И снова этот кабинет, обитый разного вида деревом. Широкий круглый стол, за которым долго курят и так же долго беседуют дворяне, чиновники и вампиры. Очередное заседание «Священной дружины» началось с пересказа актуальных сводок. Кто, где, кого и как убил, укусил, обратил, воскресил, еще раз убил. Какие революционные кружки появились, распустились, переформировались. Какой процент среди них охотников. В общем, скука смертная. Юсупов уже устал прятать зевоту в кулак, что непременно заметил глава «Дружины» Илларион Иванович.
– Ну а вы что скажете, граф? – приправил он вопрос тяжелым взглядом.
Можно подумать, это когда-то действовало на Юсупова. Он последние полтора часа прикидывает, рассказывать или нет про революционерку-охотницу-проститутку. Обмозговал, так-то вернее и рассказать, да не все.
– Давеча испытал удовольствие от встречи с одной охотницей, – начал он. – Из числа революционно настроенных…
– Каких именно? – перебил его Островский.
– Не удалось выведать. Охотница проходила посвящение, смысл которого, на мое удивление, в провокации, ранении, но не убийстве.
– Почему вы так решили? – спросил Илларион Иванович.
– Потому что у нее были, скажем так, неплохие шансы меня изрядно ранить. Без глаза оставить, как пить дать. Я был безоружен и почти не сопротивлялся.
– Но вы-то здесь. И с глазом, – фыркнул статский советник Штюрмер, который давно невзлюбил Юсупова хрен пойми за что.
Юсупов выдержал театральную паузу, обвел глазами членов «Дружины» и, наконец, вынул из нагрудного кармана серебряную заколку.
– Этим что ли девица вас чуть глаза не лишила? – хохотнул князь Шувалов
– А вы не смейтесь, – парировал Юсупов. – Пусть и выглядит, как игрушка, но как вы себя почувствуете, когда лишитесь обоих глаз, а у подобной девицы будет пара революционеров-сообщников?
– Что вы хотите сказать? – спросил Илларион Иванович.
– Я хочу сказать, скорее порекомендовать, воздержаться от посещения увеселительных заведений. Особенно во хмелу.
Члены «Дружины» захохотали.
– Что же это охотники теперь в проститутки подались?
– А следом и в банщики!
– Чего уж там, сразу в кухарок и личных помощников!
– Ага, насмерть вилками заколют, ах-ха-ха!
Юсупов терпеливо выдержал насмешки. Он-то знает наверняка, где один прецедент – там и до тенденции недалеко. Идею охотников отлавливать дворян-вампиров в борделях оценил. Где же еще дворяне расслабляются умом и телом, притупляют внимательность и реакцию, как не в постелях с такими вот Лисичками?
– А чего ж вы свою охотницу-то сюда не привели? – снова вставил Штюрмер. – Мы бы оценили ее умения. А-а-а, может стали ее постоянным визитером? Надеетесь, что приведет вас в штаб-квартиру?
По кабинету пронеслась новая волна хохота и колкостей. А вот Юсупову несмешно. Он всерьез раздумывает поступить именно так. Пригрозить такой девке – все равно что лбом о стенку биться. Вот договориться баш на баш – уже возможнее. Нет, конечно, граф не намерен выдавать все лазейки и имена дворян-вампиров. Но навести на след, который позднее окажется ложным, вполне себе подходящая тактика.
– Вы, граф, в следующий раз с чем-нибудь посерьезней приходите, – сказал Илларион Иванович.
– Сделаю все, что в моих силах, – сдержанно ответил Юсупов.
***
Он и не надеялся, что Лисичка задержится в борделе. Но разузнать бы адресок, имена знакомых, да что-нибудь. Девки поочередно пожали плечами. Сказали, что видели рыжую один-два раза, и то не было интереса сдружиться. На вопрос – должно же хоть что-то остаться, одна из них подала кулон. Скорее образок на плоской бляшке темного серебра. Вот, мол, выпал из кармана или еще откуда. На работе-то подобное носить не столь грешно, сколь цинично. Да и образок потертый, изношенный, мож по наследству достался. Но Лисичка не вернулась за ним, видать, не шибко важен. А мож и вовсе девка – нехристь, образок стащила откуда.
