– Мы просто будем есть? – Ноэль забирается в кабинку следом за мной и садится на скрипучий виниловый диван напротив.
Кивнув, я открываю объемное меню и принимаюсь водить пальцем по ламинированной бумаге.
– Что ты хочешь? Я буду гамбургер и картошку фри. А еще наггетсы. Или курочку в панировке? Ой, может лучше крылышки под кисло-сладким соусом? На десерт я хочу вот это ванильное мороженое. Что будем пить?
Глаза Ноэля округляются. Я уже говорила, как легко читаются эмоции на его лице?
– Боже, Маккензи, ты собираешься все это съесть?
– А что?
Он пожимает плечами и берет меню.
– Это явно слишком много для тебя.
Я прищуриваю глаза.
– Что ты имеешь в виду? – От меня не ускользает его легкая неуверенность. – Тебя не устраивает, что я много ем? Это не много. Я голодная.
– Хорошо-хорошо, – сдается он. – Как скажешь. Но я думал, мы все же покатаемся на аттракционах.
– Определенно нет, – заключаю я, отложив меню. – Хочешь, чтобы меня стошнило?
– Нет, – быстро отвечает он, и от выражения его лица мне хочется рассмеяться. – Дело не в том, что и сколько ты ешь. Мне без разницы. Просто…
Он замолкает, и я догадываюсь.
– У тебя диета?
Он качает головой.
– Не совсем. Но да, за питанием мне нужно следить.
– Как жаль, – с наигранной грустью отвечаю я и делаю заказ, когда официантка возвращается.
Ноэль прочищает горло и ставит локти на стол, сложив ладони домиком и закрыв ими часть лица.
– Чем еще ты занимаешься, помимо того, что злишься, покоряешь роллердром и ходишь на хоккей, который так сильно ненавидишь?
Мне бы стоило разозлиться. Или хотя бы должно возникнуть неприятное чувство. Но он спросил это таким веселым и непринужденным тоном, что даже я не могу заставить себя обидеться.
Что ж, это отчасти правда, так что, даже если бы я обиделась, смысла бы в этом не было.
– Больше ничем.
Мой ответ настолько честный, что удивляет меня саму. Но люди всегда принимают правду за ложь, а ложь за правду.
– Конечно, – Ноэль недоверчиво скользит по мне взглядом и, положив руки на стол, слегка наклоняется вперед. – О чем ты хочешь поговорить?
Я фыркаю, откинувшись на спинку дивана. Вокруг нас гул голосов, доносящийся до тихого кафе в сердце торгового центра. Он приглушен мелодичной музыкой, ненавязчиво звучащей из колонок над нами. Атмосфера очень уютная, и, как ни странно, я чувствую себя так же, несмотря на ситуацию. Похоже, мне настолько скучно, что я даже готова пойти на подобное и при этом чувствовать себя вполне комфортно.
– Это не свидание, я буду платить за себя сама, так что тебе необязательно быть джентльменом.
Вздохнув, он тоже откидывается на спинку.
– Ладно. Давай хотя бы поговорим, как на свидании. Почему ты не любишь хоккей?
Вполне ожидаемый вопрос.
– Он у меня вот здесь, – я провожу пальцем поперек своего горла.
Ноэль понимающе кивает.
– Ответ принят. Так ты объяснишь мне то, что я увидел?
– А что ты увидел?
Он закатывает глаза, и это выглядит настолько комично, что мне, увы, не удается сдержать смешок.
– Когда я пытаюсь шутить, ты не смеешься, но от обыденных вещей хихикаешь как школьница. Что с тобой не так?
Я прикусываю нижнюю губу.
– Ты ведешь себя как клоун.
Ноэль дергает плечом.
– Меня это не задевает, я слышал это уже много раз.
– Значит, заметила не я одна.
Он спокойно хмыкает, полностью проигнорировав мою колкость.
– Сколько тебе лет?
Я с силой ставлю локоть на стол и опускаю щеку на ладонь.
– Ну не будь ты хамом.
Ноэль широко улыбается.
– Ты же сказала, это не свидание, и мне можно не быть джентльменом. И почему это я хам? Что в этом такого?
Он прав. И впрямь, что такого?
– Девятнадцать. А тебе? Ты же в западной лиге, и я сомневаюсь, что ты хоккейный вундеркинд наподобие Макдевида, так что… Семнадцать?
Ноэль складывает руки на груди, насмешливо глядя на меня.
– Твои попытки меня поддеть нелепы, Маккензи. Я уже понял, что ты бука, не переигрывай.
– Бука? – переспрашиваю я, сморщившись. – Что это за слово? Ты любишь читать детские книжки?
– Я люблю Питера Пэна, – неожиданно выдает он.
У меня не находится слов в ответ, поэтому я просто качаю головой.
