С тех пор как он вместе с Энджи здесь поселился, эта дверь не открывалась ни разу. Показывая ему отцовский дом, девушка провела его по всем комнатам и закоулкам, открыла все замки и двери. Лишь эта дверь так и осталась запертой.
– Что там? – спросил тогда заинтригованный Егорша.
– Подвал, он забит всякой рухлядью и хламом. Там нечего смотреть, я туда с детства не заходила.
– Десяток лет? – удивился он.
– Да нет, – усмехнулась она, – все два. Последний раз отец меня там запирал, когда мне было пять лет. С тех пор я туда ни ногой.
Её лицо дрогнуло, и Егорша вдруг явственно увидел в ней ту самую маленькую девочку, запертую в тёмном подвале за какую-то, возможно, пустяковую провинность. Он почувствовал её страх и отчаяние, мысленно услышал слёзы и мольбы. Обняв девушку, Егорша прижал любимую к себе:
– Не бойся, теперь никто и никогда не запрёт тебя ни в этом подвале, ни в каком другом.
Спускаясь сейчас по скрипучей лестнице, он вдруг вспомнил этот разговор и ему стало стыдно, ведь он собирался нарушить данное обещание.
«Это только ради её безопасности», – пытался он себя успокоить.
Затхлый воздух давно непроветриваемого помещения бил в нос. Поэтому, первое что он сделал спустившись, это открыл фрамуги пары узких окон, расположенных под самым потолком. Дышать стало сразу легче.
Пробираясь между накрытой простынями старой мебелью и скопищем коробок, Егорша продвигался по довольно обширному помещению и пока не понимал, каким образом здесь можно разместить Энджи. Тусклый свет, едва проникающий через заросшие снаружи кустарником узкие окна, пыль и большое обилие хлама требовали неимоверных усилий и много времени на приведение подвала в более или менее подходящее место для нахождения здесь человека. А времени у Егорши было мало. Он не мог допустить, чтобы сегодня ночью Энджи снова отправилась в свой дикий и опасный вояж.
Уже почти отчаявшись, он дошёл до конца подвала и вдруг увидел маленькую дверь. Оббитое железом полотно венчала внушительная щеколда. Она то ли заржавела, то ли сама по себе была такой тугой, но на то, чтобы её отодвинуть, Егорше пришлось приложить немало усилий. Наконец, она поддалась и он распахнул заскрипевшую дверь. Нажав выключатель, включил свет. Допотопная лампа накаливания, покрытая толстым слоем многолетней пыли, потрескивая и мигая, скудно освещала крохотную конуру. Узкое окно под потолком было закрыто решёткой, а металлическая кровать с пружинами в углу и маленький столик у стены говорили, что эта комната явно предназначалась для жилья. Но кто здесь мог жить? Неужели Энджи?
Егорше стало не по себе. Воображение тут же нарисовало ему жуткую картину: маленькая белокурая девочка, забившись в угол, горько плачет от страха и тоски.
«Бедняжка! За какие же провинности тебя так сурово наказывал отец? Что он за зверь такой, если мог запирать здесь свою малолетнюю дочь?»
Как бы то ни было, но это было подходящее место. Находясь здесь ночью, Энджи не сможет никуда уйти и причинить вред себе или другим.
«Я не оставлю её здесь одну, мы вместе переживём эту ночь»
Утешившись этой мыслью, Егорша отправился за тряпками и водой. Нужно было успеть до вечера привести эту жуткую комнату в порядок.
Проснувшись уже далеко за полдень, Энджи первым делом посмотрела на свои руки и ноги. Увиденное привело её в отчаяние.
«Значит, сегодня ночью я опять выходила из дома и снова кого-то убила».
Ребёнок, тоже проснувшись, требовательно заворочался.
«Она опять хочет есть, – с тоской подумала девушка и отправилась на кухню.
Открыв холодильник, она выдвинула ящик и увидела заботливо подготовленное для неё мясо. Выбрав самый крупный кусок, она положила его на тарелку и с жадностью впилась зубами в сырое мясо. Закончив с ним, она взяла второй и ела его уже не спеша, откусывая маленькие кусочки.
