Глава 13
Хельга собрала небольшую котомку. Положила туда тёплую одежду и плед – как никак в видении было снежно, а сейчас деревья уже сбрасывали последнюю листву. Несколько скляночек с лекарствами против воспаления, мошну с монетами, сухие грибы, вяленое мясо и немного хлеба. Нож был всегда при себе в специальном кармане сапога, да и основные травы в мешочках на тесёмочках тоже привязаны к поясу. Воду брать не стала – лишняя тяжесть: места эти она знала очень хорошо, как и каждый родник, спрятанный и в лесу, и на его опушках.
Хельга шла, глядя внутрь себя, и пытаясь вспомнить, откуда ей знакома девушка из видения. Сначала воспоминания клубились мутной дымкой, и женщина решила рассредоточить внимание, позволяя любым образам приходить и уходить. И наконец в памяти всплыла совсем юная девочка, которая пришла к ней семь лун назад:
– Здравствуйте, – девушка вышла в сумерках по тропинке из леса прямо ко двору её домика на окраине деревни.
Хельга стояла перед столом, на котором были разложены разные травы, и собирала из них скрутки для засушки.
– Здравствуй. – Хельга вопросительно посмотрела на неё, не переставая обматывать ниткой пучок травы.
Девочка была совсем юная, она стояла и мяла пальцами свою котомку. Потом в какой-то момент вдохнула поглубже и сделала решительный шаг вперёд. Подошла ближе и остановилась. Посмотрела на пальцы Хельги, сжала сильнее свои и, резко подняв на травницу глаза, выпалила:
– Помогите мне избавиться от ребёнка!
Хельга удивлённо вскинула на неё взгляд. За свою жизнь сколько только женщин не приходили к ней за помощью. Большая часть просила помочь зачать, помочь выносить, сохранить, вылечить детей. Но ни одна никогда ещё не просила её о таком!
Тело Хельги в этот момент как будто окаменело. То, о чём она мечтала всю свою жизнь, то, о чём не переставала молиться ни дня Великой Пряхе, и что до сих пор не сбылось у неё самой, эта девочка хотела уничтожить.
Хельге отчаянно захотелось отхлестать дуру по щекам. Но взгляд зацепился за пальцы с побелевшими костяшками, перескочил на упрямо поджатую нитку губ, на серые глаза, с вызовом смотревшие на неё. И в глубине их наконец Хельга увидела то, от чего её ярость сдулась, как воздушный шарик. В глазах девушки плескалась такая боль, от взгляда на которую у травницы будто на кусочки разорвалось сердце.
Она сделала глубокий вдох и выдох. Собрала оставшиеся травы в плетёную корзинку. Подняла её и вложила в руки девушки. Сама же собрала все получившиеся скрутки и повернула в сторону домика.
– Иди за мной.
Открыв дверь, Хельга вошла в скромное жилище, пропитанное уютом и ароматами трав. Положила пучки на полку, забрала корзинку у девушки, поставила её туда же. Зажгла три свечи, стоящие на столе.
– Проходи, садись, – травница указала рукой на лавку возле стола. – Как тебя зовут?
– Ингрид.
– Сейчас заварю чай и всё расскажешь.
Чай был с шалфеем, корнем валерианы, ромашкой и мелиссой. Даже сам аромат успокаивал, и сидящая напротив Хельги девушка немного расслабилась. Она готова была отстаивать до пены у рта своё решение, как тогда, когда пыталась убедить мать помочь ей. Однако посмотрев во внимательные глаза травницы, поняла, что та готова спокойно её выслушать.
– Меня изнасиловал местный граф, – голос Ингрид был твёрд и холоден, будто говорила не девочка, а бездушная кукла. – Но я думаю, что он этого даже не помнит – настолько был пьян. А мать… – девушка замолкла, набрала побольше воздуха и продолжила: – Моя мать обрадовалась, – голос её словно звенел, и сквозь слова наконец-таки начали проступать эмоции. – Она сказала, что это отличный шанс занять какое-то положение в замке. Мол женой тебя точно не возьмут, происхождение не то, а вот в тёплое место пристроят. А там, глядишь, на ребёнка ещё землю какую дадут после рождения.
