Глава 6
На вид важному мужчине было не больше сорока. На нём строгий костюм, дорогие туфли. Он был среднего роста, с аккуратным таким представительным животиком. Волосы его были зачёсаны назад. Лицо круглое, глаза внимательные, губы улыбчивые.
Мужчина властным голосом дал распоряжение.
– Ксантусия, перестаньте мучить наших друзей. Отпустите их, – сказал он.
Кураторша мгновенно остыла и в ответ переадресовала команду:
– Развяжи их, Дристан. Только осторожно. Смотри, чтоб наши друзья ноги себе не переломали.
Здоровяк достал из заднего кармана штанов раскладной нож, вытащил лезвие и легко перерезал верёвку – сначала на руках Гнидо, потом освободил Николая Петровича.
Гнидо ловко приземлился. Николай Петрович стукнулся каблуками о пол и замахал руками, как оступившийся гимнаст, закончивший упражнение на брусьях. Пытаясь сдержать эмоции, он негромко выругался:
– Ух, ёб твою…
Но Николай Петрович сгруппировался и всё-таки устоял. Сегодня он был невероятно стойким человеком.
– Вы в порядке? – поинтересовался важный мужчина.
Гнидо кивнул. Николай Петрович тоже.
– Раз так, значит, давайте знакомиться, – предложил мужчина. – Для жителей этого славного города – я Лаврентий Иванович, работающий в Кремле во благо родины. Для колонизаторов с Махериса – я Старший инспектор Земли. То есть самый главный инспектор всей Земли, и главнее меня никого нет на планете. Настоящее моё имя Винни Сук. Впрочем, это не имеет решающего значения, поскольку я настаиваю называть меня или Старшим, или просто Иванычем. Так будет удобнее для всех. Договорились?
Гнидо запоминал имена. Николай Петрович важно кивал; с недавнего момента его жизнь заиграла яркими красками. Для человека, ещё вчера ковыряющегося в говне, это был гигантский скачок эволюции.
– Вы, значится, Гнидо Комиг? – спросил Старший.
– Так и есть, – подтвердил Гнидо.
– А вы… А вы кажется… – ждал ответа Лаврентий Иванович.
– Я Николай Капустин. И я москвич, – зачем-то уточнил Николай Петрович.
Важный человек улыбнулся, а потом быстро потёр ладонью о ладонь, будто сейчас он достанет из рукавов пару бутылок водки и скажет: "Ну что, давайте махнём за знакомство, братья?"
Но вместо щедрого предложения он ткнул указательным пальцем в грудь Гнидо Комига.
– Начнём с тебя, юный колонизатор, – сказал Лаврентий Иванович и осмотрелся: – Дристан, будь добр, организуй парням лавочку. Пусть наши друзья присядут.
Здоровяк метнулся к стене, залез под бетонный настил и вытащил длинную лавку.
Гнидо и Николай Петрович присели. Дристан и Ксантусия стояли чуть в стороне. Лаврентий Иванович приготовился к разговору.
– С заселением Гнидо Комига в полковника милиции – произошла не роковая, но всё-таки ошибка. На моей памяти, это первая неточность луча, передающего разум…
– Все когда-то ошибаются, – вздохнул Дристан. – Так бывает. Ничего уж тут не поделаешь…
Старший посмотрел на здоровяка.
– Имейте терпение, молодой человек, – недовольно поморщился он.
Дристан поднял руки, извиняясь, что перебил, а Старший продолжил:
– Ошибка переселения сущности – вовсе не означает провал миссии и никому не даёт право нарушать установленный порядок.
Он покосился на Ксантусию Сахарон.
– Лидочка, ты предупредила Гнидо об обязательном согласовании выбора нового тела?
Ксантусия, которую на Земле звали Лидочка Бесфамильная, недоумённо развела руками.
– Безусловно, я предупредила. И даже пообещала наказать в случае невыполнения приказа. Но колонизатор Комиг проигнорировал мои требования. Это залёт, Иваныч!
Старший покачал головой, мол, Комига строго предупреждали, ему обещали наказание, а он всё равно сделал по-своему.
– Получается, что ты, Гнидо, нарушил приказ своего куратора… Нехорошо, нехорошо.