Юсупов выслушал, кивнул, заплатил. Напоследок спросил, знает ли кто имени рыжей. Девка с парой крупных синяков на шее скривила губы и ответила:
– Да Васька она. На моего кота похожа. Такая же наглая рыжая морда.
– Василиса, значит, – посмаковал имя Юсупов.
Довольный уловом, граф заскочил в «Доминик» на Невском. Пообедал знаменитыми «кулебяками» и новомодным китайским красным чаем с кислинкой. Подумал, что рыжая девушка с огненным характером точно запомнится. Небось, не впервой покидает «место работы» со скандалом или, не прощаясь, возможно даже не являясь за положенным жалованием.
Где такой быть? Скажем, машинисткой на телеграфе, мойщицей посуды в питейных заведениях для господ. Туда, конечно, без рекомендаций не попасть. Но, когда охотники связались с революционерами, подготовка липовых документов перестала быть помехой. Гардеробщица в ресторане или в театре? Точно нет. Слишком заметная. А вот буфетчица там же – вполне.
Осталось только напасть на след, заиметь еще пару зацепок. Невозможно с таким характером не проколоться. Либо Василиса засветится в новостной сводке, либо сразу в полицейском участке. Если она, конечно, Василиса…
***
Родители вернулись.
Поужинали в полуофициозе. Отец как всегда немногословен. А вот маменька с воодушевлением поведала, как прошло празднование именин офицера Миклюкова. Какой был замечательный обед на открытом воздухе. Пикник на полсотни человек, и все такое прочее.
Юсупов слушал, задавал наводящие вопросы. О себе отвечал уклончиво. Нет, ничего выдающегося не произошло. Да, все письма прочитаны, добрая их часть отвечена. Да, важные визиты нанесены. И, нет, никому из молодых незамужних дам не давал никаких намеков, ложных надежд. Втайне не встречался.
Николай за ужин трижды чуть не пролил вина. Громче дозволенного звякал приборами. А салфетку измял, будто у него с ней личные счеты. Юсупов заметил пожелтевшую кожу кончиков пальцев – явное свидетельство чрезмерного употребления табака. Где-то в глубине остатков души ему даже стало жаль брата. Ну вот самую чуточку. Размером с ноготок младенца.
Тему с Мариной Гейден не поднимали. Наоборот, всячески обходили стороной. Сделали вид, будто не случилось никакого инцидента. И вообще, вся эта история их уже не касается.
Утомленные дорогой, родители пораньше отправились отдыхать. Николай практически сразу исчез в своей спальне. Юсупов выждал десять минут и постучал. Раздался шорох, стук каблуков, и дверь распахнулась. Брат сдвинул брови и отступил, впуская Юсупова.
– И давно ты взял привычку стучать, прежде чем войти?
– Я все еще не потерял навыков вести себя в обществе со своим братом, – ответил Юсупов. – А вот ты совсем отстранился. Не надоело еще в затворника играть?
– Вы разве не этого хотели? Вы – все?!
– Не кипятись. Я не за этим пришел?
– Тогда что тебе нужно?
– Выпьем?
***
Помотало их изрядно из одного питейного заведения в другое. Юсупов, конечно, надрался, но оставался в сознании. А вот Николай совсем раскис.
Уже после шестой рюмки распустил сопли, как чувствует себя несчастным. Как истерзано его сердце. Как не хватает ему голубых глаз и поцелуев Марины. Как умерло в нем все вдохновение и желание жить.
– И не надоело тебе? – спросил Юсупов, буквально расплывшись на диванчике в каком-то клоповнике.
