Ночью его девочке снились кошмары. Снова. Филипп так и не заснул, прислушивался к дыханию Виты, тихим стонам, поглаживал ее по волосам, шептал, что все хорошо, она в безопасности. Но там, во снах, это было не так. Она звала его на помощь, а он не мог ее спасти, не мог вырвать из того страшного места. От кого она убегает по темным коридорам бесконечного лабиринта? От кого прячется, дрожа и плача в холодных камерах собственного подсознания? От маньяка, убивавшего женщин, которого Филипп зарубил топором, когда он похитил его девочку? Или от Рафаэля Акчурина, упокоившегося в скотомогильнике?
Вита дернулась во сне, всхлипнула:
– Фил!
Филипп крепче прижал ее к себе.
Прикрыл веки, вспоминая ночь, когда они с Тимофеем казнили Акчурина. И это был единственный раз, когда брат не просил проявить снисхождение, простить, отпустить. Тимка стоял, крепко стиснув челюсти и кулаки, наблюдая, как на дне глубокой ямы ворочается человек, издевавшийся над Любой. Брат не произнес ни слова, но не отвел взгляда, даже когда к яме подъехал трактор и сбросил с ковша вниз дохлую корову. Лишь вздрагивал от каждого вопля раздававшегося со дна. Филипп стоял рядом и молча курил, они уже все сказали и друг другу, и твари, подыхавшей в яме.
Все не то…
Не от Рафа и маньяка Вита просила защиты, а от уродов, которые ее изнасиловали.
Филипп в десятый раз за ночь подумал: нельзя было соглашаться на ее просьбу.
– Я найду их и убью. Всех до одного. – Он провел по лбу Виты, убирая светлую прядь, упавшую на лицо.
Не дожидаясь, когда наступит утро, Филипп встал с кровати, оделся, осторожно отпер дверь. Обернулся, посмотрел на жену. Вита тревожно заворочалась, почувствовав, что его нет рядом, затем подтянула колени к груди. Такая беззащитная, хрупкая, что от невыносимой нежности сердце словно пронзило цыганской иглой.
Филипп вышел и осторожно закрыл дверь.
– В «Пандемониум», – бросил он на ходу водителю, старающемуся сдержать зевоту.
Небо едва начало светлеть.
Филипп пересек полутемный зал. Столики и стулья еще стояли по углам, затянутые в пленку, за барной стойкой на полках царила пустота. Саму стойку скрывала белая ткань. Только огромная хрустальная люстра, свисавшая с потолка, ждала, когда свет преломится в тонких гранях и ударит в танцующую толпу.
Если в зале свет еще просачивался сквозь витражи, расцвечивая клуб адским заревом, то на подземных уровнях коридоры тонули в темноте. Под особняком, пользовавшимся дурной славой еще в царской России, располагались даже не подвалы, а катакомбы. Некоторые помещения Мастер решил оставить без изменений, они уже соответствовали его замыслу. Одно из них – камера для наказания провинившихся крепостных. Ржавые решетки отгораживали от коридора пространство в полтора метра высотой и шириной в метр, чтобы нельзя было встать или лечь в полный рост, только сидеть, поджав ноги.
Малюта стоял рядом с решеткой и невозмутимо чистил ногти ножом-бабочкой. Еще двое из людей Филиппа устроились на мягких диванах напротив камеры и потягивали кофе.
Мужчине, скрючившемуся на полу камеры, на вид было лет тридцать. Подбородок зарос щетиной, вокруг глаз лежали тени после бессонной ночи. Длинные русые волосы падали на лоб, рассеченный у правого виска. Кровь засохла на щеке и запятнала ворот светлой рубашки-поло. Завидев Филиппа, мужчина постарался выпрямиться и приосаниться.
– Я хочу поговорить с сестрой, – сказал он уверенно.
– А я хочу, чтобы ты и твои дружки, которые испортили жизнь моей жене, сдохли, харкая кровью.
На лице Александра Чехова не дернулся ни один мускул. Похоже, маменькин сынок, которым его запомнила Вита, изменился за те семь лет, которые прошли, после того как она сбежала из дома.
– Я спрошу один раз, и, если пойму, что врешь, Малюта, – Филипп кивнул на палача, – сначала будет тебя пытать, а потом убьет.
Никакой реакции.
– Что тебе нужно от моей жены?
– Ничего, – ответил Чехов, – а вот ей нужна моя помощь. – Он прищурился и добавил: – И тебе.
Филипп усмехнулся:
– Даже так? Ты предлагаешь помощь Дьяволу?
– Я знаю, кто продолжает заниматься живым товаром.
А вот это уже интересно, похоже, кум (Филипп усмехнулся) не так прост. В любом случае он уже решил, что выслушает его, убить всегда успеет.
– Продолжай.
– Сначала я хочу увидеть сестру.
Филипп провел по волосам, нет, все-таки парень нарывается.
– Этого не будет.
– Тогда можешь и дальше ловить тени, Дьявол, – добавил Чехов с упрямством.
– Знаешь, как говорится, лучше один раз попробовать, чем сто раз увидеть. – Филипп кивнул своим людям.
Малюта отпер клетку. Двое наемников встали с дивана, не торопясь вытащили парня из камеры, поставили на колени перед Филиппом. Малюта с бесстрастным лицом взялся за его правую руку и сломал указательный палец. Чехов заорал. Эхо разнеслось по пустым, гулким коридорам.
Филипп молча ждал, вопрос он уже задал и не собирался повторять.
Парень тяжело задышал, стараясь справиться с болью, упрямо посмотрел на Филиппа. Малюта, не дожидаясь приказа, сломал ему средний палец.
– Петр Застрожный! Его зовут Петр Застрожный! – завопил Чехов. – Он забыл о ней! Но, когда появилось видео… он снова ее захотел! Он хочет мою сестру!
– И кто этот Петр Застрожный? – процедил Филипп сквозь зубы, начиная терять терпение.
– Мелкий царек из Пензы, раньше пас шмар на трассе и подкладывал малолеток под бизнесменов, чтобы бабки стрясать. У него отец – шишка в органах, теперь на пенсии, но хватку не растерял, помогал сыну дела проворачивать, пока тот не зарвался, а потом сам же на зону отправил срок мотать. После переворота о нем ничего не слышно, – прокомментировал Малюта.
– Это он изнасиловал Виту, Грабля и Серый сейчас с ним, они тоже там были… они тоже ее…
Филипп едва сдерживался, чтобы не ударить парня по роже, продолжая бить, пока он не сдохнет, крошить кости, ломать, вбивать в мозг, превращая лицо в кровавую кашу. Но Чехов явно знал больше, чем говорил.
– Зачем она ему? Я, блядь, не верю, что спустя столько лет у него любовь проснулась! Как, сука, и у тебя.
– Чтобы тебя свалить… он хочет ее похитить, чтобы тебя шантажировать.
– И тебя для этого подослал? Выманить?
Чехов опустил голову.
– Он не посылал. Я хотел как-то все исправить.
– Но ты работаешь на него, да? – спросил Филипп вкрадчиво.
– У меня нет выбора, я еще с тех пор с ним.
– Этого в «курятник», вытащить все, что знает про Застрожного. Усилить охрану Виты и ребенка, глаз с них не спускать. С Тима и Любы тоже, – приказал Филипп.
– Если завтра к нему не приду, он догадается, что я был у тебя, – прохрипел Чехов.
– С чего ты взял, что мне не по хуй?