На вокзале он рассказал Агнес, что случилось. Она осмотрела шишку у него на лбу.
– Ты же не просто так вписался в фонарный столб?
– Именно что просто так, – нетерпеливо ответил Джастин. – Только я не сам, я почувствовал ее, она меня направляла. Я слышал ее голос.
– Что она сказала?
Джастин избегал ее взгляда.
– Не помню. Но это было ужасно. Как будто она издевалась надо мной.
– Ты уверен, что это не какая-нибудь сволочь мимо проходила?
– По-твоему, у меня слуховые галлюцинации? – Голова гудела, и он начинал сердиться.
– Я такого не говорила.
У перрона с визгом затормозил поезд.
– Пошли, – сказала она. – Это наш.
Народу в вагоне было много, так что сесть рядом они не смогли. Джастину полегчало. Не время соблазнять девушку, когда у тебя на лбу пухнет фиолетовая шишка размером с детский кулак.
Он смотрел в окно на прерывистую полосу зелени, протянувшуюся между Лутоном и Лондоном. С другого конца вагона доносилось щелканье фотоаппарата Агнес.
«Я вижу новостройку компании “Барратт”. Я вижу бешеную корову. Я вижу поле с пестицидами. Я вижу птицу со сломанным крылом. Я вижу…»
Он увидел потрепанного дряхлого осла с прогнувшейся спиной и поникшей головой, неподвижно стоявшего посреди общипанного поля. К своему ужасу, Джастин почувствовал, что у него на глазах выступили слезы.
В оконном отражении он видел, что на него уставилась какая-то девушка.
Он обернулся, чтобы получше рассмотреть, кто сидит напротив по диагонали. У соседки были короткие толстые ноги, короткое толстое тело, тусклые светлые волосы и огромные, как у эльфа, уши. Она развернула карту Лондона, разложила ее на походном рюкзаке, который стоял у нее в ногах, и улыбнулась ему.
– Извините, – сказала она Джастину с сильным акцентом. – Вы знаете, как я найду вокзал Виктория?
Он взял протянутую ему карту и стал внимательно изучать. В Лондоне он ориентировался не лучше ее, но чувствовал долг оказать помощь гостье.
– К сожалению, я не знаю, – сказал он в конце концов, возвращая карту.
– Может быть, вместе мы могли ее находить, да? – Она смотрела на него из-под белесых ресниц.
– Я с подругой, – неловко пояснил Джастин, показывая на Агнес.
Девушка изогнулась, чтобы получше разглядеть соперницу. Агнес широко улыбнулась и сфотографировала их обоих. Девушка обернулась к Джастину с досадой:
– Ну что ж. В другой раз, может быть?
Джастин кивнул. Они уже подъехали к станции. Он вскочил, протиснулся между пассажирами, спешащими на пересадку с огромными чемоданами, и догнал Агнес на платформе.
– Ну, – сказала она. – Кто же твоя новая подружка?
– Это ты про Фродо?
– Не будь таким жестоким. Она на тебя запала. Значит, работает.
– Что работает?
– План твоего преображения. Скоро они будут набрасываться на тебя, как…
– Как кто? Стервятники? Вампиры? Пингвины?
Она повернула к выходу из вокзала:
– Сюда. Тут недалеко, пешком дойдем.
– Куда мы идем?
В ответ она взяла его за руку и прибавила шагу.
Агнес вела его по лабиринту мрачных обшарпанных улочек в районе вокзала, пока они не свернули в какой-то узкий проход между домами. Вывеска на щербатой кирпичной стене гласила: «Стэйбл-Лэйн». Идеальная обстановка для появления беззубого громилы с пианинной струной, который удавит обоих, выпотрошит трупы и бросит валяться в куче перекрученных кишок, вытекающих на холодную землю.
– Пришли, – сказала Агнес, остановившись у дверей серого, ничем не приметного здания, если не считать мигающих оранжевым неоном букв «АЮ», оставшихся от надписи «СДАЮ». Агнес позвонила, дождалась тихого гудка и толкнула дверь.
Внутри была узкая лестница. Они поднялись на площадку, и вслед за Агнес Джастин вошел в тяжелые железные двери, за которыми обнаружилось просторное помещение с низким потолком и черными шелковыми обоями. Все пестрело красками и узорами. На стенах висели тяжелые зеркала в золоченых рамах, из-за которых создавалась иллюзия, что комната тянется во всех направлениях до бесконечности. На просторах полированного дубового пола были разбросаны восточные ковры; на коврах стояли вешалки с одеждой. Сотни галогенных лампочек мерцали на потолке, как звезды.
Джастин будто очутился внутри старинного пасхального яйца. Пахло тут, как в трюме корабля, возвращающегося из Вест-Индии, – чем-то экзотическим и дорогим. «Гвоздикой, – подумал он. – Ладаном. Корицей».
Его глаза не сразу привыкли к крошечным лампочкам, отражавшимся и умножавшимся в зеркалах. Теперь он разглядел круживших по комнате представительниц странного женского подвида. Одни были в джинсах и на платформах, другие в ярких костюмах или платьях, но все невероятно высокие, невероятно холодные, с немыслимыми прическами и ненормально длинными ногами. У них были застывшие глаза и надутые губы. Они хихикали и сплетничали, но их лица превращались в презрительные маски при виде Джастина.
– Модели, – шепнула Агнес. – Они налетели сразу, как только это место открылось. Как муравьи на пикник. Непонятно, откуда они узнают.
«Господи, – подумал Джастин, – опять мода». Почему не что-нибудь попроще, вроде санскрита или статистики?
Агнес взяла его за руку и провела через комнату. За длинным деревянным рабочим столом спиной к ним стоял высокий эндоморф, весь какой-то округлый, узкоплечий, с продолговатой головой и медлительный, как тибетский монах. На нем были мягкие широкие брюки и толстый угольно-серый кардиган, распущенный по краям, так что отдельные шерстяные нити свешивались чуть ли не до пола. Джастин гадал, откуда он родом, и остановился на нескольких вариантах: Япония, Франция, Индия. Когда он повернулся к ним лицом, Джастин увидел, что глаза у него холодные и колючие, как осколки стекла.