На трезвую голову он подумал бы именно так, видя залитые пивом столы, темные следы от грязных подошв на полу, хилые газовые светильники и вдрызг пьяную публику из числа неудачников, обедневших профессоров и офицеров низшего ранга в отставке. Но может сейчас именно это и нужно? Чтобы хоть на вечер забыть о своем происхождении и титулах, и побыть просто людьми.
– Вы виделись всего несколько раз при подготовке спектакля. Ты не проявлял к ней особого интереса. Целовался ты и с более привлекательными женщинами. Так что ты в ней нашел? Чем она отличилась? – снова подал голос Юсупов.
Николай скрестил руки на столе и уткнулся в них лбом. Показалось, что сейчас он захрапит. Но вместо этого помотал головой и заплетающимся языком ответил:
– Она – моя жизнь.
– Твоя жизнь – это ты. Послушай человека, который топчет землю почти столетие, – парировал Юсупов. – Выдавать страсть за целую жизнь – хреновая тактика. Жизнь состоит из миллионов других дел, вещей, людей, впечатлений, чувств.
Из-под сложенных рук раздалось невнятное бормотание и гул. Николай приподнял голову и сказал:
– Ты – не человек.
– Но чувствую и живу как человек. Вампиризм не притупляет проявления человеческой натуры, а обостряет их. И если ты думаешь, что твои страдания сильнее вампирских, поверь – ты сильно заблуждаешься. У меня ушли годы, чтобы научиться управлять всем этим.
– Годы… – фыркнул Николай. – У меня даже двух недель нет. Марина выходит замуж совсем скоро.
– Но ты и не вампир.
Николай хмыкнул и снова зарылся с головой в скрещенные руки.
– Ой, да брось, – пробурчал Юсупов. – Давай лучше еще выпьем. А там, если хватит сил, придумаем турне для нового сезона выступлений французской певички.
Юсупов поискал глазами официанта и сделал приглашающий жест. Тот кивнул и ответным жестом дал понять, что подойдет через минуту. Но через минуту подошел не тот же официант, а его коллега с толстой рыжей косой через плечо и россыпью веснушек на лице.
– Чего изволите, господа? – сказала она и округлила глаза.
Василиса.
Узнала. Она узнала Юсупова. Вмиг подобралась, сжала губы и совсем немного побледнела.
Юсупов же почувствовал приятное жжение где-то между лопаток. Ах, какая хорошая идея оказалась – напиться нынче вечером с братом. Граф окинул Василису взглядом с головы до ног и ухмыльнулся. Форма с жилетом и белой рубашкой прекрасно контрастирует с огнем волос и огнем в глазах.
– Господа изволят еще бутылку коньяка, – наконец, сказал он.
– Закусить желаете?
Юсупов обратил взгляд на закрывшегося Николая и повторил вопрос:
– Братец мой, мы закусить желаем?
В ответ донеслось протяжное гудение.
– Не желаем, – перевел на человеческий Юсупов и приправил сие слащавой улыбкой.
Щеки Василисы вспыхнули. Она наспех собрала рюмки, пару бутылок, тарелку с сыром, успевшим подсохнуть. С фразой «будет исполнено» удалилась.
Жжение между лопаток усилилось. А потом и вовсе спустилось ниже, закололо под седалищем. Нет, это не может быть простым совпадением. Или бог его слишком любит, в чем Юсупов сомневается каждый день своего существования. Или рыжая оказалась умнее его самого, опередила, выследила, пока он искал хоть какие-то зацепки. Что ж, выследить Юсупова – не такая уж непосильная задача. Он, как-никак, второй наследник богатейшей семьи в империи. Но откуда этой девке знать, куда именно его ноги понесут сегодня с братом?
Сгорая от нетерпения, Юсупов поднялся, потрепал Николая за плечо и сказал «я сейчас». Потолкался между столиками и публикой разной стадии опьянения. Обвел глазами зал. Василисы нигде не видать. Принять заказ, дойти до барной стойки, поставить бутылку коньяка и пару рюмок на поднос – невеликое дело. Можно управиться за три минуты. Так где же скрылась эта лиса?
