«На безрыбье и рак рыба», – радовался Егорша хоть и скромной, но всё-таки удаче.
Он подошёл ближе и встал, ожидая, когда же медсестра заметит его присутствие. Но за время совещания сестричка, видимо, соскучилась по работе, и, наконец, дорвавшись, вдохновенно что-то писала в медицинскую карту. Закончив с одной, она придвинула к себе внушительную стопку других и, взяв верхнюю, начала в неё что-то строчить.
Чувствуя, что его многострадальное терпение сейчас окончательно лопнет, Егорша навис над ничего не подозревающей труженицей и выдал своё фирменное:
– Извините.
Девушка вздрогнула и подняла на него глаза поддёрнутые дымкой вдохновения. Увидев незнакомое лицо, она нахмурилась и, наконец, опустилась на грешную землю:
– Что вам, гражданин?
– Я хотел узнать…
– Вообще-то, время посещения прошло, так что приходите завтра, – перебила она его.
Бодро отрапортовав, она, видимо, решила, что на этом разговор закончен и склонилась над ожидавшей её картой. Егорше захотелось схватить медсестру за тоненькую шейку и трясти до тех пор, пока её пустая голова не оторвётся и не покатится по коридору. А он бы с удовольствием её попинал, гоняя от стенки к стенке.
– Девушка, – с трудом удерживаясь от крика, сказал он и выдернул из-под её руки медицинскую карту, – я не уйду отсюда, пока вы не ответите на вопрос.
– На какой? – спросила она, испуганно глядя в его горящие яростью глаза.
– Куда и почему из вашего отделения сегодня ночью перевели Анжелу Свиридову.
– А вы кто ей будете? – вспомнила она о своих профессиональных обязанностях.
– Я… – Егорша на миг растерялся, но тут же твёрдо ответил: – Я её муж!
– В личном деле Свиридовой записано, что она не замужем, – вступила с ним в дискуссию отважная девушка.
– Мы ещё не расписаны, но она носит моего ребёнка, – не растерялся он, – и я хочу знать, где моя жена и моя дочь.
– Э-э-э… – неуверенно протянула медсестра. Видимо, молодая девушка почувствовала за его злостью страх и болезненное беспокойство за близкого человека и, ещё не очерствев окончательно, всё-таки прониклась к нему сочувствием. – Вам лучше поговорить с лечащим врачом.
– Так я этого и хочу! – взревел он.
– Не кричите на меня! – строго ответила она. – Алевтина Борисовна уже ушла домой. Её следующая смена через сутки.
– Я не могу ждать сутки! Вы можете мне хотя бы сказать, в какое отделение перевели мою жену?
Нервно сглотнув, девушка ответила:
– В психиатрическое.
Егорша был не удивлён. Не обнаружив Энджи в гинекологическом отделении, он сразу же был почти уверен, что несмотря на данное ему вчера обещание она сделала всё по-своему. Но одно дело предполагать, и совсем другое услышать подтверждение из официального источника.
Глядя на побелевшее лицо посетителя, девушка попыталась его утешить:
– Вы не волнуйтесь, у нас очень хорошие врачи, ей обязательно помогут.
– Где оно? – не желая утешаться, глухо спросил он.
– Психиатрическое? – зачем-то переспросила девушка. – Третий корпус.
Егорша развернулся и вышел из отделения.
Третий корпус был расположен в самом дальнем углу довольно обширной территории больницы, рядом с моргом, как объяснил ему разговорчивый медбрат, объяснявший Егорше дорогу. Небольшое здание, стыдливо спрятавшееся за вековыми липами, сильно отличалось от других корпусов областной больницы. Тёмные стены, забранные решётками, закрашенные окна и глухая железная дверь говорили о том, что к пациентам этого отделения в данном медицинском учреждении относятся вполне серьёзно.
Дёрнув за ручку и убедившись, что бронированная дверь не намерена впускать внутрь кого попало, Егорша нажал на звонок. Ему не торопились открывать, но он всё давил и давил на кнопку, решив, что не уйдёт, пока не поговорит хотя бы с охранником. Ведь, судя по спустившимся сумеркам, приём посетителей был уже давно закончен.
Наконец, дверь неохотно приоткрылась.
– Чего надо? – спросил явно не стремившийся к общению здоровенный санитар.
– В ваше отделение вчера вечером или сегодня ночью из гинекологии перевели мою жену. Я хотел бы переговорить с врачом.
– Это блондиночку, что ли? – оживился тот. Видимо, Энджи произвела на него неизгладимое впечатление, и ухмыльнулся: – горячая штучка!
– Вы говорите о моей жене, – вспылил еле держащий себя в руках Егорша, – я бы вас попросил выбирать выражения!
– Простите, – хмуро извинился тот. – А насчёт поговорить с врачом, то это завтра.
– Почему завтра?
– Вам здесь не детское отделение, – окрысился охранник, – у нас тут всё строго. Сказал, завтра, значит, завтра, – и начал закрывать дверь.
– А увидеть я её могу? – крикнул в неумолимо ссужающуюся щель Егорша.
Видимо, заданный вопрос так удивил охранника, что дверь снова приоткрылась. Здоровенный мужик в грязном халате посмотрел на дотошного посетителя чуть ли ни с детским любопытством и уточнил:
– Это вы про посещения спрашиваете?