– Выходит так. Выходит, нарушил. Но я не мог поступить иначе, – наконец-то, заговорил Гнидо; он всегда был мастером на отмазки. – Дело в том, что я стал свидетелем одного дорожного происшествия. На Проспекте мира произошла авария. Большая чёрная машина сбила рыжеволосого парня. Ему переломало все кости. И эта прекрасная оболочка теряла жизненные функции прямо на моих глазах. Время шло на секунды, и я подумал, что так будет лучше для всей нашей миссии, если я переселюсь в уже обречённое тело…
– Стоп-стоп-стоп! Почему лучше? Для кого лучше? – уточнил Лаврентий Иванович.
– А чего здесь непонятного?! Это же провидение, ё моё! – снова влез в разговор Дристан.
Лаврентий Иванович строго посмотрел на здоровяка, который постоянно перебивал, и спросил:
– Не совсем понял тебя… в каком смысле провидение?
Дристан перешёл на шёпот, разъясняя простые истины:
– Ну тело… это земное тело, в которое Гнидо забрался без согласования – оно ведь копия его тела на Махерисе. И башка рыжая, и рост, и прочее…
– Что, значит, прочее? – усмехнулся Старший.
– Да то и значит, – продолжил таинственно шептать Дристан. – Тела-то одинаковые. Я могу сравнивать с оригиналом, потому что знал Гнидо ещё на Махерисе. Мы сидели вместе перед отправкой на Землю.
Лаврентий Иванович осмотрел Гнидо с пяток до рыжих волос.
– Это правда? Вы что, знакомы? И он видел тебя голым? – не поверил он.
– Голым не видел, но мы знакомы, – кивнул Гнидо.
Вообще-то, не хотелось вспоминать камеру и болтовню у параши. Настроение в те дни было подавленное. Всё виделось тогда хмурым и безысходным.
– И что… это тело действительно копия тебя на Махерисе? – спросил Лаврентий Иванович.
– Отличия, конечно, есть… но в целом – совпадения меня впечатляют, – подтвердил Гнидо.
– Впечатляют тебя, говоришь? То есть – родинки, строение ногтевых пластин, длина полового члена, рост, вес – всё совпадает?
– Ну, почти совпадает, – не соврал Гнидо.
Старший задумался. Он теребил пальцами подбородок, водил глазами.
– Вновь открывшиеся обстоятельства, совершенно меняют дело! – радостно сообщил он. – Теперь всё будет у нас по-другому, потому что уголовник с Махериса изменил ход истории! И с этой самой минуты все, кто заметит схожие черты с прежним телом, могут смело писать свои правила и захватывать какие угодно тела, словно на Земле живут не люди, а бездушные клоны!
Старший опустил глаза, сунул руки в карманы, выждал секунду и снова заговорил, но уже серьёзно:
– Нет, Гнидо Комиг, это не повод не подчиняться приказам своего куратора… Сейчас я докажу тебе. Вот смотри…
Он вытащил руку из кармана и подозвал жестом Дристана:
– Подойди. Дай мне нож.
Дристан ухмыльнулся:
– Зачем это?
Лаврентий Иванович скривил лицо. Но работа Старшим инспектором всей Земли принуждала не проявлять эмоции.
– Дристан, дай, пожалуйста, нож!
Здоровяк подчинился и передал нож, который сверкал своим острым лезвием.
Лаврентий Иванович покачал нож в ладони правой руки, словно взвешивал его и к чему-то примерялся, а потом размахнулся и рубанул себя по пальцу левой руки.
Фаланга большого пальца упала на пол. Из ровной раны брызнула струйкой кровь.
Лаврентий Иванович вытянул вперёд руку, демонстрируя всем свежую травму.
– Что это такое? Что это? – закричал он.
Ксантусия быстро хлопала глазками. Лицо Дристана сияло как у ребёнка в цирке, который впервые встретил фокусника. Гнидо был спокоен; он догадывался, чем сейчас всё закончится. А Николай Петрович выпучил глаза и снова не сдержался в словах.
– Ну ты пиздец жёсткий! – сказал он.
– Спасибо, землянин, но это я ещё не жёсткий… но мне пиздец как больно! И я просто обязан преподать тебе урок, Гнидо!
Старший переворачивал ладонь, то опуская обрубок большого пальца вниз, то поднимая вверх. Кровь фонтанчиком брызгала в разные стороны. Взгляд Лаврентия Ивановича был надменный и восторженный, как у древнеримского императора, решающего в этот самый момент – подарить жизнь гладиатору или приказать выпустить ему кишки.
– А теперь твоя очередь, Гнидо, – произнёс Лаврентий Иванович. – Подойди ко мне и дай свой палец!
