Полгода назад
Чёрный конверт взвился вверх. Тонкие длинные пальцы сжимали и мяли бумагу. Я и мои коллеги из полицейского участка задержали дыхание и неотрывно смотрели на посыльного, и да – как и положено, в мыслях мы проклинали гонца, который принёс дурную весть.
Винсент Бёрнс – комиссар нашего полицейского участка, нехотя двигался к парнишке-связному, словно пингвин, перекатываясь с одной ноги на другую.
Вам давно пора сесть на диету! – промелькнула мысль в моей голове и задержалась до того мгновения, пока начальник не сорвал печать с бумаги.
Хруст ломающегося воска для меня был сравним с ударом молоточка судьи, который оглашает приговор. В общем холле участка повисла кладбищенская тишина. По моей спине – не совру, если скажу, что и по спинам коллег – пробежал могильный холодок. Этакое неприятное ощущение чего-то ужасающего и неизбежного.
Винни, так за глаза мы называли начальника, поджал губы. Его взгляд бегал по строчкам, и я наблюдала, как с каждым прочтённым словом его лицо покрывалось пятнами, а челюсти сжимались сильнее, заставляя танцевать желваки.
Я прикусила нижнюю губу.
Чёрт, чёрт, чёрт!
Резко подняв голову к потолку, комиссар с шумом втянул воздух и с характерным для заядлых курильщиков свистом выпустил его, а потом проговорил:
– Лиссандра, Мартин, Эмиль, собирайтесь!
Двенадцать часов назад
Майская утренняя прохлада гуляла по улицам Эм’руа. Здесь, в районе Люмесон, жили обычные люди рабочего класса, и просыпались они очень рано. Ещё не рассвело, как меня разбудили голоса горожан, уже спешивших на работу. Поднявшись и по памяти добредя с закрытыми глазами до окна, наощупь нашла щеколды, с силой захлопнула ставни и пошла досматривать свой красивый сон.
К моему сожалению, прекрасный голубоглазый, темноволосый принц сменился сварливой мадам, которая орала, как резаная свинья, и была очень на неё похожа. Она лупила меня дохлой уткой, а я, как игрушка, которая щёлкает орехи, просто открывала рот, но ничего не говорила.
Распахнув глаза, уставилась в потолок своей спальни. Голова раскалывалась, поэтому я принялась активно массировать виски и шейные позвонки в надежде хоть как-то облегчить боль. После пятиминутного массажа я всё-таки заставила себя подняться с кровати и, вновь открыв окно, направилась в ванную комнату.
Поглощая завтрак и беседуя сама с собой, пришла к не очень приятному умозаключению. С пятницы на субботу снятся вещие сны. Жаль, но будучи Awenydd,2 о красивом джентльмене мне стоит моментально забыть, впрочем, мне не следует мечтать и об обычном работяге с одной ногой. Мало кто захочет связывать себя с девушкой, у которой в роду были ведьмы. Камнями нас уже давно никто не закидывает, как от чумы не шарахаются, на кострах не сжигают, но относятся с осторожностью. Ауэнид – такие же женщины, просто немного необычные. Мы наделены даром, каждый своим и неповторимым, и все работаем на благо общества – на госслужбе.
Я могу видеть обрывки прошлого, когда касаюсь предметов. Дар, я бы сказала, посредственный, поэтому меня определили в полицейский участок района Люмесон.
Мне двадцать восемь лет, незамужняя и вряд ли когда-нибудь буду. Никто из мужчин не стремится иметь отношения и жениться на таких, как я. У каждого есть скелетики в шкафу, и уж точно никто из сильной половины человечества не хочет, чтобы к нему лезли в голову и в душу.
Допив кофе, я собрала посуду и сбросила её в раковину. Одевшись, зацепила бронзовую брошь в виде раскрытой ладони и глаза по середине на форменный пиджак и направилась на работу, воплощать в реальность мой второй сон, который как раз и будет вещим.
Небольшую квартирку на окраине района мне выделила штаб-квартира полицейского учреждения. Несмотря на мой статус "ведьмы", государство к таким, как я, относилось хорошо, за это надо быть благодарным одному человеку – основателю нашего города и родоначальнику богатейшего семейства страны – Альтаиру фон Эледану.
Назвать ребёнка именем созвездия, додуматься же надо! Красиво звучит и очень возвышенно.
Моя дорога на работу проходила рядом с кладбищем. Обогнув место упокоения людей и храм Четырёх Божеств, я резко остановилась и, немного поразмыслив, пришла ещё к одному умозаключению – что зайти в участок лучше с чёрного хода, так как издали увидела, что перед главными дверями уже стояла группа людей и та самая мадам, что орала на меня во сне.
Вещие сны, будьте вы неладны! Нет чтобы что-то прекрасное воплотилось в жизнь.