Так с мясом в руках и застал её зашедший на кухню Егорша.
– Привет, – грустно кивнул он, – я вижу, ты прекрасно обходишься без сковородки.
– Да, это лишнее.
– Нам нужно поговорить.
Энджи подняла на него глаза и несколько раз демонстративно отрицательно покрутила головой, показывая при этом окровавленным пальцем на свой живот. Егорша в ответ вопросительно поднял брови и показал пальцем вначале на живот девушки, затем на своё ухо.
«Да, – кивнула Энджи, – она нас слышит и понимает».
Егорша растерянно развёл руками, она показала глазами на лежащий на краю стола блокнот.
«Понял», – кивнул он и, сев рядом, взял ручку и начал писать.
«Зоран был прав, наш ребёнок – зло!!!???» – прочитала она и в ответ кивнула.
«И что думаешь делать?»
В ответ Энджи показала пальцем на живот, а затем сложила руки крестом.
«Ты хочешь сказать, что нужно избавиться от ребёнка?»
«Да».
«Но как?»
«Аборт», – ответила она одними губами.
«А разве на таком сроке его делают?»
Энджи пожала плечами.
Сидящий на пороге Ярый, наклоняя голову то влево, то вправо, с явным удивлением наблюдал за их оживлённой безмолвной беседой. Вероятно, для его большого, но всё же собачьего ума, понять сейчас людей было недоступно. В конце концов, потеряв надежду вникнуть в суть разговора, он обречённо пошёл к своей миске и приступил к еде.
Закончив с завтраком, Энджи встала, помыла руки и жестом попросила ручку у Егорши.
«Что я делала ночью?»
«Ярый воровал для тебя кур, а ты пила их кровь прямо из раны», – он решил не смягчать и не дозировать информацию, она была вправе знать всю правду.
– Фу, – сморщилась Энджи.
Услышав голос хозяйки, Ярый оторвался от миски и внимательно на неё посмотрел. Она, заметив это, сделала непроницаемое лицо и снова склонилась над блокнотом.
«Значит, Ярый подчиняется Софочке?»
«Да, и довольно усердно».
«Бедолага. Что было потом?»
«Потом ты пошла домой, включила ужастик для ребёнка и легла спать».
Энджи облегчённо вздохнула и снова начала писать.
«Слава богу, что я не человека убила».
«Пока да, но неизвестно, надолго ли нашей деточке хватит кур. Кстати, тебя видели люди на улице. В своей ночной рубашке и с кровью на лице ты произвела неизгладимое впечатление».
Энджи подняла на него испуганный взгляд. Егорша снова склонился над блокнотом.
«Это очень опасно. Сначала пойдут разговоры, затем начнётся охота на ведьм. А ты уже знаешь, на что способны напуганные люди».
«И что делать?»
Он немного заколебался, но потом всё же написал:
«Пока ребёнок в тебе, нельзя ночью выходить на улицу. Ты себя не контролируешь и даже не знаешь, что творишь».
«Но как ты меня не пустишь?»
Он тяжело вздохнул и повернул к ней блокнот с новой записью:
«Я был сегодня в подвале и нашёл ту странную комнату».
Прочитав, Энджи вздрогнула, в её взгляде промелькнул страх и она отрицательно замотала головой:
«Нет!»
«Это единственное место, где можно переждать ночь без приключений. И ты будешь не одна, я буду с тобой».
Он с тревогой смотрел на её лицо, по которому за минуту пробежала волна самых разных чувств: от страха и неприятия до смирения и решительности.
«Хорошо, ты как всегда прав. Только нужно будет запастись достаточным количеством мяса. По ночам она требует от меня еды и, если её не накормить, она просто разорвёт меня на части».
«Понял, я схожу сегодня в магазин. Всё будет хорошо, мы это переживём».
Они встали и обнялись. Прижимая к себе Энджи, Егорша почувствовал вдруг сильный толчок в живот. Отстранив от себя любимую, спросил:
– Ревнует, что ли?
– Возможно, – вздохнула она и, повысив голос, добавила:
– А завтра мы съездим к врачу, мамочке нужно убедиться, что с Софочкой всё в порядке.