Гнидо сильнее прижал задницу к лавке и спрятал руки за спину. Новое тело ему очень нравилось, а человек на Земле, это не длиннохвостая ящерица; отрезанный палец ни за что не отрастёт, если его отделить от общего тела, а вот у человека с Махериса любой орган, любая конечность – вырастит обязательно.
– Ну что ты медлишь? Или ты смеешь настаивать, что нашёл лучшую копию себя самого? – торжественно вопрошал Лаврентий Иванович. – Нет, парень, ты завладел только ничтожной оболочкой, которая без махерианских технологий может загнуться в любой момент! Или я был не убедителен? Может быть, мне нужно голову свою отрезать, чтобы ты понял?
– Ваши аргументы более чем убедительны, Старший, – признал Гнидо.
Было невозможно не согласиться с инспектором. Поскольку Винни Сук был настоящим махерианцем. Он не вселялся в землянина, он остался таким, каким родился ещё там, на Махерисе. Потому Старший и был главным среди всех колонизаторов. А Гнидо залез лишь в похожее на себя тело, которое было болезненным и слабым. Это тело могло умереть от лёгкого насморка или погибнуть от встречи с капотом чёрной «Волги». И непременно погибло бы…
Лаврентий Иванович достал платок, накрыл им обрубок. Платок сразу покраснел, пропитываясь кровью. Потом Старший смял платок и снова показал свою руку.
На зависть всем ящерицам Земли, палец отрос всего за несколько секунд. Он торчал вверх и шевелился, демонстрируя преимущества махерианцев над землянами.
– Ты, Гнидо Комиг, преступник, отбывающий своё наказание под моим присмотром, – спрятав платок в карман, сказал Старший. – Тебя отправили сюда исправляться. Твой долг приносить пользу Махерису и подчиняться приказам и моим, и своего куратора, а не придумывать новые правила… Напомни мне, каков твой срок пребывания на Земле?
– Девять жизней, – ответил Гнидо.
Старший посмотрел на Ксантусию Сахарон.
– Какой твой срок, Лидочка?
– Девятнадцать жизней, – охотно ответила кураторша.
– А сколько тебе осталось, Ксантусия Сахарон? – сыпал вопросами Старший.
– Девять уже зачислено, значит… ещё десять жизней. Арифметика здесь простая.
Старший инспектор кивнул, а затем неожиданно и громко вскрикнул:
– Встать!
Гнидо послушно поднялся с лавки.
На всякий случай, Николай Петрович тоже подпрыгнул; представление с отрезанным пальцем произвело на него грандиозное впечатление. Ещё в детстве его любимый дедушка удивлял одним фокусом с пропажей и появлением большого пальца в ладони, но сегодняшнее действо – было куда убедительней.
– Ты знаешь, Гнидо, как звали рыжего парня? – спросил Старший. – Где он, родился, сколько ему лет, кто его родители, где он учился или работал? А если его уже ищут? Папа, мама или соседи по общежитию написали заявление в органы, а далее запущен всесоюзный розыск, и вся милиция на ногах. Ты вообще представляешь, на что способна советская правоохранительная система? Что это за махина? И после этого ты спокойно расхаживаешь по улицам? Да тебя все старухи у подъездов давно срисовали!
– Я виноват, Старший. Я совершил ошибку. И мне ничего неизвестно о рыжем парне,– честно признался Гнидо. – Но тело… оно виделось мне таким родным. Я не смог удержаться. Поймите меня!
Лаврентий Иванович кашлянул. Он никогда не был озлобленным крючкотворцем. И во всех правил есть свои исключения.
– Запомни, Гнидо… тебе выпала великая честь защищать интересы Махериса на Земле. И ты обязан прожить свои девять жизней с полной отдачей и максимальной пользой. Твоя жизнь может оказаться подобно жизни мотылька-однодневки, а возможно, ты проживёшь целый век в одном теле, а затем следующий век и снова в одном теле. Всё и многое зависит от сложности обстановки, а также от упрямства наших врагов. Но на Земле только я решаю, когда поставить галочку в графе «следующая жизнь». Это тебе понятно, Гнидо Комиг?
– Так точно, Старший! – громко ответил Гнидо, будто он солдат на плацу.
Лаврентий Иванович пожевал губы. Парень оказался с характером. С ним придётся нелегко. Но ничего… сладим.
– Гнидо, если ты хочешь скорее вернуться на Махерис, в твоих интересах получать особо опасные задания. Поскольку встреча с чужими может существенно сократить твоё пребывание на Земле.