Юсупов оперся на барную стойку и спросил бармена:
– Рыжую вашу как звать?
– Васёна, – ответил тот. – Чего опять натворила? Наплевала в еду? Пролила на вас пиво? Вы только скажите, сударь, ее быстро взашей…
Юсупов выставил ладонь в предупреждающем жесте.
– Ничего такого, – заверил он. – Частенько она так?
– Дьяволица, не иначе. Третий день на смене, а уже наскандалила – не то, что без жалования останется, дык еще должна будет.
Юсупов положил несколько монет на стойку и сказал:
– Как мне ее найти?
Бармен забегал глазами туда-сюда, спрятал монеты в карман фартука и ответил вполголоса:
– Справа от вас, сударь, дверь. Там коридор – справа кухня, прямо – черный вход. Вам туда. Выскочила как ошпаренная за минуту до того, как вы подошли.
Юсупов подмигнул бармену. Распахнув заветную дверь, втянул вечернюю прохладу и огляделся. Впереди мелькнула фигурка. Что-то отбросила в сторону и исчезла под аркой.
Не скрываясь, Юсупов застучал каблуками. Рядом с баками мусора свалена форма – жилет и рубашка. Неужто Василиса голышом пошла дворами? Это даже интригует.
Страх пахнет чем-то кислым и липким. А гнев – чем-то перченым, аж до щекотки в горле. Вот этот-то аромат и настиг Юсупова буквально за несколько минут. Да и способность видеть в темноте подсобила. Василиса спряталась между водосточной трубой и покосившейся дверью, ведущей, видимо, в подвал здания. Может кто с пьяну глазу и не заметил бы женской фигурки в ночи в малознакомом дворе, но только не Юсупов.
Помня первую встречу, он решил застать девку врасплох. За секунду оказался перед ее лицом, обхватил тонкие запястья и закинул над головой. Его глазам открылась приятная картина – исподнее на тонких лямках телесного цвета, наспех заправленное в форменные брюки. Василиса зашипела, задергалась, будто дикарка.
– Дай тебе волю – ты мне глотку перегрызешь. Ну и кто из нас упырь? – спросил Юсупов.
– Перегрызу! Еще как перегрызу… – ответила та, продолжая брыкаться.
Ее грудь качается в такт движениям. Тонкая кожа и здесь усыпана веснушками. А запах… так пахнет не обида. Так пахнет ярость.
– Да что я тебе сделал, раз ты меня так ненавидишь и готова со свету сжить при каждой встрече?
– Из-за таких как ты, народ живет в нищете! Последний хрен без соли доедает, пока ты…
– Ну а лично тебе я чего сделал? – перебил Юсупов и сильнее вжал Василису в стену.
Та поморщилась от боли, задышала часто-часто от переполняющего негодования. Но сдвинуться с места так и не смогла. Рискнула проделать тот же финт с ударом лбом по носу, но Юсупов и это предупредил.
– Ты меня преследуешь? – промурлыкал он.
– Еще чего!
– Выходит, наша встреча – случайность? Божье провидение?
– Бога он вспомнил! Сам с чертями якшается, нечисть паршивая. Грязная мразь! Хер обоссанный! Свинья буржуйская!
На Юсупова вылился ушат скверных слов и ругательств, часть из которых услышал впервые. Мысленно восхитился столь богатым лексиконом. А когда поток иссяк, лицо Василисы совсем раскраснелось. Ноздри раздуты, локоны выбились из косы, из ушей разве что пар не валит.
– Я тоже рад тебя видеть, – сказал Юсупов. – Кстати, у меня для тебя кое-что есть.
Тем же движением фокусника он материализовал у нее из-за уха серебряную заколку, которую Василиса сразу узнала.
