Лерра изменилась. На ее роге теперь алела красная звезда, но некогда роскошные огненные волосы суккубы поблекли, став тусклыми и ломкими. Зеленые глаза, прежде искрившиеся желтыми всполохами, теперь казались потухшими, с глубокими тенями усталости. Кольчужная юбка, когда-то единственный элемент ее наряда, теперь дополнялась потрепанным кожаным доспехом, скрывающим некогда идеальные формы. Хвост, раньше игриво постукивающий, теперь безжизненно свисал.
Ридик, казалось, не изменился внешне, но его движения стали более резкими, словно каждый шаг причинял боль. Третий рог на лбу, прежде украшенный оранжевой звездой, теперь был обломан, его место занял уродливый шрам, а единственная красная звезда переместилась на левый рог. Его улыбка, когда-то широкая и безумная, превратилась в кривую ухмылку, обнажающую сколотые клыки.
– Впечатляюще, сын Азмодана… – протянула Лерра, пытаясь скрыть удивление. Ее глаза мерцали, словно раскаленные угли. – Но Хаккар, при всех его недостатках, был нашим товарищем. Он прославленный герой доминиона, и ты, Ааз, только что завел себе врагов.
– Верно, – кивнул Ридик, его голос был хриплым, таким, как когда водят наждаком по металлу. – Мы служили с Хаккаром в Летучем отряде. Его подвиги – не то, что легко забыть. Поэтому… оглядывайся, Ааз.
– Это угроза? – спросил я, внимательно вглядываясь в их лица и пытаясь уловить истинные мысли.
– Это здравый смысл, – ответил Ридик. – Ты новичок в Преисподней, и вряд ли понимаешь, что только что натворил. Каким бы ты ни посчитал Хаккара, его настоящего ты так и не увидел. Поэтому все вопли о том, что он, якобы, тебе поддался, чтобы услужить князю, для нас не более чем бред.
– Вот как? – протянул я. – И каков же он, настоящий Хаккар?
Лерра и Ридик переглянулись, явно колеблясь.
В этот момент вдалеке показалась фигура – Хаккар, шатаясь и сутулясь, брел обратно, весь в пыли и ссадинах. И куда подевалась недавняя бравада?
– Он… он не такой, каким ты его увидел, – тихо сказала Лерра, ее голос дрожал от возмущения. – Настоящий Хаккар никогда не хвастался и не унижал других. Не понимаю, что с ним произошло.
– Да, – кивнул Ридик. – Он был храбрым и честным. А этот… – Он кивнул на приближающегося тифлинга, – …просто позорит его имя.
Я усмехнулся, чувствуя, как ситуация меняется в мою пользу:
– Интересно. Похоже, ваш герой не совсем тот, за кого себя выдает.
– Это не твое дело! – огрызнулась Лерра. – Не суй свой нос в дела нашего легиона!
Помолчав, я кивнул.
– На самом деле я слышал о нем и раньше, – сказал я. – Хаккар Неудержимый и его Летучий отряд… Что случилось? Насколько я знаю, в нем были и другие?
Не удивившись моим познаниям, суккуба ответила:
– Кроме нас с Ридиком, в отряде были демоны Абдусциус и Мотиф, бес Руперт и ракшас Каракапанка. Вместе с Хаккаром – великолепная семерка. Мотиф подался на гражданку после того, как Хаккар решил уйти на отдых, сказав, что отец уже старый и ему требуется помощь в семейном бизнесе. Они делают… делали бренди. Вскоре ушел и Руперт, но после того, как был призван каким-то чернокнижником в Дисгардиум, от него ни слуху ни духу. Даже неясно, вернулся ли он в Преисподнюю, когда все началось. Мы с Ридиком тоже едва не погибли, но нас вытащили.
– А что случилось с Абдусциусом и Каракапанкой?
– Погибли, когда наш легион столкнулся с Пустотным легионом Люция.
Я посмотрел на Шутника Ридика, который молча глядел на меня. На его устах застыла кривая ухмылка.
– О твоих «шутках», Ридик, ходят легенды в Дисгардиуме. Слышал, ты хорошо выступил на прошлых Демонических играх?
Ридик усмехнулся:
– Я своих фантазий страждущий герой, я быть таким, как все, с детства не умел. – После этой витиеватой фразы он подмигнул: – Как насчет проставиться, Ааз? Всей шкурой чувствую, что твой интерес к нам неспроста!