Старший покосился в сторону Ксантусии Сахарон.
– Помнишь в 62-ом случилось жуткое нашествие чужих под Тверью? Подскажи, как называется тот незабвенный посёлок?
– Разве такое забудешь, Иваныч? – хмыкнула кураторша. – А посёлок называется «Большое Завидово».
Именно в те тяжёлые месяцы обострения конфликта между чужими и махерианцами Ксантусия заслужила доверие Старшего инспектора Винни Сука, который отправил её на, казалось бы, невыполнимое задание. Меньше чем за месяц она трижды теряла только что обжитые тела, и каждая смерть означала сокращение срока её пребывания на Земле. Но какой ценой?
– Всего за несколько дней я четыре раза сменила оболочку, словно переодевалась из джинсов в платье и обратно, – вспоминала Ксантусия. – Время было тревожное… Так вышло, что мне пришлось через многое пройти. Но мы справились. Хотя помучили меня чужие как подопытную мартышку! Меня били. Меня резали на куски! Там такое творилось!
– Да, и мы справились! – подтвердил Винни Сук.
А руки Ксантусии затряслись. Она еле-еле достала из сумочки сигарету, жадно закурила и сказала дрожащим голосом:
– У меня такое чувство, будто во мне снова свербит и ворошится этот огромный, шершавый… но такой сладкий…
Кураторша сжала зубы. На её лбу и миловидном лице выступили злые венозные сплетения.
Старший пожалел, что напомнил о тех днях.
– Курение, это дурацкая привычка. Не дыми в мою сторону… И прошу, Лидочка, прости ты меня! Зря я вспомнил о тульском нашествии, – корил себя Старший.
Глаза Ксантусии наполнились слезами. Даже бессмертные люди из далёкого космоса – остаются людьми, улетев от Махериса на миллионы световых лет. И даже безжалостная маньячка Ксантусия Сахарон, которая убивала мужиков, словно мух на окне – не стеснялась слёз. Она помнила боль утраты, потому что в те дни с ней погибал и воскресал любимый махерианец, наказание которого закончилось с потерей всех жизней. И он навсегда покинул Землю, отбыв наказание полностью. Но какой ценой?
– Ладно, Лидочка… ещё раз прости меня, – продолжал извиняться Старший, но Гнидо показалось, что Лаврентий Иванович напомнил о том времени совершенно осознанно.
– Ничего… ничего… – выпустила табачное облако Ксантусия и бросила сигарету на пол, точно к отрубленному пальцу инспектора.
Лаврентий Иванович покачал головой, достал окровавленный платок, наклонился и подобрал окурок вместе с частью своего пальца. И снова спрятал платок в карман.
– Всё верно, бережёного бог бережёт, – разрядил обстановку Николай Петрович, вспомнив, как тоже собирал разную хрень.
Старший инспектор внимательно посмотрел на землянина. Он снова стал строгим и немного саркастичным начальником.
– Ума не приложу, что же с тобой делать? – размышлял Лаврентий Иванович; затем будто его осенило, вскрикнул: – Может, тебя пришить по-тихому? И делу конец.
Николай Петрович яростно замотал головой:
– Не надо меня убивать! Я готов служить Махерису! Я даже очень хочу служить Махерису!
Лаврентий Иванович медленно кивнул, проникновенно заглядывая в глаза землянина.
– Это похвально, что хочешь служить. Но чем ты можешь быть нам полезен?
Вопрос был действительно сложный. Находящиеся в комнате, все как один, задумались.
Николай Петрович тоже искал выход… или скорее, вход в тайный круг инопланетных шпионов. Ксантусия загибала тонкие пальчики, мысленно перебирая возможные варианты. Старший инспектор внимательно смотрел на землянина и тоже думал. Дристан активно морщил лицо и практически рвал на себе длинные волосы, никак не находя ответа. А Гнидо скромно предложил:
– Он будет нашим связным. Обычным связным. Ну то есть мальчиком на побегушках! Таким взрослым мальчиком, чтобы сбить чужих со следа.
– Точно! – завопил Дристан. – А ещё можно его использовать втёмную! Можно послать на задание, в один конец – он ведь не махерианец. И пусть Николая схватят чужие… его не жалко!
Ксантусия покачала головой.
– В плену он долго не протянет. Всех сдаст, – серьёзно сказала кураторша. – Нам ещё повезёт, если быстро сдохнет.
Лаврентий Иванович не согласился.
– Не сдаст.