– Тебе ведь это нужно? С парой капель моей крови. Посвящение не прошла? – догадался граф.
Он отпустил ее руки и слегла отстранился. Василиса переводила нервный взгляд с Юсупова на заколку. Осторожно приняла ее и сказала:
– Все так. Для посвящения нужна твоя кровь, упырь. И поболе, чем пара капель.
С последним словом в боку Юсупова вспыхнула боль. Он сдавленно ахнул и согнулся. Девка пырнула его ножом. Обычным обеденным ножом! Ну какая сучка…
Из-за раны граф не беспокоится – затянется через минуту. Но Василиса воспользовалась заминкой. Теперь ее и след простыл. А это, знаете ли, подбешивает. Второй раз уходит буквально из-под носа. Нет, так оставлять нельзя. Это уже дело принципа.
В два счета Юсупов пересек темный двор и принюхался. Гнев сменился страхом, ну еще бы… Знает, лиса, что шансы скрыться стремятся к нулю. Двигаясь переулками, Юсупов уже слышит сбивчивое дыхание Василисы, топот, шорох гальки. А затем донеслось звонкое «ой!». Попалась…
У моста затянулся ремонт дороги. Василиса не увидела в темноте слабые деревянные ограждения. Поскользнулась на разбитой брусчатке и махнула с дороги прямо под мост. Оказалась бы уже в холодной воде, но уцепилась-таки за металлический выступ, к которым крепятся перила.
Юсупов вразвалочку приблизился и присел на корточки. Василиса вскинула на него полные ужаса и мольбы глаза, но просить о помощи – нет, не про эту девку.
– У тебя меньше десяти секунд, пока твое тело не окажется в холодной воде, – сказал он. – Буду краток. Я помогу тебе, а ты – мне. Вытащу, а ты мне все расскажешь. Идет?
Василиса цепляется ослабевшими пальцами, но те предательски соскальзывают с влажного металла. Ногами не на что опереться. Взгляд вмиг стал обезумевшим.
– Ты не умеешь плавать, – догадался Юсупов.
Вздохнул и схватил упрямицу за руку. Рванул на себя, потерял равновесие. Вместе повалились на мостовую. Отдышались.
– А любишь ты быть сверху, – прокомментировал граф.
Василиса опомнилась, выпустила Юсупова и вскочила. Но тут же грохнулась опять.
– Э, нет, никуда ты не сбежишь, – сказал тот, вцепившись в ее лодыжку. – У нас уговор.
– Не было никакого уговора, упырь херов! – прорычала Василиса и лягнула Юсупова.
Тот цокнул, закатил глаза и ответил:
– Ну никакой благодарности. Я, между прочим, тебе жизнь спас.
– Пош-шел ты!
Пошатываясь, горе-охотница зашагала вперед. Даже не оглянулась, зараза. Юсупов вздохнул, поднялся и стянул пиджак. Догнал Василису и накинул ей на плечи. Та дернулась, но граф стиснул ее и сказал:
– Ты можешь меня ненавидеть и осыпать ругательствами, сколько душе угодно. Но пройдешь еще квартал в таком состоянии – свалишься в обморок. Не от холода, так от пережитого ужаса.
– Да что ты знаешь… – ощетинилась та.
– Выбор у тебя небольшой. Ножичек с моей кровушкой, поди, покоится на дне канала? Выходит, второй шанс на посвящение тоже упущен?
Василиса сжала губы до нитки, сглотнула и впервые не нашлась, что ответить. Юсупов заботливо поправил пиджак, застегнул пуговицы и уточнил:
– Полагаю, нам в ту сторону?
***
Итак, с охотниками все гораздо хуже, чем догадывается «Дружина».
По примеру самих вампиров, охотники ведут, так сказать, семейный бизнес. Точнее вели. Стихийные бедствия, госперевороты и прочие неприятности вынудили охотников принимать свежую кровь, как бы цинично это ни звучало. Но при всем желании не разместить объявлений в прессе или на столбах в духе «Примем всех и каждого в ряды охотников на упырей. Оплата непостоянная. Риск каждодневный».
