Глава 3
По приказу куратора Ксантусии Сахарон – Гнидо завалился спать и проспал почти целые сутки. Его даже не смущала голым телом тощая гражданка, которая оказалась вовсе не Капустиной, а Марией Витальевной Тимирязявой, коренной москвичкой, оставшейся без жилья и средств к существованию… Гнидо нашёл её паспорт на подоконнике. Марии Витальевне было всего сорок четыре года. Но выглядела она, будто ей все шестьдесят шесть.
Гнидо проснулся ровно в восемь утра. О точном времени ему сообщили часы на стене. Человеком пришелец был ещё молодым, но привык вставать засветло. Почти год, проведённый в тюрьме, отложил свой отпечаток.
Раскинув в стороны руки, Мария Витальевна блаженно нежилась рядом. Накрыв своё морщинистое лицо шерстяным одеялом, спалось ей спокойно и сладко. Из-под одеяла доносилось похрапывание и посвистывание единственного зуба.
К бардаку и вони в квартире Гнидо понемногу привыкал. На влажные одеяла не обращал никакого внимания, бороду руками не теребил и бритву уже не искал. Но очень хотелось жрать. В желудке сосало, в кишках было пусто.
Кухня произвела на Гнидо удручающее впечатление. Заляпанный жирными разводами холодильник стоял у стены, но еды в нём не было в принципе.
Затем Гнидо обшарил все полки и только в выдвижном ящике для ложек обнаружил ржаные сухари, по которым толпой носились орды нищенствующих тараканов.
Зато нашлись стаканы. Один из них Гнидо тщательно отмыл, а потом наполнил холодной водой.
Руки его тряслись, словно пришелец всю ночь добывал в шахте урановую руду. Он вроде бы выспался, но в голове гремел гром и штормило.
Гнидо решил исправить ситуацию и достал подаренный Ксантусией пузырёк. Ковырнув грязным ногтем, он откупорил пластиковую крышку и выкатил на ладонь одну таблетку, оставив внутри ещё две.
– За твоё здоровье, Гнидо Комиг! – хриплым голосом произнёс он и положил таблетку на язык.
Погоняв таблетку по беззубому рту, он проглотил её и запил полным стаканом воды.
Гнидо присел на табурет у окна. Никаких штор или занавесок на кухне не было; цветов на подоконнике тоже. Вид во двор открывался великолепный. Особенно хорошо было видно помойку, где большую часть времени и проводил Николай Петрович, собирая различный лут.
Прошло минут двадцать. Гнидо так и сидел у окна в ожидании чуда, как вдруг почувствовал, будто в жилах закипела кровь. Его обдало жаром. Лицо покрылось каплями пота. Показалось даже, что он обмочился. Потом резко схватило живот!
Гнидо подскочил с места и неожиданно резво рванул в уборную. Живо скинув штаны, уселся на загаженный толчок и буквально завыл на всю вонючую квартиру, потому что открылись ворота ада!
Он кряхтел, стонал и поскуливал. Но прошло всего пять минут, и диарея закончилась. Вместе с диареей ушла и боль. Сразу захотелось принять душ. Но ванна была в таком ужасном состоянии, что Гнидо только частично обмыл своё тело в специальных местах.
В коридоре он нашёл пустую вместительную картонную коробку и вернулся на кухню. Совсем не брезгуя, смёл со стола две сковородки, всевозможные пищевые шкурки, нитки, стаканы, куриные кости и остатки хлеба вместе с тараканами – и быстрым шагом отправился на улицу.
Спускаться с пятого этажа было легко. Гнидо по-молодецки бежал по лестнице вниз, пока не выскочил из подъезда и не встретил милиционера в форме. Это был полковник Непряев. Выглядел тот бодро и сыто. Форма на нём сидела идеально. Фуражку он крутил в руке.
– К чему такая спешка, Николай? – весело заговорил полковник.
– Доброе утро, начальник! – оббежал милиционера Николай Петрович, держа на вытянутых руках коробку, с которой спрыгивали рыжие прусаки.
Гнидо остановился у помойки, закинул в большой контейнер коробку и отправился прочь.
Полковник Непряев удивлённо приподнял бровь. Невероятно, но сегодня сосед не тащил мусор в дом, а наоборот, выбрасывал барахло на помойку
– Далеко пойдёшь, Николай Петрович! – серьёзно сказал полковник.
Гнидо хотел узнать по-соседски, где рядом можно купить еды, но даже голод сейчас был не важен.
Вчера кураторша разъяснила ему, что никакой Гнидо не колонизатор-эксплуататор, а обычный наблюдатель, работа которого, в том числе, подразумевает помощь аборигенам. И получается, что полковник ничего не знает о собственной болезни, которая его вскорости убьёт, а Гнидо теперь уже знает.