– Проехали. Когда уже принесут еду? – нетерпеливо постукивая по ножке стола, я смотрю по сторонам, откровенно избегая прямого контакта с Ноэлем.
Он в свою очередь это замечает. По сравнению со мной, парень довольно уверен в себе. Эта уверенность исходит от него волнами, вырывается из его гравитационного поля и передается другим. У таких людей обычно много друзей.
Официантка приходит с полным подносом и осторожно расставляет перед нами еду: Ноэль забрасывает картошку в рот и кивком указывает на стол.
– Вперед.
Ухмыльнувшись, я принимаюсь есть.
– Кстати, доктор сказал, что у меня успехи. Переменные, но все же.
Ноэль смотрит на меня, пытаясь сообразить.
Он выдыхает, отставив тарелку, и подпирает щеку рукой. При теплом освещении его темные волосы отливают золотистым. У него красивые руки с припухлыми костяшками на пальцах, как и у всех хоккеистов. Сложно не оценивать парня, который, в свою очередь, очень внимательно рассматривает в ответ. И как ни странно, это не выглядит назойливо.
Он издает тихий смешок.
– Если бы ты действительно хотела от меня избавиться, то не сидела бы здесь.
Он прав, и это раздражает.
– А что здесь делаешь ты? Не думаю, что это из-за глупого спора. Или на кону стоит что-то очень серьезное?
Ноэль раздумывает некоторое время, вертя в длинных пальцах трубочку для колы.
– Ты мне нравишься.
Он так легко и непринужденно это говорит, что несколько секунд я не нахожусь с ответом.
– Ты это понял до или после?
Ноэль не уточняет. Он прекрасно понимает, что я имею в виду дядю. Хотя он еще не знает степень моего родства с семьей Коффи. Или знает. В интернете можно что угодно найти. Понятия не имею, что на самом деле движет этим парнем. Могу лишь предполагать и, скорее всего, окажусь права. Я через это проходила не один раз. Поэтому не куплюсь на простодушные разговоры и признания.
– До, – отвечает Ноэль.
Ну конечно, что еще ему сказать?
Но Ноэль остается невозмутим, хотя легко читает сомнение в выражении моего лица.
– Ты не собираешься мне подыгрывать, – продолжает он, – но сказала, что игра должна быть честной.
Я действительно так сказала? Только сейчас до меня доходит, что под этим подразумевалось, хотя, на самом деле, я не имела в виду ничего такого.
Вот черт.
– Это глупо, – говорю я, бросая на стол салфетку.
Ноэль пожимает плечами.
– Наверное, но мне все равно все нравится.
У меня пропадает желание портить «свидание», а если точнее, впечатление о себе. Какой в этом смысл, если актриса из меня никакая? А Ноэль не настолько глуп, чтобы поверить. К тому же, я смогу испортить впечатление о себе, не прикладывая к этому совершенно никаких усилий.
Расплатившись, мы возвращаемся в торговый центр. Ноэль не замолкает ни на секунду. Он все время что-то спрашивает и, даже когда не получает ответа, продолжает задавать новые вопросы. При всей его болтливости он не кажется навязчивым, он слушает, когда я все-таки отвечаю, и кажется вполне внимательным.
– Ты так и не ответил, сколько тебе лет, – говорю я после вопроса о моих предпочтениях в музыке.
– Ты ведь сказала, что я не гений, как Макдевид, чтобы выступать в качестве исключительного игрока в лиге, куда принимают с восемнадцати.
Я задумываюсь, медленно кивая.
– Значит ли это, что я выгляжу моложе? – Ноэль широко улыбается. – Если честно, я думал, ты просто откроешь сайт и посмотришь.
Но я этого не сделала, потому что даже не додумалась. У меня не было на это причин.
– Ты можешь просто ответить? – вздыхаю я.
– Восемнадцать, – наконец отвечает он. – Уже можно.
Не сдержав смешок, я уточняю:
– Действительно?
Он кивает, довольный собой.
Мне не нужно, чтобы разговор превратился в флирт, поэтому я просто киваю и вынимаю из кармана телефон.
– Мне нужно идти.
Улыбка Ноэля меркнет, и он кажется разочарованным.
– Уже?
– Уже.
– Я задал миллион вопросов и не получил ни одного внятного ответа, – со вздохом произносит он. – Будет ли у меня возможность наверстать?
Я не знаю, почему не отвечаю отказом. Это было бы разумно. Но кто сказал, что я разумная?
– Если у тебя и будет такая возможность, ты ее точно не упустишь.
С этими словами я открываю приложение такси. Ноэль порывается меня проводить, но на этот раз я твердо говорю «нет». Я чувствую его взгляд на своей спине, когда иду к выходу. У самой двери все же оборачиваюсь. Ноэль машет мне, и его многозначительная улыбка настораживает. Я игнорирую это чувство и выхожу в холодный октябрьский вечер.