До того, как я согласился, к нам подошел Хаккар. За его спиной нерешительно топтались его подпевалы. От его гордой осанки ни намека не осталось.
Тифлинг бросил мне под ноги свой меч, буркнув:
– Он твой по праву.
Сказать, что я удивился, ничего не сказать. Что произошло с надменным трибуном легиона и великим героем?
– Признаюсь, ты меня удивил, Хаккар, – сказал я, не спеша подбирать меч. – Что изменилось?
Он долго не отвечал, опустив голову и глядя себе под ноги. Наконец взорвался:
– Ты победил, я проиграл, что еще?
– И все? – Краем глаза я покосился на Ридика, тот казался равнодушным, словно его это не касалось никоим образом.
– И все. – Помолчав еще, тифлинг нехотя добавил: – Ты мне напомнил кое-кого. Но если спросишь кого, я скажу, что не твое дело и засуну этот меч тебе в задницу! – Потом посмотрел на Лерру с Ридиком и фыркнул: – Почему не в расположении легиона, бойцы? Совсем разболтались! Живо вернитесь, иначе будете наказаны!
– Угрозы, насмешки… – проговорил Ридик. – Говорят, короны примеряют пешки, на лицах отметки, и что все они марионетки.
– Опять ты несешь какой-то бред, – скривился тифлинг. – Не понимаю, как тебе все это сходит с рук, Шутник.
– Мы скоро вернемся, – мягко сказала Лерра. – А тебе лучше подлечиться, Хаккар.
Хмыкнув, Хаккар ушел и увел за собой свою пристяжь.
Я же в очередной раз поразился проницательности Ридика. Он понял, что я-Хаккар, с которым они рубились плечом к плечу, и этот – разные? Ну да, конечно, он же признал во мне Скифа еще тогда. Но понял ли, что и сейчас перед ним Скиф? Коли так, то Ридик – проблема. Если в его памяти покопаются демониаки-инквизиторы…
Подобрав Первозданный меч Хаоса, я спрятал его в инвентарь, просто пожелав этого. К сожалению, пока не вернется интерфейс, сложно выявить свойства приобретения, но даже если меч действительно хорош, в моем безоружном бое он не помощник.
– Так что скажешь, Ааз?
– Скажу, что не откажусь завести первых друзей в Преисподней, – ответил я. – Где тут можно раздобыть алкоголя?
– Где его найти, вопрос не стоит, – обнажила клыки в улыбке Лерра. – Но ты не спеши думать о друзьях. Нам просто интересно, что происходит в Дисгардиуме.
– Тебе тоже, Ридик?
Позвякивая бубенцами, он бодро воскликнул:
– Все придут на пир, лишь бы повод был! Раскошеливай мошну, сын Азмодана!
Спустя несколько минут мы уже выпивали прямо на улице, рассевшись у камня за шатром их когорты. Алкоголь нашелся у пронырливого беса по имени Заргас, с которым я расплатился своим хао.
Как я ни надеялся на другое, посиделки с Леррой и Ридиком не стали ни теплыми, ни душевными. Оба сохраняли настороженность и особо не откровенничали. Я узнал, что Лерра поднималась до центуриона первого легиона, но их с Ридиком перевели в последний оставшийся легион Белиала. Они рассказали подробнее о своем Летучем отряде, а я – о событиях в Дисгардиуме после падения Старых богов и воцарения Бездны. При этом я тщательно следил за тем, чтобы не выдать больше, чем мог знать обычный полудемон, скрывающийся в Дисе под видом смертного.
Удивительно, но моя история никого не впечатлила. Дис был для демонов чем-то далеким, и его проблемы их не волновали.
– Драться с одним богом, даже Сверхновым, может быть даже проще, чем сразу со всеми сгинувшими, – сказала Лерра. – Да и доживем ли мы еще до этой драки…
Мы выпили не чокаясь за погибших Абдусциуса с Каракапанкой, помянули сгинувшего Руперта, и в этот момент мое сердце, уставшее от постоянных потерь, дрогнуло. Мне очень хотелось попробовать проникнуть с ними в Пекло и прокачать хотя бы их, но риск раскрыть себя был слишком велик.
К середине ночи на нас набрел Деспот. Соратник был уже навеселе, но присоединиться к нам отказался. Очевидно, его отношение к «собрату Аазу» было куда прохладнее, чем ко мне.
– Осторожнее с суккубой, – прошептал Деспот, когда я вышел проводить его. – За удовольствие с ней ты заплатишь собственным хао. Такие, как она, его буквально высасывают!