– Станислав, ты бы не затягивал с обследованием. Жизнь у тебя всё-таки одна. Так что, сходи к врачу, не ленись. Анализы сдай, проверь сердечко, – дал неожиданные рекомендации Николай Петрович, но не настаивал, поскольку – кто он такой, чтобы советовать начальнику отдела кадров четвёртого Управления.
Глас юродивого всегда был слышен на Руси. Полковник Непряев обомлел от неожиданности. А вдруг это правда? Вдруг, этот помоечный безумец видит нечто особенное?
– Спасибо тебе, Николай. Я обязательно схожу к кардиологу, – вежливо ответил полковник, изумлённо наблюдая за Николаем Петровичем, у которого сегодня светились глаза.
А Гнидо отправился в большой магазин, который нашёл за углом. Он ощущал невероятный прилив сил. У него просветлел взгляд, и стремительно росли новые зубы. Прогнившие старые зубы он на ходу выплёвывал на асфальт и, проводя языком по дёснам, чувствовал, как пробивается новая поросль.
В продовольственном магазине он набрал полную авоську продуктов. В соседнем хозяйственном отделе купил ножницы, электробритву, шампунь, моющие средства, дихлофос, два куска мыла, две чашки, две тарелки и сковороду. На всё про всё потратил рублей двадцать пять. Его толстая пачка, хранящаяся в кармане, совсем не похудела. Зато прибавилось мелочи. Ксантусия Сахарон не обманула – денег действительно было много.
Придя домой, Гнидо первым делом состриг ножницами бороду, а затем побрил лицо жужжащей электробритвой. Потом он засыпал порошками унитаз, раковину и ванну. Всё-таки очень хотелось принять душ.
Далее он решил подкрепиться.
Протерев стол, разложил продукты, которые оказались вполне хорошего качества. Масло было маслянистым, любительская колбаса из мяса, батон – пышным, кефир – свежим, морская капуста в банке – пахла йодом.
– Николай, откуда у нас все эти излишества? – услышал он удивлённый голос Марии Витальевны.
Он посмотрел на женщину. Крепкий сон также пошёл ей на пользу. Нельзя сказать, чтобы её щёки порозовели как спелые яблочки, но взгляд заметно прояснился.
– Тебе нужно поесть. Присядь, – предложил Гнидо.
Его голос уже не был как прежде скрипучим и хриплым. Скорее, слышался мягкий баритон, словно Николай Петрович служил в театре актёром.
Мария Витальевна осмотрелась. Каких-то предметов не хватало. Она не досчиталась сковородки и двух стаканов, из которых обычно они выпивали по вечерам.
– Что с твоим лицом, Николай? – строго спросила Мария Витальевна.
– А что с ним?
– У тебя пропали волосы на бороде.
– Ах, это? Так я их сбрил.
Мария Витальевна прищурилась.
– А зубы? Что с твоими зубами?
– Ничего, – улыбнулся Гнидо, показав ровный ряд новеньких зубов, которые росли один к одному.
Женщина опустила взгляд. Вроде бы, на кухне находился Николай Петрович, а как бы… и не совсем он. Одежда была прежней, но голос его изменился, пропали борода и усы; а зубы – так это отдельная история. А ещё появилось множество продуктов на столе, но нет даже пива.
– Какого хуя, Николай? – вопрошала Мария Витальевна. – Где «Жигуёвское», Николай?
Гнидо не знал, что ответить. Можно было прогнать женщину: выставить её из квартиры и закрыть дверь. Но ведь жалко. Он прибыл на Землю из другого мира с благими намерениями, а она всё-таки хозяйка планеты.
– Мария, ты ешь и ни о чём не спрашивай. Мне нужно подкрепиться, поскольку на работу пора, – соврал Гнидо.
Пришелец хотел приодеться. Купить в магазине обувь, штаны, рубашку. Не ходить же в чужом тряпье? А потом надо идти в город, чтобы подыскать новое тело.
Кураторша заверяла, что колонизаторы заботятся о местных, выбирая исключительно обречённых, но Гнидо не верил. Вон у Ксантусии тело-то молодое. Неужели такой ценный материал был в двух шагах от последней черты? Но всё же нужно быть осторожным и прислушиваться к советам. Не хотелось испортить свою репутацию. Срок в девять жизней, это надолго.
А ещё Гнидо не верил, что кураторша убила Дристана. Это нецелесообразно, в конце концов. Безусловно, Дристан – преступник, но всё-таки бывший преступник. Потому специальные службы и отправили его на Землю. К тому же отправка колониста, это не дешёвое удовольствие. С ним возились в Учебном центре, его готовили. А сколько энергии затрачено, чтобы преобразовать разум бывшего зэка в разумный световой пучок, который способен пролететь половину Вселенной.
