре. Лара сказала мне, что больше не стала знакомиться ни с врачами, ни с военными, ни вообще с теми, чья профессия связана с риском. Она не желала, чтобы ее любимого человека постигла такая беда. Муж Лары чем-то похож на меня, кожа цвета бронзы и темные волосы, поэтому у девочки черные волосы, как у отца, а мальчик светленький, весь в мать. Такие детки могли быть и у нас. Дочку она назвала Катя, Екатерина, так звали мою маму, а мальчика Анатолий – в честь своего отца. Эти имена мы выбрали вместе в нашу счастливую пору. Вот так! – Ксанф допил коньяк и заказал новую бутылку. Патрик тоже заметил, что и он выпил содержимое своего бокала. Ксанф опять налил юноше. – Я был одинок, сломлен и подавлен, – продолжил алхимик. – Жизнь потеряла для меня всякий смысл. В какую-то ночь я чертовски напился, сел за руль и разогнался на пустой дороге. Я хотел сброситься с обрыва, но внезапно мой автомобиль заглох на полном ходу. Раздосадованный я вышел из машины, и тут заметил, что ко мне подходит высокий, элегантно одетый молодой человек. Он приветливо смотрел на меня, а я был зол. Незнакомец сказал мне: «Меня зовут Симон, я знаю, кто вы, что с вами произошло, что собираетесь сделать, и что в душе вы очень хотите сделать, но считаете невозможным». Я хотел послать его к черту, но Симон взял меня за руку, и я потерял всякую власть над собой. Симон привез меня в тот самый дом, где живешь сейчас и ты, мы проговорили с ним до утра. Симон сказал: «В душе вы страстно желаете отомстить мучителям, но считает, что это неосуществимо». Я согласился. Я действительно хотел покарать тех изуверов, заставить их страдать за каждый миг моих страданий, но понимал, что никогда не смогу их найти. «Я помогу вам, – проговорил Симон, – а дальше вы сами решите, что вам делать: жить или умирать». В ту ночь я узнал, что боль и муки пробудили во мне дремавший экстрасенсорный талант, поэтому Симон и вышел на меня. В плену я подвергся кастрации, но избежал насилия, а сексуального опыта у меня так и не было. Симон объяснил, что это очень хорошо, потому что теперь я свободен от земных влияний и стану чистейшим проводником сил Вселенной. Симон стал обучать меня магии. Мне это оказалось не сложно. Там, в лесу, оставшись без еды и лекарств, измученный, еле живой, я до глубины ощутил всю великую силу природы. Она стала моей спасительницей, врачом и кормилицей: земля, вода, травы, плоды, минералы – все служило к моему благу. Поэтому я решил посвятить свою жизнь изучению алхимии и черной магии, которая напрямую связана с силами земли. Алхимики, эти древние мудрецы, лучше всех познали величие и мощь первозданных стихий. Когда я окончательно исцелился и набрался ума разума, я смог, при помощи моего открывшегося дара, узнать, куда делись мои мучители. Я приехал в ту местность и сразу же их узнал. Признаться, все это время я молился, что бы ни один из них не умер раньше срока и дожил до того момента, когда я приду отомстить. И этот срок наступил. Я погрузил их в гипноз, но не лишил чувствительности, чтобы они не могли сопротивляться, но ощущали всю боль, что испытывал тогда я. Я сделал с ними все то же самое, что и они со мной. Когда же они обезумели от боли и страха, я каждого из них кастрировал и так же бросил в лесу. Но не уехал, а остался наблюдать за их смертью. Предварительно я снял с них гипноз, чтобы они могли двигаться. Так я давал им шанс на спасение, в конце концов, они же тогда тоже не добили меня. Так же, как и я, они оказались в объятиях природы, но никто из этих трусов и подлецов не воспользовался ее милостью. Все они умерли, стеная и вздыхая, как и подобает погибать настоящим мерзавцам. А я вернулся к Симону, успокоенный, освобожденный, примиренный со своей новой жизнью.