Саблин зашёл в лифт, нажал кнопку нужного этажа.
Вчера вечером он связался с дочерью Дорофеева, и они договорились встретиться в квартире, где произошло преступление. Раиса Матвеевна находилась всё ещё в шоке после случившегося, а следователю нужно было прояснить ряд деталей.
Гладко выбритое лицо, прямой нос, широкие скулы, твёрдый подбородок и коротко постриженные русые волосы – Саблин разглядывал своё отражение в зеркале, пока лифт шёл на пятый этаж.
У квартиры на лестничной клетке его уже ждала дочь Дорофеева.
– Добрый день, – сказала женщина средних лет, полноватая, с пышными светлыми волосами. – Майор Саблин?
– Верно, да, здравствуйте.
– Проходите, пожалуйста.
Следователь зашёл в квартиру, куда приезжал накануне. Теперь, когда внутри не было оперативной группы, всё пространство казалось пустым и мрачным. Свет везде выключен, и Саблин направился по коридору следом за женщиной.
Они зашли в кабинет. Ковёр, на котором лежало тело потерпевшего, убран, и теперь под ногами виднелся светлый паркет.
– Вы уверены, что хотите говорить здесь? – удивился Саблин.
– Да. Я не прячусь от горя. Психологи советуют как можно больше думать о произошедшем и находиться в обстановке. Так мозг скорее примет случившееся и облегчит переживания.
– Понятно, – кивнул майор. – Что ж, хорошо.
– Садитесь, – женщина указала на кресло у книжного шкафа, а сама села на стул у рабочего стола.
– Простите, ваше имя?
– Алла.
– Красивый у вас дом.
– Да, верно, – женщина вяло улыбнулась, – один из самых красивых в городе, как мне кажется.
– Полагаю, не современный?
– Нет-нет, конечно, нет. Его строили в начале двадцатого века для страхового общества «Россия». Тогда тут проживали очень известные и богатые люди.
– Наверное, немногое изменилось с тех пор, – подметил Саблин.
– Не знаю. Никаких знаменитостей я тут не встречала никогда.
Саблин достал телефон.
– Не против, если я буду записывать на диктофон наш разговор?
– Нет.
У Аллы были приятные черты лица, чем-то напоминающие мать, Раису Матвеевну: большие голубые глаза, маленький курносый нос, пухлые губы.
– Как себя чувствует ваша мама? – начал Саблин.
– Более или менее. Спасибо. Она сейчас на успокоительных, спит.
– М-да. Такие вещи непросто переживать. Хорошо, что вы рядом.
Алла кивнула.
– Я хотел спросить, не удалось ли вам выяснить: все вещи на месте? Ничего не пропало?
– Пропало, – ответила Алла. – Как раз вчера вечером я убиралась, осматривала все комнаты и обнаружила, что нет египетского папируса. Папа хоть и увлекался книгами, но иногда приобретал ценные вещи для перепродажи.
Саблин сощурил глаза, внимательно слушая женщину.
– Вы видели этот папирус?
– Да. Папа мне его показывал пару дней назад.
– Он ценный?
– Я не очень разбираюсь в подобных вещах, понимаете? Я экономист и далека от всяких исторических и археологических тем. В них разбирался папа.
– Кем работал ваш отец до пенсии?
– Искусствоведом. Его специализацией была мифология и мистика эпохи классицизма.
– Вернёмся к папирусу.
– Да. Не знаю, чем он так примечателен для коллекционеров, но папа заплатил за него большую сумму.
– Где хранился? – Саблин оглядел кабинет.
– Лежал в верхнем правом ящике его стола.
– Сейчас его там нет?
– Нет.
– Может, переложил? Или успел продать?
– Я осмотрела весь кабинет. Папирус исчез. Продать он его не мог, так как накануне смерти говорил, что нашёл покупателя и собирался в субботу с ним встречаться.
Саблин встал и подошёл к рабочему столу Дорофеева. Осмотрел его со всех сторон. Выдвинул верхний правый ящик, подметив, что он не закрывается на замок и легко открывается.
– Ваш отец хранил такие дорогие предметы не в сейфе, а просто в столе?
– Как правило, он быстро продавал всё, что покупал. Не опасался за сохранность.
– И кто знал о том, что ваш отец не хранил ценности в сейфе?
– Боюсь, что многие. К папе часто приходили друзья, и он показывал им свои реликвии.
– Раиса Матвеевна говорила, что Валерий Михайлович увлекался старинными книгами, – майор перевёл взгляд на книжный шкаф. – Среди них есть дорогие?
– Особо ценных нет. Есть редкие экземпляры, первые издания, но таких, чтобы хранить их в сейфе, тоже нет. Отец любил читать эти книги. А как вы понимаете, если они очень дорогие, то, как правило, древние. Их нельзя постоянно брать в руки, поэтому папа никогда не покупал подобные.
– Я понял, – Саблин обернулся и вновь увидел стену с фотографиями. – Это знакомые вашего отца?
– Да. Папа любил компании. Часто встречался с друзьями, бывшими коллегами, ходили в рестораны, – Алла улыбнулась. – Иногда они собирались днём и сидели до вечера, обменивались интересными историями, обсуждали редкие экземпляры книг. Среди его друзей много писателей и коллекционеров.
– А вот этот снимок, – следователь указал на центральное фото, – где они?
Алла встала и подошла ближе.
– Это в ЦДЛ. Отец там часто бывал. Любил этот ресторан.
– ЦДЛ?
– Центральный дом литераторов. Как я сказала, многие из знакомых папы были писателями, отец и сам выпустил пару книг по истории музеев Москвы. Но они не пользовались большой популярностью. Только у искусствоведов.
– А вы, случайно, не знаете фамилию человека, у кого ваш отец купил папирус?
– Нет.
– А кому собирался продать?
– Тоже нет, увы.
– Можете составить мне список всех друзей и знакомых?
– Конечно. Всё есть в его записной книжке.
– Могу я забрать её, на время?
– Да.
– Но список составьте, вдруг в книжке кого-то не будет.
– Хорошо, – Алла выдвинула правый ящик стола и достала маленький органайзер. – Вот. Здесь все контакты.
– Благодарю вас. Ещё вопрос. Я спрашивал вашу маму, но, может быть, вы знаете: у отца, случайно, не имелось долгов? Или каких-то проблем? Может, кто-то угрожал, шантажировал?
– Нет-нет, что вы! Ничего такого. Я бы знала. У него всё было в полном порядке.
– Кроме папируса, ничего больше не пропало?
– Нет.
– И последнее. Где вы находились вчера вечером?
– Я? – удивилась Алла.
– Да. Вопрос стандартный. Для протокола.
– Вчера вечером я была дома.
– Кто-то может это подтвердить?
– Конечно. Мой муж.
– Ясно. Ну ещё раз спасибо.
– Вам спасибо. Надеюсь, вы узнаете, кто это сделал с папой.
– Конечно. Обещаю.