***
– Доброе утро, Лиссандра. Ты сегодня рано!
Поприветствовал меня наш медэксперт, стоило мне пересечь порог коридора и войти в главный холл. Одного короткого взгляда на него хватило, чтобы у меня значительно поднялось настроение.
Марти был на сутках – это значит, что сегодня ночью он дежурил. На лице отпечатались чернила от документов, на которых он спал, светлые волосы торчали в разные стороны.
– И тебе, как я понимаю. Иди умойся и приведи себя в порядок, пока Винни не пришёл, – проговорила я с улыбкой.
Наш район был относительно спокойным. Событий, будоражащих жизнь, не водилось, зато довольно часто встречались мелкие раздражительные дела о продаже несвежего товара покупателям или о том, что сосед поставил забор на двадцать сантиметров дальше, чем следовало, и оторвал себе лишний кусок чужого участка, о вылитых помоях у входа в таверну, о лишении чести девицы, у которой как лет пять не было чести, или как сегодня – об убийстве чёртовых уток.
Как только часы пробили восемь, в приёмную полицейского участка ввалилась та самая дамочка с группой поддержки.
– Мадам Розберри, вам назначено на 09:30 и не здесь, а в районном суде, – сказала я строго, но с уважением.
Клодетт Розберри надула щёки, упёрла плотные руки в бока своего слишком розового платья и с искрами в глазах уставилась на меня.
– Мне нужно переговорить с комиссаром Бёрнсом, срочно! – проскрипела она противнейшим голосом.
От её заявления у меня дёрнулся глаз. Как же она достала нас всех со своим «уголовным преступлением».
– Но для начала и ты сойдешь. Вот, смотри! – слишком воодушевленно звучал её голос для такого раннего времени.
Перед моим лицом появилась дохлая утка, которую голосистая мадам в розовом платье трясла так, словно это было главное доказательство предательства мироздания.
– Что здесь происходит? – раздалось громогласно по холлу.
Несмотря на свой плюшевый жмякательный вид, наш начальник был тем ещё гвоздём. Когда-то он был отличным детективом и знаменитостью в полицейских кругах, но семь лет назад получил тяжёлое ранение в столице, когда расследовал дело о бандах и продаже незаконных веществ. Год в больнице на нём сказался. Постельный режим привёл тело в негодность для службы, где нужна выносливость, прыткость и скрытность. Врачи посоветовали перейти к бумажной работе и спокойному ритму. С чем он не мог смириться.
– Вы посмотрите, ещё одно убийство! – прокричала мадам Розберри, продолжая трясти дохлой уткой у моего лица. – Так и до меня дойдет, клянусь Четырьмя Божествами, он замыслил неладное, он может покуситься и на мою жизнь!
Видно было, что мой начальник держится из последних сил и пытается не закатить глаза или же не обматерить настойчивую мадам. Он просто подошёл к Клодетт Розберри, положил руку на её плечо и вытолкал из участка, попутно выпроводив её группу поддержки.
– Все доказательства собраны. Ваш адвокат и ваш ответчик со своим адвокатом будут ждать вас в суде, куда все вы, и я, явитесь в 09:30. До встречи!
Бум. Дверь с глухим стуком захлопнулась.
– Хранить зерно надо надлежащим образом и не травить им своих же гусей, то есть уток. Доведёт меня эта мадам до белого каления! – пожаловался комиссар, направляясь в свой кабинет. – Лиссандра, будь добра, принеси мне кофе и покрепче.
***
До окончания субботнего рабочего дня оставалось чуть больше десяти минут. Завтра будет выходной день, и я с наслаждением попивала земляничный чай и подшивала документы в папку закрытого дела об уголовном расследовании, как дверной колокольчик оповестил о приходе нежеланного гостя. Посмотрев на вошедшего и рассмотрев то, что он держал в руке, поджала губы, про себя промычала и начала молиться Четырём Божествам.
Только не я! Я стул, стол, я папка об убийстве уток.
– Фрэнки, тебя мы не ждали сегодня! – не скрывая досады, проговорил комиссар.
Фрэнки, подняв запечатанный конверт вверх, стоял, глядя в пол, опершись второй рукой о колено, и пытался отдышаться. На плотной чёрной бумаге (цвет, который говорил сам за себя) стоял красный сургуч – печать штаб-квартиры полицейского учреждения. Что бы там ни было написано, ничего хорошего это нам не несло. Будь то вызов в главный офис или передача дела в наш участок, главное, что значил чёрный конверт – это наличие мёртвого тела.
Чёрт, чёрт, чёрт!
Хрустнула печать на конверте, и я задержала дыхание до того момента, пока Винни не произнёс:
– Лиссандра, Мартин, Эмиль, собирайтесь. У нас труп!