Так и не воспользовавшись ножом, Гнидо съел полбатона и половину палки колбасы, запив бутылкой кефира, который ему показался невероятно полезным напитком.
Мария Витальевна не поспевала за Николаем Петровичем и мусолила кусок колбасы, сунув его себе в рот. Она снова причмокивала и опять мерзко морщилась. Казалось, что эта женщина никогда не протрезвеет.
– Ты, родная, ручками поработай, – сказал Гнидо, собираясь в магазин за вещами.
– В смысле… ручками? – не поняла Мария Витальевна. – Я что, не устраиваю тебя как женщина?
– В смысле, иди ванну драить. Я там всё порошком засыпал.
– Я тебе что, банщица?
– Барабанщица! – неожиданно громко выкрикнул Гнидо. – Поешь и шагай ванную мыть! Поняла?
Мария Витальевна, наконец-то, проглотила кусочек колбаски и медленно закивала.
– Поняла я, Николай. Ты, главное, пивка мне принеси.
В магазине на него смотрели как на человека со странностями. Пахло от Гнидо ужасно, но лицом мужчина был вполне приятен. К тому же у него были деньги.
Гнидо купил себе штаны, две рубашки, три пары носков, сандалии и кепку с якорем, с надписью «Капитан».
Для Марии Витальевны приобрёл синий спортивный костюм, который продавцы называли олимпийка, а также пару кожаных туфель без пятки и два комплекта нижнего белья, чтобы наконец, спрятать её шлёпающие по животу прелести.
Когда Гнидо остановился у ростового зеркала, то не мог отвести от себя взгляда. Роста он был выше среднего, одет в грязную одежду, причёска на нём была дикарская, но лицо – лицо было свежее, чистое, а глаза вполне себе разумные и даже заводные. Лечебная таблетка творила чудеса.
«Что же с тобой случилось, Коля, что ты превратился в чудовище?» – думал Гнидо.
Потом он поспешил домой.
Зайдя в коридор, наткнулся на Марию Витальевну, которая была снова по пояс голая и заметно запыхавшаяся.
– Спортом занимаешься? – спросил Гнидо.
– Ага, кёрлингом. Я, вообще-то, ванную скребла, – устало вздохнула Мария Витальевна, и её высохшая грудь качнулась в сторону, будто приглашая проинспектировать выполненную работу.
Она действительно отмыла ванную, которая, конечно же, не сверкала белизной, как новые зубы Николая Петровича, но теперь в ней можно помыться. К тому же Мария Витальевна отпидарасила унитаз и раковину.
– А я тебе подарок купил, – передал Гнидо два бумажных свёртка с одеждой.
Мария Витальевна взяла пакеты и ахнула. Подарки ей не дарили уже лет двадцать – водка, вобла и вино не считаются.
– Но сначала в душ! Обновки позже! – предупредил Гнидо. – Я первый!
Он быстро разделся, залез в ванну и включил воду.
Таблетка действительно была волшебной. Его руки стали более утончёнными, сдуло опухлость с лица, исчезли синяки. Тело его помолодело или, скорее, стало таким, каким оно должно быть, если бы хозяин не употреблял ежедневно.
Гнидо вышел из уборной, переоделся. Пузырёк с таблетками и пачку денег взял с собой, сунув в карман штанов.
Наблюдая за преображением алкаша в довольно складного телом мужчину, гражданская жена Николая Петровича осоловело хлопала глазами.
– Николай, ты стал охуенным мужиком! – восхищалась Мария Витальевна, снимая с себя одежду, чтобы помыться и тоже омолодиться. – Мне необходимо принять ванну. Я тоже хочу…
– Тоже хочешь стать охуенным мужиком? – рассмеялся Гнидо.
Но Мария Витальевна ничего не ответила. Она сверкнула голой задницей, штурмуя чистую ванную, что-то напела себе под нос.
Гнидо встряхнул головой, прогоняя голый образ Марии Витальевны, и снова выбежал из квартиры, прихватив с собой ещё две коробки с барахлом, чтобы вынести их на помойку.
Изумлёнными взглядами его провожали соседские старухи, которые всегда собирались у подъезда на лавочке и промывали мозги, всем, кто попадал в их поле зрения.
– Доброго денёчка, Коленька! – поздоровалась одна старуха.
– Ишь расходился здесь, пьянь подзаборная! – кляла его вторая бабуся.
– Привет, девчонки! – бодро бросил Николай Петрович и побежал далее, словно ему снова двадцать четыре года.
Но старушек шутливые слова только завели.
– Ах ты ж сучок!