Однако его предупреждение было излишним. Лерра не проявляла никаких знаков внимания к Аазу, да и вообще была мрачной. Сказывались, судя по всему, и потери в битвах с Пустотным легионом, и неопределенность в будущем, и грядущий прорыв из Очага Пустоты.
Далеко за полночь, когда мы попрощались и суккуба уже отошла, Шутник Ридик выдал очередную странную фразу:
– Послушай меня, Ааз. Ты думаешь, наверное: «За мной охотятся, следят и угрожают». Но народ вокруг не видит то, что вижу я! Ты сам охотник!
Громко рассмеявшись, он похлопал меня по плечу и побежал догонять Лерру.
Агварес выделил мне как центуриону отдельный шатер. Когда я нашел его, внутри оказалась симпатичная демоница. Увидев меня, она вытянулась в струнку.
– Центурион Ааз! Меня зовут Агата Торнхарт! По приказу генерала Агвареса я назначена вашим ординарием! Прикажете согреть вам постель этой ночью?
Уставившись на нее мутными глазами и слегка пошатываясь от адского алкоголя в крови, я поинтересовался:
– Э… Согреть постель?
Агата сделала непристойный жест, подвигала бедрами.
– Так точно, центурион Ааз! Согреть постель!
Я встряхнулся, ощутив, как разгорячилась во мне демоническая кровь, и усилием воли вывел весь алкоголь наружу, потом смахнул образовавшуюся на ладони пыль на пол.
– Не надо греть постель, ординарий. Я буду занят поглощением выданного мне хао. Идите спать.
На ее лице промелькнула тень облегчения. Похоже, не особо ей хотелось «греть постель» эльфийскому отродью.
Когда она исчезла снаружи, я занялся собой. Хао я тратить не стал, спрятал, но две звезды благодаря Имитации на моем левом роге появились. И тут я осознал, что могу усиливать демонов безо всякого Пекла – просто за счет хао, сконвертированного из других ресурсов.
Сев в позу для медитации, как учил Ояма, я попробовал преобразовать запас духа. Не наблюдая видимых эффектов без интерфейса, на одних ощущениях я опустошил все резервы и поглотил преобразованное хао.
Хм…
Я четко знал, что процесс прошел безупречно. Весь дух был сконвертирован, хао – поглощено. Но стал ли я сильнее? Став настоящим демоном, я получил возможность всегда знать, сколько у меня звезд и каких, но сейчас я видел только две красные звезды, созданные Имитацией – настолько силен стал навык.
Хмыкнув, я снова активировал навык, не меняя облик и не выставляя требований по отображаемому уровню. Теперь внутреннее зрение отобразило одну платиновую и пять черных звезд. Наверняка были еще и красные, оранжевые, желтые и белые, но рог показывал только два верхних доступных уровня.
Так, ладно.
Я снова сосредоточился на Касании Хаоса, конвертируя уже не дух, а ману. Ее резервы быстро исчерпались, восстановить ману в Преисподней, скорее всего, было невозможно, и я переключился на чумную энергию, а потом на возмездие и очки здоровья.
Примечательно, что чем больше ресурсов отрабатывала способность, тем быстрее шел процесс. Чумную энергию, точного запаса которой без интерфейса я не знал, Касание Хаоса сконвертировало за четыре минуты, возмездие – за две, а очки здоровья, которых было намного больше, – за шесть. В сумме ушло менее получаса, причем, преобразуя здоровье, я чуть не умер, и спасло меня, наверное, только то, что я потерял сознание и способность прекратила конвертацию.
Однако число черных звезд не изменилось. Видимо, слишком много хао нужно хотя бы на одну.
Решив повторить процедуру, когда восстановлюсь, я лег спать, размышляя над тем, что мне ничего не мешает сконвертировать кучу хао и раздать тем, кто пойдет со мной на Демонические игры. К тому же есть еще выданный запас легиона, который лучше использовать на соратниках по Играм. Но делать это нужно позже, когда за спиной уже будут прорыв и бои с Пустотным легионом – так что я смогу объяснить, откуда взялось хао.
Приняв решение, я вроде бы успокоился, но сон все равно не шел. Меньше суток назад Деспот явился по моему призыву в Пекло, еще вчера я отчаянно пытался найти выход из той извращенной версии Преисподней, но сколько всего произошло с того времени!
