От изумления я разеваю рот. Я много месяцев думала, что я единственная горгулья, оставшаяся на земле, и вот теперь – прямо передо мной – их столько, что они целиком заполнили двор размером почти с футбольное поле.
– Они… они настоящие? – спрашиваю я, с трудом выдавливая слова из внезапно сжавшегося горла. Я ошеломлена – приятно ошеломлена, – обнаружив, что на свете я не одна такая, что здесь много таких, как я.
Я люблю Хадсона, и Джексона, и Мэйси, и Флинта – и всех остальных моих друзей – и знаю, что мне всегда найдется место среди них. Но это не значит, что мне никогда не хотелось быть такой же, как они, столь же уверенной в том, что я собой представляю в мире, который постоянно переворачивает меня вверх тормашками. Да, у всех их есть свои заботы и сложности, но у них хотя бы нет проблем с самоидентификацией. Хадсон – вампир до мозга костей, во Флинте все буквально кричит, что он дракон. А Мэйси явно ведьма.
А главное, они знают, что это значит: что они умеют делать, что им по силам и что они могут выдержать.
Что до меня… несколько месяцев назад я могла бы сказать, что точно знаю, кто я такая. Я и теперь знаю – по большей части. Я люблю искусство, старые фильмы, историю и Гарри Стайлза, «Доктор Пеппер», а еще мне нравится часами танцевать. Прежде чем погибли мои родители, я подумывала о том, чтобы поступить в Калифорнийский университет в Санта-Крусе, чтобы стать океанологом и изучать сохранение морской среды. Теперь же я живу на Аляске – и останусь здесь еще на какое-то время. Я не знаю, что произойдет в ближайшие десять минут, не говоря уже о ближайших четырех годах. И я горгулья. Это клево – правда клево, причем по множеству причин. Мне это очень нравится. Но сейчас, когда я стою перед двором, полным таких же сверхъестественных существ, как я, до меня доходит, что до этого момента какая-то часть меня чувствовала себя одинокой. Какой-то части меня хочется иметь того, с кем можно было бы сверять часы, с кем можно было бы разговаривать обо всем том, что творится внутри меня, и кто понимает, каково это – быть горгульей.
И сейчас я вижу перед собой множество тех, кто понимает, каково это. Они знают нашу историю и знают, на что мы способны. Я с ними еще не знакома и, возможно, не познакомлюсь, но раз они существуют, то я могу чувствовать себя немного меньше одинокой.
– Да, моя дорогая девочка, они настоящие. – Алистер снисходительно улыбается мне. – И те горгульи, которых ты видишь, это всего лишь капля в море, на свете существует намного больше горгулий – целая армия. Все они только и ждут возможности вернуть себе имя и честь. Они жаждут отвоевать свое место в мире под предводительством своей королевы. Своего командира.
Мое сердце трепещет. Я уже почти привыкла к мысли о том, что я горгулья, и, возможно, даже к тому, что я стала главой Двора горгулий и членом Круга. Но так было тогда, когда я считала, что других горгулий не осталось. И вот теперь я узнаю, что в мире множество горгулий, что я должна быть их королевой – их командиром, – и это просто не укладывается в моей голове. Хорошо, что пока нас никто из них не заметил. Ведь мне нужно какое-то время, чтобы все это переварить.
– Ты хотела бы познакомиться с некоторыми из них? – спрашивает меня Алистер.
– Я могу с ними познакомиться? – Мое сердце начинает биться еще быстрее. – Я могу с ними поговорить?
– Разумеется. Ведь ты как-никак королева горгулий.
– Но, если я их королева, – говорю я, позволив ему провести себя через двери, покрытые искусной резьбой, – тогда кем же это делает тебя?
Похоже, мои слова заставляют его призадуматься, и поначалу мне кажется, что он мне не ответит. Но тут он смотрит на меня искоса и говорит:
– Надеюсь, твоим доверенным советником.
Массивные двери затворяются за нами со зловещим стуком, и я невольно начинаю думать, что не только Алистеру недостает сейчас своей пары. Было бы здорово, если бы сейчас рядом со мной появился Хадсон, чтобы прикрывать мою спину, ведь я оказалась в ситуации, которой никогда себе не представляла и к которой никогда не готовилась.