– А что он сказал?
– Сказал, что ты дура!
– Вот чушпан!
А Гнидо уже смело шёл вперёд по советской столице. Город он совсем не знал, но заблудиться не боялся. В сравнении с многоярусными городами на Махерисе – Москва лишь захолустье. Преподаватели в Учебном центре так ему и говорили: «Москва – это большая деревня, курсант».
Гнидо рассматривал людей, запоминал названия улиц. Люди вокруг были странные, но предсказуемые. И какие-то они все озабоченные, серьезные, зажатые. Оно и понятно – того и гляди война начнётся. СССР и США постоянно трясут ядерными погремушками и вот-вот их взорвут.
На одежду граждан Гнидо внимания не обращал. Сегодня человечество одевается в лён, завтра предпочитает синтетику, а послезавтра – ни то, ни другое уже не пригодится, поскольку появляются технологии выращивания живых тканей, и каждый человек сам моделирует для себя одежду. Вот тогда-то и наступает настоящее разнообразие цвета и вкусов.
Машины на дорогах были древние. И это тоже предсказуемо. В Учебном центре ему пришлось изучить двигатель внутреннего сгорания. Запомнил урок он быстро – вообще без проблем.
По Проспекту мира Гнидо дошёл до ВДНХ. Народу там было не счесть. Затем он купил мороженого и присел на лавочку возле фонтана «Дружба народов».
Мимо проходили молодые люди. Конечно, он засматривался исключительно на девчонок. Но его нынешний статус, то есть поношенное тело – могло лишь отпугнуть потенциальную любовницу. Потому Гнидо просто облизывал пломбир и глазел по сторонам, пока не увидел его!
В метрах пятнадцати стоял парень. Одет он был, как и все, ничего особенного: джинсы, футболка, но его огненно-рыжая копна волос уж очень напоминала причёску самого колонизатора с Махериса. А когда этот парень повернулся к Гнидо лицом, то мороженое упало на новенькие брюки.
– Это же я, только на Земле… – тихо, сам себе сказал Гнидо и встал с лавки.
Хотелось подойти и рассмотреть рыжего парня.
Гнидо так и сделал.
Но парень поймал взгляд странного гражданина и стал пятиться вдоль аллеи, ведущей к воротам арки главного входа в ВДНХ.
Тогда Гнидо прибавил шаг.
Но парень лишь встряхнул своей шевелюрой и тоже ускорил движение.
Тогда Гнидо перешёл на бег. Он не мог упустить этого юнца. Ему обязательно нужно было рассмотреть мальчишку и понять, как так выходит, что люди из разных миров настолько бывают похожи.
А рыжий даже не оглядывался, он просто бежал от назойливого гражданина. Парень рванул к арке, выскочил за ворота, а далее побежал в сторону Проспекта мира.
«Хорошие у тебя таблетки, Ксантусия Сахарон!» – думал Гнидо, не уступая рыжему в скорости.
Он бежал быстро, бойко расталкивая перед собой людей.
Но парень был не менее быстр и тоже ловко толкал прохожих.
Гнидо видел рыжего, тот был всего в десяти метрах от него, но не мог приблизиться к нему ни на шаг.
И вдруг парень не стал сворачивать на тротуар ни вправо, ни влево, а рванул через весь проспект на ту сторону. Он явно был напуган погоней и выбежал на дорогу, желая избавиться от преследовавшего его мужика.
Гнидо остановился у бордюра, не решаясь бежать туда, где мчатся автомобили, и уже решил, что парня не догнать, как услышал визг тормозов, а потом был страшный удар!
В парня врезалась чёрная «Волга». Удар был такой силы, что юнца с рыжей копной подкинуло вверх и отбросило на другую машину, которая ехала по встречной полосе.
Потом был второй удар и падение парня на асфальт.
Поток машин замер. Послышался милицейский свисток. Водители выходили из своих машин. У места аварии стали собираться случайные люди. Гнидо тоже выбежал на проезжую часть, пихая в спины зевак.
Рыжего парня осматривал милиционер. Он заглядывал ему в глаза, прижимал пальцы к шее в поисках пульса.
Вдруг парень ожил. Он приподнялся и стал кашлять кровью, выставив вперёд руку, указывая именно на Гнидо Комига.
– Расступитесь! Дайте мне пройти! – закричал Гнидо, пробираясь к рыжеволосому.
Точно сказать нельзя, но Гнидо показалось, что парень вот-вот отдаст концы. Его глаза были мутными, изо рта густо вытекала кровь, руки дрожали.
– Вы кто? Вы врач? – спросил милиционер.
– Да, я врач! – ответил Гнидо, доставая из штанов пузырёк кураторши Ксантусии Сахарон.