Ее слова повисают в воздухе, словно граната с выдернутой чекой. Проходит всего несколько секунд прежде, чем происходит взрыв.
Все потрясены.
Мэйси шумно втягивает в себя воздух.
Мекай отшатывается.
Иден бормочет:
– Вот это да.
Даже Флинт, обычно мрачный, как туча, ошеломленно спрашивает:
– Что она сказала?
Только Хадсон и Джексон никак не реагируют на ее слова, и у меня стынет кровь. Я поворачиваюсь и смотрю на них, чтобы понять, верят ли они ей. Чтобы понять, верю ли ей я сама.
Хадсон продолжает стоять, прислонясь к стене, но в нем чувствуется напряжение, которого прежде не было. В нем появилась настороженность, свидетельствующая о том, что, как бы он ни тщился изобразить безразличие, он внимательно прислушивается к этому разговору и что, возможно, – возможно – Кровопускательница не сказала ничего такого, что могло стать для него шоком. До чего же еще он смог додуматься благодаря своему чересчур острому уму и почему не счел нужным поделиться догадками со мной?
Когда наши взгляды встречаются, он чуть заметно улыбается. В его улыбке читается ободрение – ободрение, поддержка и вера в меня, заставляющие меня поверить в то, что я могу все – даже противостоять Кровопускательнице, причем на ее же территории.
Джексон же, похоже, так же потрясен, как и я, а еще чертовски зол.
– О чем ты говоришь? – спрашивает он, встав за моей спиной. – Ты же вампир…
– Я решила быть вампиром, – отзывается она. – Точно так же, как моя сестра решила быть человеком. А Грейс – горгулья. Но почему все должно этим ограничиваться?
– Значит, вы могли решить быть чем-то еще? – вырывается у меня. Все это противоречит моему самоощущению, которое говорит мне, что я являюсь горгульей на клеточном уровне. Могла бы я стать кем-то другим, будь у меня такая возможность?
Кровопускательница поднимает одну царственную бровь.
– Конечно. Я создала сверхъестественных существ из источника моей силы, так что все они – часть меня, а я – часть их. Все мои создания прекрасны и совершенны. Ну, кроме… – она переводит взгляд на Флинта, – драконов. Я никак не могу поверить, что после того, как я дала вам такую силу, вы позволяете золотым побрякушкам ставить вас на колени. По большому счету вы слабые существа.
Флинт с рыком прыгает вперед и приземляется перед Джексоном.
– Ах ты су…
Но его речь обрывается, когда она впечатывает его в ближайшую стену. Джексон бросается к нему, но он не принимает помощи и сам встает на ноги. Не желая спускать Кровопускательнице оскорбление, нанесенное его народу, он пытается кинуться на нее – чем она, похоже, весьма и весьма позабавлена, – но Мекай и Иден тут же преграждают ему путь.
– Да кто она такая? – вопит Флинт, вне себя от гнева. – Кем она себя возомнила?
– Той, которая может делать и говорить что хочет, – спокойно отвечает она.
Похоже, она намекает, что является богиней.
– Богиня ты или нет, ты все равно сволочь, – рычит он.
На сей раз она не утруждается швырянием о стену. Вместо этого она щелкает пальцами, и Флинт повисает вниз головой в нескольких дюймах от потолка.
– Кто-то должен научить тебя соблюдать приличия, – рычит она в ответ.
Он показывает ей средний палец, вися вниз головой, что злит ее еще больше. Она поднимает руку, чтобы сокрушить его – или что там делают боги, – но Джексон заслоняет его.
– Не делай этого, – предостерегает он, и секунду кажется, что сейчас она сокрушит и его. Но в конце концов она просто качает головой и со вздохом опускает руку.
Флинт падает вниз головой, не успев ни превратиться в дракона, ни перевернуться. Я вскрикиваю и бросаюсь к нему, но Джексон уже тут как тут, и его ноги в черных ботинках твердо стоят на скользком льду.
Флинт с глухим звуком приземляется на него, и мгновение кажется, будто время остановилось. Но тут Флинт рычит:
– Отвали от меня, мать твою, – и толкает Джексона в грудь.
Джексон отпускает его, едва ноги Флинта касаются земли, но продолжает придерживать дракона за локоть – до тех пор, пока Флинт не стряхивает его руку.
В пещере повисает молчание, пока мы пытаемся свыкнуться с тем фактом, что Кровопускательница еще могущественнее, чем мы думали. Что несмотря на ее сегодняшнее комедиантство, когда она корчила из себя хрупкую старушку, она способна по щелчку пальцев расправиться со всеми нами.
Это непросто переварить, если учесть то, что она только что сказала. Но теперь, когда потрясение от ее первого откровения прошло – или хотя бы немного притупилось, – мне хочется поспорить с ней, сказать ей, что мы не можем быть родней. Но тут она поворачивается ко мне, и я вижу в ее поблескивающих зеленых глазах что-то новое.
Что-то, очень похожее на уязвимость. Во всяком случае, мне так кажется, особенно когда я думаю о том, что она назвала меня своей внучкой. Моя голова раскалывается от боли, под ложечкой сосет, колени дрожат.
Богиня хаоса. Она Богиня хаоса? Я даже не подозревала, что такое возможно. Что хоть что-то из этого возможно.
Да, Карга рассказала нам историю о том, как Богиня хаоса создала сверхъестественных существ, но я полагала, что это всего лишь сказка. Я знаю, что этот мир полон существ и вещей, о существовании которых до моего прибытия в Кэтмир я даже не подозревала, но реально существующие боги и богини? Хаоса и кто знает чего еще? Да, это очень далеко от сенсации: что мой парень – вампир.
И она считает, что она моя бабушка?
Подобно тому, как встают на свои места сувальды замка, обретает новый смысл и замечание Алистера о том, что, если я оскорблю его пару, она может меня укусить. Король горгулий сопряжен с Кровопускательницей. Но это, к сожалению, не самое жуткое из того, что я сегодня открыла для себя.
Однако тут у меня обрывается сердце, поскольку я кое о чем вспоминаю. Я пообещала Неубиваемому Зверю, что отдам его паре Корону.