Хельга встала, обошла гостью и села сбоку от неё.
– Какую землю?! – голос девчонки звучал всё громче. – Моё тело! Я ненавижу его теперь! Я ненавижу этого ублюдка внутри. Я не…
Знахарка обняла её за плечи, и Ингрид не смогла больше говорить – рыдания заглушили собой всё. Хельга стала немного покачиваться, одновременно качая девушку. Она ловила дыхание гостьи и старалась выдыхать ртом в такт с ней, но капельку длиннее. Казалось, прошла вечность. Хельга чувствовала узкие плечики девочки, её тоненькое тело, ещё даже не до конца оформившееся. А в глубине его видела чёрные нити боли, оплетающие живот и ноги, серую дыру страха в груди, металлические пластины ужаса на шее и горле.
– Сколько тебе лет, милая?
– Тринадцать, – послышалось сквозь всхлип.
– Бедная, бедная девочка. Совсем ведь ещё ребёнок. Ни один ребёнок не должен переживать такого…
На этих словах рыдания Ингрид перешли в завывания. Тело обмякло, и она совсем провалилась в объятия Хельги.
В какой-то момент знахарка дала девочке тряпицу, чтобы та высморкалась, и поднесла кружку с чаем.
– Пей.
Ингрид глотала жадно. Пелена с глаз постепенно сходила. Взор становился более ясным.
Хельга посмотрела ей прямо в глаза и сказала:
– Ты ни в чём не виновата. Даже не смей так думать!
– Вы мне поможете?
– Я постараюсь. Но не так, как ты того просишь…
Девчонка вскочила с лавки:
– Мне может помочь только одно: чтобы этого чудовища не было во мне!
– Сядь, – строго сказала Хельга. – И помолчи.
Ингрид села уже не так близко и была по-прежнему насторожена.
– То, что с тобой произошло – ужасно. Графу нет никакого оправдания, – травница сделала глоток чая, давая себе время, чтобы подобрать слова. – И я только могу догадываться, какую боль, страх и ужас ты пережила и продолжаешь носить в себе. Да ещё мать твоя… Не пожалела. Не отогрела. Думаю, что просто об этом не подумала. Но пойми, – Хельга глубоко вдохнула, взяла ладони девочки в свои и постаралась говорить как можно мягче, – ребёнок в этом не виноват.
Руки Ингрид дёрнулись, но Хельга их удержала в своих и заговорила чуть быстрее, смотря девушке прямо в глаза:
– Сейчас тебе кажется, что он – воплощение того ужаса, что ты пережила. Что он – это часть того чудовища, который надругался над тобой. Но в этом ребёнке есть и твоя часть. Твоя кровь. И то, каким он станет, зависит от того, насколько ты сможешь принять и полюбить.
Хельга видела, как Ингрид отгораживается от неё, «замораживает» чувства, но не переставала делать попыток переубедить:
– Сейчас тебе кажется, что я говорю ужасные вещи. Как его можно полюбить?! Плод насилия?
Хельга дождалась, когда девочка кивнула.
– Знаешь, почему граф стал таким? Когда он родился, его мать умерла. Полгода он находился между жизнью и смертью, а его отец настолько был в шоке от смерти жены, что напивался и пытался сам его убить. Не один раз. Рядом не было ни матери, ни бабушки – вообще никого, кто бы его любил. И его сердце очерствело. Но это не значит, что твой ребёнок станет таким же! Он станет таким, каким его воспитаешь ты!
Пока знахарка говорила, Ингрид смотрела в пол. Её ладони по-прежнему были вложены в руки Хельги. На последней фразе девочка посмотрела прямо в глаза травнице и чуть отклонилась назад.
– А откуда… – она как будто пыталась поймать ускользающую мысль.
– Откуда что? – не поняла Хельга.
– Откуда вы это всё знаете? Ну, про графа?
– Так я, милая, принимала его в этот мир. И первые Луны держала его за жизнь.
Ингрид резко вскочила.
– Так это вы! – закричала она. – Это вы виноваты, что это чудовище появилось на свет! Ненавижу!
Она схватила свою суму и бросилась прочь.
– Стой!
Хельга выскочила за ней, но напрасно: девочки уже и след простыл.