Пекло… Пекло… Что-то внутри меня настойчиво твердило, что мне следует туда вернуться. Причем как можно скорее, чтобы успеть к утреннему подъему легиона. Мне еще предстояло познакомиться с бойцами моей когорты, и, по-хорошему, это стоило сделать еще вчера, но предложение Ридика выпить спутало все карты. Увидев его и Лерру, я забыл обо всем.
Но зачем мне в Пекло? Какой смысл фармить хао там, если я могу создать его для собственной прокачки в любом объеме?
С этой мыслью я снова попробовал уснуть. Тщетно. Что-то тянуло вернуться в бета-Преисподнюю и не давало заснуть. Мне, познавшему несколько Божественных озарений, было глупо игнорировать интуицию.
Поднявшись, я осторожно выглянул наружу. Демоница Агата, похоже, не располагала своим шатром, а потому легла спать прямо у входа.
Укол совести заставил меня перенести ее в шатер. Уложив ее на лежанку, я прислушался: она крепко спала. В полумраке шатра ее лицо выглядело невинным и безмятежным, но одиннадцать оранжевых звезд на роге свидетельствовали о том, что она многое повидала.
Ясность, Полет…
Взмыв в ночное небо Преисподней, я окинул взглядом раскинувшийся подо мной лагерь.
В багровом полумраке расстилалось море черных шатров, выстроенных в идеальном порядке, словно на шахматной доске. Тут и там мерцали костры: несмотря на то, что для смертного здесь было бы невыносимо жарко, ночами, когда Угли Адского пламени приглушались, демоны мерзли и нуждались в дополнительном тепле. Вокруг этих очагов собирались небольшие группы: одни точили оружие, другие играли в кости или карты, третьи просто переговаривались, их гортанные голоса доносились до меня обрывками фраз.
Дозорные, облаченные в доспехи цветов своих доминионов, медленно патрулировали периметр. Их глаза тускло багровели во тьме.
За границами лагеря клубился ядовито-зеленый туман, скрывавший зловещие аномалии Очага Пустоты. Время от времени в этом тумане вспыхивали странные огни и порой раздавались то ли трескучие крики, то ли стрекот. Вдалеке виднелись искаженные силуэты скал, напоминающие застывших чудовищ, готовых в любой момент ожить и обрушиться на лагерь.
Я устремился к знакомой пещере, где скрывался проход в Пекло.
Влетев внутрь, я оказался перед мерцающей пеленой, переливающейся всеми оттенками красного. Несмотря на все усилия, я не мог преодолеть эту преграду. Мои руки словно упирались в невидимый барьер, отталкивающий назад. От каждого прикосновения по энергетической стене пробегали волны, словно по поверхности воды.
Покрутив головой, я нашел на потолке мерцающую черным точку. С этой стороны междумирья печать располагалась почти там же, как и в бета-Преисподней.
Я накрыл ее рукой.
Воздух сгустился, температура резко упала, и из непроглядной тьмы соткалась фигура Стража печати. Его бесплотное тело, состоящее из клубящегося мрака, нависло надо мной, затмевая пространство пещеры. Бездонные глазницы уставились на меня, и я почувствовал, как мою душу пронзает холод вечности.
– Скиф приветствует Стража печати. Надеюсь, страж узнает в демоне Аазе смертного Скифа.
Долгое молчание было мне ответом. Воздух сгустился еще больше, обретая форму и отвердевая так, словно запечатывал меня в камне. Сквозь кожу проникли струйки мрака, заполнили собой каждую мою клетку, просочились в разум и душу, изучая и исследуя…
И вдруг подавление резко снизилось, почти пропало, а Страж исчез. Единственная черная точка во мгле – все, что от него осталось.
Глухой потусторонний голос, казалось, прозвучал отовсюду одновременно:
– Смертный Скиф подавил даже метку Хаоса. Но ты есть он, ты не солгал. Чего ты хочешь, Скиф?
– Мне нужно на ту сторону.
– Причина?
– Я… я не знаю. Интуиция? Мне кажется, что это не займет много времени.
– Первозданный Хаос дает тебе право пройти туда и обратно, но только раз. В третий раз снятие печати станет окончательным, и тогда эта Преисподняя будет обречена. Проход останется открытым, пока ты не вернешься. Страж не пропустит с той стороны никого.
Барьер между мирами побледнел и исчез. Черная точка тоже пропала, но присутствие Стража никуда не делось, я ощущал давление его ауры.
Шагнув сквозь барьер, я оказался в той же пещере, откуда мы с Деспотом проникли в Преисподнюю.