– Ну да, – предчувствуя недоброе, растеряно кивнул тот.
– Это вряд ли, – садистски ухмыляясь, ответил охранник, – в первый месяц после поступления посещения запрещены, а потом только по разрешению заведующего отделением.
У Егорши от услышанного перехватило дыхание:
– Как месяц?
– Это минимум, обычно и все два, – наслаждаясь его растерянностью, хмыкнул санитар. – Это заведующий решает. Тут вам не диабетики лежат, а психи. Всё, пока.
Дверь перед носом Егорши захлопнулась. Он протянул было руку к звонку, но тут же опустил. Всё что мог, санитар ему уже сказал, узнать больше можно было только у лечащего врача.
На следующее утро ровно в девять Егорша нажал на звонок у заветной двери. Как и вчера ему не спешили открывать. Наконец, дверь заскрежетала и, по здешней традиции, в узкую щель выглянуло лицо дежурного санитара. Этот был моложе вчерашнего и, как показалось Егорше, более приветлив.
– Слушаю вас, – почти улыбнулся он.
– Я бы хотел поговорить с врачом… или с заведующим, – вежливо ответил Егорша.
– По поводу?
– В ваше отделение перевели мою жену.
– Ясно, вы, наверное, про Свиридову? – спросил тот, и, не дождавшись ответа, продолжил: – сейчас будет обход, потом совещание, так что через пару часиков Андрей Сергеевич сможет вас принять.
Дверь захлопнулась. Прослонявшись на улице два часа, Егорша снова позвонил в дверь. Молодой санитар как будто его ждал и сразу же открыл. Впустив посетителя в здание, он тщательно запер несколько замков на входной двери, а затем и зарешеченный вход в само отделение.
– Идите за мной, – кинул он через плечо и повёл Егоршу по длинному коридору. Справа и слева находились палаты, глухими дверями с небольшими окошками больше похожие на тюремные камеры.
«Да уж, мрачновато здесь, – подумал Егорша, прислушиваясь к звукам из-за запёртых дверей.
А звуки были самые разнообразные: крики, шёпот, стенания и откровенный плачь. Слушая эту жуткую какофонию, Егорша ждал и одновременно боялся услышать знакомый голос. Идущий рядом охранник, видимо, это понял, потому что, усмехнувшись, сказал:
– Свиридовой здесь нет, она сейчас в боксе.
Егорша благодарно кивнул. Свернув налево и поднявшись на второй этаж, также запечатанный бронированной дверью, они попали в административную часть. Светлый коридор, беспечно приоткрытое окно и самые обычные двери говорили о том, что эта зона свободна от больных отделения. Подойдя к одному из пяти кабинетов, санитар показал на него рукой:
– Андрей Сергеевич ждёт вас.
Постучав и услышав басовитое «Войдите!» Егорша ступил в святая святых психиатрического отделения – кабинет заведующего.
Приятного вида средних лет мужчина, оторвав взгляд от журнала, в котором писал, указал рукой на стоявшее перед столом кресло:
– Присаживайтесь!
Поставив точку, он положил ручку и поднял глаза на взволнованного посетителя. Его профессиональный взгляд был цепок и вездесущ. У Егорши возникло ощущение, что тот просканировал его до самых печёнок.
– Итак, значит, вы муж Свиридовой? – начал беседу заведующий.
Предвосхищая его следующий вопрос, тот ответил:
– По сути – да, она носит моего ребёнка, но мы ещё не успели расписаться.
– Судя по поставленному Свиридовой сроку, вы не сильно торопились, – сдержанно, но всё же усмехнулся заведующий.
– Да, – принял вызов Егорша, – мы были несколько заняты.
Андрей Сергеевич снова включил свой сканер и, видимо, увидев искреннюю тревогу посетителя за «жену», решил не развивать дальше скользкую тему.
– Ладно, понял, – вздохнул он. – Что касается Свиридовой…
Взяв со стола личное дело Энджи, он, пролистав несколько страниц, остановился на одной и, пробежав глазами, выбрал другую. Егорша терпеливо ждал. Наконец, заведующий решил, что пыток на сегодня достаточно и обратил на него внимательный взгляд.
– Ну, что вам сказать? Порадовать мне вас особенно нечем. Сейчас мы проводим полагающиеся тесты и ждём результаты анализов, поэтому озвучить вам подтверждённый диагноз я не могу, но, основываясь на своём опыте, смею предположить, что мы имеем дело с эпилепсией, осложнённой… – он замялся, подбирая выражение попроще, – ярко выраженным нервным срывом. Вы раньше не замечали за ней подобных припадков?
– Нет, – помотал головой Егорша.
– Ну да, вы же были «несколько заняты», – не смог удержать язвительный комментарий доктор, но, вспомнив о врачебной этике, добавил: – Извините. И всё же?
– Припадков нет, но последнее время она начала лунатить, хотя раньше ничего подобного не было.
– Ага, – многозначительно хмыкнул Андрей Сергеевич и сразу записал полученные сведения в анамнез пациентки.
– Ещё что-нибудь? – спросил он, включив свой сканер. – Что-нибудь странное вы за ней замечали?