Он запустил руку во внутренний карман пиджака и достал маленький металлический шарик, похожий на шарик от подшипника.
– Да ладно! – восхитился Дристан. – У тебя есть взрывная змейка?
– У меня есть много чего, – важно ответил Старший и положил шарик на ладонь.
Шарик сначала перекатывался, затем замер.
Лаврентий Иванович взял его аккуратно двумя пальцами.
– Подойди ко мне, Николай.
Николай Петрович сделал три неуверенных шага.
Старший вытянул руку, приложил шарик ко лбу Николая, как вдруг шарик ожил, развернулся и превратился в сороконожку, которая на коротеньких ножках побежала по переносице и шустро нырнула в левую ноздрю.
– Придержи его, Дристан! – резко сказал Лаврентий Иванович.
Здоровяк рванул с места и схватил сзади за плечи Николая. Хватка Дристана была железной, словно это не человек, а робот, с планеты разумных машин.
– Готово! – обрадовалась Ксантусия. – Теперь точно никого не сдаст!
От ужаса Николай Петрович вытаращил глаза и заорал, будто его уже вовсю пытали чужие.
– У меня что-то ползает в голове! Какого хера?! – орал он. – Отпустите меня, собаки страшные? Дайте мне уйти, твари поганые!
Гнидо почему-то развеселился. Николай Петрович был таким забавным землянином. Он так нервничал и смешно боялся обычной взрывной змейки.
– А почему он сказал собаки страшные? – не разжимал хватку Дристан.
– Потому что он в панике, – ответил Гнидо и сразу обратился к землянину, как к другу: – Николай, змейка не причинит тебе вреда. Сейчас боль пройдёт, Николай. Сейчас змейка найдёт себе место в твоём черепе, и ты успокоишься. Не бойся.
Мелкие и крупные капли пота выступили на лице Николая Петровича. Чтобы попасть в круг инопланетных шпионов, он подвергался себя страданиям и невероятной опасности. К тому же было очень больно.
Но вдруг боль отступила.
Дристан перестал сдерживать землянина, и Николай задышал спокойно.
– Вот так, вот так… – поддерживал Гнидо. – Змейка не опасна, друг. Змейка – лишь предохранитель, оберегающий нас от ужасных мучений.
– Мучений? – переспросил Николай. – Каких ещё мучений?
– Обычных и очень жестоких, – сказал правду Гнидо. – Чужие с нами не церемонятся.
Дристан скривил лицо, будто вот-вот заплачет. Он подошёл к Николаю и обнял его.
– Теперь ты с нами! От души поздравляю тебя! – хлопал по спине своими огромными ладонями Дристан. – Теперь ты в безопасности, землянин!
– Да что здесь происходит? Объясните мне, наконец! – вопрошал Николай Петрович.
Лаврентий Иванович по-доброму усмехнулся.
– Это твоя страховка, землянин. Но ты не волнуйся, поскольку взрывная змейка взрывается только тогда, когда боль становится нестерпимой. И если ты порежешь кожу ножом или даже отрубишь случайно палец, то змейка не сработает. А вот когда тебя станут пытать чужие, она обязательно взорвётся и разнесёт твою голову на тысячи кусочков, чтобы ты не страдал. Представляешь, как тебе повезло?
– Ему-то повезло, а вот мне… нет, – снова достала из сумочки сигарету Ксантусия Сахарон и закурила. – Если бы в 62-ом у меня была такая змейка, да разве б я страдала сегодня?
– В те годы с финансированием миссии возникли невероятные сложности. Не хватало элементарных вещей, – сказал Лаврентий Иванович. – Но сейчас взрывных змеек хватает. Вы, кстати, обращайтесь, если надумаете запустить в свой череп железного гада, – предложил он махерианцам.
Лаврентий Иванович посмотрел на часы. Время было за полночь.
– Осталось решить один вопрос, – сказал он и ткнул пальцем в грудь Николая. – Ты готовься к переезду, землянин. Оставаться на прежней квартире нельзя – ни тебе, ни Гнидо. Все соседи сойдут с ума, видя ваше преображение. А всеобщее помешательство нам ни к чему.
– А моя жена? – поинтересовался Николай Петрович. – Как же моя любимая Машенька?
Для Старшего инспектора Земли не существовало неразрешимых проблем. Тем более он уже знал, что Николай проживает с сожительницей Марией Витальевной Тимирязевой.
– Не волнуйся. Не бросим твою женщину, – пообещал Старший. – Так что, собирай вещички, завтра переезд…