Алистер делает еще несколько шагов вперед, и я следую за ним, переводя взгляд с одной группы горгулий на другую. Хотя все они вооружены и находятся в каменном обличье, оружие не обнажено. Они стоят группами по двое, иногда по трое или четверо. Все они высоки и мускулисты – и намного крупнее, чем я, – но среди них нет никого, кто был бы выше Алистера или более широкоплеч. Даже в своем прежнем обличье горгульи – не в обличье Неубиваемого Зверя – он на целую голову выше большинства из них.
Здесь есть только одна горгулья в человеческом обличье – высокий мужчина, стоящий впереди. Он одет примерно так же, как и Алистер – в тунику и рейтузы, – но его платье выдержано в изумрудно-зеленых и золотистых тонах, а не в черных и серых, как у Алистера. Он также единственный, кто не вооружен.
Однако, когда он кричит «Приготовиться!», все во дворе тотчас закрываются щитами и вскидывают мечи.
Я ожидаю, что сейчас раздастся звон стали, ударяющейся о сталь, но несколько долгих секунд проходит в тишине, затем мощный мужчина зычно кричит:
– Айонсаф!
Я понятия не имею, что означает это слово, но это явно та самая команда, которой ждали горгульи. Его крик все еще отдается эхом по двору, когда горгульи начинают тренировочные бои, ударяя мечами о мечи или щиты, прыгая, кружась и даже делая сальто в воздухе. Эти горгульи огромны, тяжелы, однако движутся так, будто их тела сделаны из перьев, а не из камня.
Высокая крепкая девушка выкрикивает что-то на языке, которого я не понимаю, одновременно с силой опуская свой меч на своего противника. Он подставляет край своего щита, но, когда меч ударяется о щит, она резко поворачивается, прыгает, крутясь в воздухе, и в конечном итоге, описав мечом дугу, бьет его клинком плашмя по спине. Он отлетает и растягивается на земле, закрывшись щитом, а она опять заносит меч. В последний момент она улыбается, вкладывает меч обратно в ножны и протягивает ему руку, чтобы помочь встать. Он закатывает глаза, говорит что-то на незнакомом языке, и она, запрокинув голову, смеется. Еще несколько секунд – и они оба принимают человеческое обличье.
Она негритянка с золотисто-коричневой кожей и короткими волосами, заплетенными во множество красивых косичек.
– Ты все еще считаешь, что я дерусь как девчонка? – насмешливо спрашивает она.
– Прямо в точку, – отвечает он с индийским акцентом. – Жаль, что сам я дерусь не так, как ты. – Он начинает делать какое-то замысловатое движение мечом, затем обрывает его. – Послушай, ты покажешь мне, как ты проделала этот свой приемчик, это движение запястьем?
– Само собой.
Когда она начинает демонстрировать ему фехтовальный прием, я перевожу взгляд на другую группу. Она состоит только из горгулий-мужчин, они без преувеличения огромны – каждый как два игрока в американский футбол – и вооружены массивными мечами и щитами. Сейчас двое из них сражаются против третьего, самого крупного. И он побеждает обоих.
Алистер и я стоим и смотрим на тренировку. Мужчина в зеленом, который с самого начала был в человеческом обличье, переходит от одной группы к другой, раздавая советы и отпуская критические замечания: «осторожнее, осторожнее», «поворачивай запястье, когда выполняешь этот прием», «не опускай плечо», «повернись на пятке». Кажется, ничто не укрывается от его орлиного взора.
Каждая горгулья, к которой он обращается, старается выполнить его указание тут же, едва только он отходит. Это потрясающе.
– Кто это? – наконец спрашиваю я Алистера, когда мужчина в зеленом начинает обходить двор по третьему кругу.
– Это Честейн. Он был моей правой рукой, сколько я себя помню. – Алистер замолкает и задумчиво смотрит на своего старого друга. – А теперь, видимо, стал твоей. Ты хочешь с ним познакомиться?
Вот это да. Это быстро становится все более и более реальным. Я делаю долгий выдох и говорю то единственное, что могу сказать.
– Да, конечно. Очень хочу.
Ведь королеве действительно нужно знать, кому она может доверять. Не так ли?