Приходится выкручиваться за счет подпольных методов – типичной вербовки, которая требует проверки кандидата в несколько этапов. Но недавно процесс отсева начал меняться. Вербовка стала самой топорной – разве что в подворотне не предлагают стать охотником, будто купить запрещенку. Этапы и вовсе трансформировались в посвящение.
Кандидат сам выбирает упыря. Но убивать нельзя – только ранить. Вот и вся проверка закалки характера и никудышных тренировок. А в качестве доказательства выполненной миссии нужно принести кровь врага. Ее проверит местный химик-врач в одном лице. А чтобы кандидаты совсем уж не филонили, пары капель недостаточно. Надобно принесть хотя бы пробирку. Чего потом с этой кровью делается, знать не положено.
Все это Юсупов выслушал, высиживая на убогой табуретке в крохотной комнатушке с покосившейся дверью и заплесневелым потолком. Вместо кровати – топчан с продавленным матрасом, который больше походит на много раз пережеванный блин. Стол без скатерти кое-где с прожженными проплешинами не то от спичек, не то от сигарет. Единственное грязное окно, которое даже толком не закрывается. Нетрудно догадаться, какие сквозняки тут гуляют суровыми зимами. За перегородкой умывальник, совсем уж скромный набор посуды. Вот, собственно, и все жилище.
Василиса предложила чай. Юсупов из вежливости согласился, но пить не стал. Да и на чай это не похоже. Кипяченая вода с непонятным запахом и бурым цветом.
– А с революционерами вы как связались? – спросил он, пока Василиса пялилась в замызганное окно.
– А ты думал, в охотники идут от счастливой жизни? – фыркнула та. – Отчаяние, нищета и голод… хотя откуда тебе знать, буржую?..
– Выходит, революционеры спонсируют охотников. Но какой резон?
– А мне какое дело? Деньги на жилье и пропитание есть. По субботам организовывают двухчасовые обеды в столовых на всех. Там и знакомимся. Потом слушаем доклады о вашей упырьской жизни. Тренируемся в спарринге. Кто посмелее – учится стрелять или ножи метать.
Юсупов потер щеку и почувствовал пробивающуюся щетину. За окном уже светает. За Николаем возвращаться было просто некогда. Тому и не в первой, доберется – бармен вызовет извозчика, например.
Сейчас его волнует другое. Охотники связались с революционерами не на шутку. Две подпольные сети запутались-перепутались. У революционеров точно есть финансирование для закупки боеприпасов, химикатов и развязывания языков. У охотников есть знания о вампирах и навыки их уничтожить. Совмести одно с другим – вот тебе и коктейль для свержения власти на всех уровнях.
То, что в охотники набирают голодных и обездоленных, только ухудшает дело. Так как голодные – самые злые и беспощадные враги. Скажи, что в их бедах виноваты упыри-дворяне, те и разбираться не станут. Выпустят обойму серебра в голову.
А теперь еще и кровь собирают. Но для чего? Для каких опытов?
– Сколько крови собрали? – спросил Юсупов.
– Мне почем знать? Я ж посвящение не прошла, – с укором в голосе ответила Василиса. – Такое и знать-то не каждому положено.
– А кому положено?
– Вот заладил, «кому-кому»?
Василиса скрипнула топчаном и вылила остатки чая в помойное ведро под умывальником. Сполоснула кружку и с вызовом глянула на Юсупова.
– Ну? – спросила она. – Убивать будешь или насильничать?
– Я джентльмен, а не монстр, – ответил он. – Если я проводил девушку до дома, это не значит, что буду склонять к постельным утехам.
Горе-охотница устало фыркнула. Юсупов в задумчивости потеребил нижнюю губу и спросил:
– Пробирка для сбора крови у тебя есть?
Та помотала головой.
– Выронила, когда с тобой в догонялки играла.
– Ты что ли ее с собой всегда носишь?
– А еще князь называется. Какой же ты тупой…
– Пока что граф, – поправил Юсупов.
– Граф, князь, все вы – зажравшиеся тупицы, буржуи толстозадые.
Василиса вернулась на топчан и привалилась к стене.
– Пока проходишь посвящение, пробирку нужно держать при себе. Никогда не знаешь, где прольется кровь.
– Так вроде не проблема попросить еще одну. Как заимеешь, дай знать, и я сам приду к тебе на растерзание. Отдам крови, сколько нужно, а ты попытаешься выяснить, для каких целей ее собирают. Или хотя бы, где хранят, кто за все это отвечает.
Брови Василисы поползли вверх, в глазах замерцал озорной блеск. Она как расхохоталась.
– Ха-ха! Ой, не могу-у-у… заимеешь, сам приду… ха-ха-ха! – заливается та. – Где хранят, кто собирает… о-о-ох… говорю же, ты – тупица… граф, князь – херась! Ах-ха-ха!
Отчего-то Юсупову и самому стало смешно. С удовольствием полюбовался красивой улыбкой Василисы. Грудью, что трясется в такт. Волосами, что скользят по веснушчатым плечам. Когда смех иссяк, Василиса простонала и пояснила:
– Третьего шанса никому не дается.
Юсупов сдвинул брови.
– Но в этом же нет никакого смысла, – сказал он. – Охотники набирают в свои ряды в каждой подворотне, подготовка явно хромает, а на дурацкое посвящение дается две попытки?
– Ну а ты чего хотел? Естественный отбор.
– Что тебе за это будет?
– А ничего не будет. Платить перестанут, в столовую не пустят. Да я на них не надеюсь… мыкаюсь по разным работам.
– Я не о том, – перебил Юсупов. – Тебя уже завербовали. Рассказали о существовании вампиров, что уже само по себе является тайной.
– Такой тайной, о которой знает полстраны голодранцев.
– Тебя допустили к тренировкам, а еще ты ранила – заметь, все-таки ранила вампира.
– Да только доказательств – тю-тю.
Юсупов вздохнул и в упор на нее посмотрел. И это его она называет тупицей. Василиса поколебалась, а потом округлила глаза.
– Они меня не убьют, – сказала она.
– Может и не убьют, – сказал Юсупов. – А может сделают с тобой такое, отчего ты тронешься умом. Кто ж поверит юродивой?
Василиса поежилась, обхватила себя за плечи, поджала колени к подбородку. Помотала головой и упрямо повторила:
– Нет. Они так не сделают.
– Сколько выжило после проваленных посвящений?
Василиса снова помотала головой.
– Никто не говорит. Просто кто-то возвращается с пробиркой крови. А кто-то нет. Никто из новобранцев и не считает.
На это Юсупов только угукнул. Солнечный луч пробился через тусклое стекло и заставил сощуриться. Граф взглянул на часы – начало пятого. Пора бы и честь знать. Но не оставлять же ее так. Он только потянул за ниточку – нельзя допустить, чтобы она оборвалась.
– Вот что, – сказал он. – Постарайся не высовываться пару дней. Я сам принесу тебе пробирку с кровью. А дальше скажу, что делать.
– Ты что ли меня под замок посадишь? Алле, граф. Мне-то никто жульон к обеду не приносит.
– Жульен, – поправил ее Юсупов. – У тебя есть крайний срок сдачи крови?
– Суббота, говорю же.
Юсупов вздохнул – сейчас уже пятница началась. Слишком мало времени. Он поднялся с места и направился к покосившейся двери.
– Я принесу тебе кровь, – сказал он.
– Слово дворянина? – с вызовом в голосе спросила Василиса.
– Слова дворянина. И я рад, что мы-таки нашли общий язык.
Василиса хмыкнула и тихо ответила:
– Пошел ты, упырь.