Ее агент считала, что Лиззи одновременно слишком молодая и слишком старая. У нее уже истек срок годности для чего-то романтического, но она была недостаточно пожилой для роли бабушки или надоедливой соседки. Не такая стройная, чтобы готовить сэндвичи для всей семьи в рекламе хлеба, но и не настолько полная, чтобы быть забавной в рекламе пива. Агент не произнесла ничего из этого вслух: наоборот, Кара была очень взволнованна и рада, что в списке ее клиентов снова появилась такая талантливая актриса, как Лиззи. Они вместе просмотрели открытые предложения в поисках чего-нибудь подходящего, и именно из-за этого унизительного упражнения Лиззи поняла, в какую глубокую пропасть неприкаянности она упала. Те ее бывшие коллеги, что могли бы протянуть руку помощи, либо переехали работать в Лондон, либо ушли из профессии, либо завели детей. Кара утверждала, что в независимом театре или студенческом кино таятся большие возможности, которые дадут ей столь необходимую узнаваемость у публики. Неоплачиваемые возможности, разумеется. Лиззи вышла из офиса агента на суровый ветер, который таскал мусор по набережной и швырял ее волосы назад и вперед. Она кинулась в кафе и чуть не расплакалась от облегчения, когда дверь за ней захлопнулась. Там играла музыка, и каждый стол украшали ярко-желтые хризантемы в стеклянных банках. Она заказала латте и кусочек морковного пирога, даже не проверив, достаточно ли у нее денег. Но, сколько бы раз она ни пересчитывала монетки, затерявшиеся на дне сумки, их не хватало и на пирог, и на автобусный билет домой, а если бы она пошла пешком, то не успела бы забрать Джимми из школы.
Кассирша, девушка со стрижкой пикси, идеальной кожей и колечком в носу, облокотилась на стойку, подперла голову руками и зевнула.
Лиззи нуждалась в деньгах: без дохода у нее не было вариантов. Ей требовалось, чтобы Фрэнк поверил, что она может уйти, иначе он продолжит вытирать об нее ноги. Она не сомневалась в его любви, но и женщин вроде Беатрис, красивых и непредсказуемых, было немало. Убийственная комбинация. Она не знала, как оказалась в таком положении, но понимала, что недостаточно думала о таких вещах, как карьера и доход, растя детей. До того как появилась Майя, она испытывала гордость мученицы, живя артистической жизнью, питаясь тостами, упиваясь похвалами, отказываясь от мыльных опер и рекламы. Она думала, что достигнет чего-то великого. Но детей похвалами не накормишь. Если завтра Фрэнка собьет автобус, не дай бог, ей с детьми придется как-то выживать. Придется быть решительной и самоотверженной. Придется работать днем и ночью, чтобы прокормить их и дать им образование. Искусство станет не важным. С другой стороны, не останется места для размышлений, правильно ли она поступает, и не будет времени ненавидеть Фрэнка. Настоящая проблема, как всегда, заключалась в том, что она его любила.
– Мне не хватает пятнадцати центов, – сказала Лиззи. Девушка за прилавком пожала плечами, ее шея в них утонула.
Лиззи взглянула на банку с чаевыми, раздумывая, не забрать ли обратно что-нибудь из того, что она оставила там за прошедшие годы, но затем у нее сжалось горло, навернулись слезы, и девушка уставилась на нее. Лиззи все бросила и, торопясь уйти, опрокинула стол. Ее охватил порыв поставить стол на место и многословно извиниться, но она его поборола и продолжила идти. Затем услышала невнятное проклятие. Продолжай идти, Лиз, продолжай идти, но ее тело уже повернуло назад. Сучка с пикси стояла на коленях и вытаскивала осколки стекла из лужи с хризантемами. Она села на корточки и с презрением посмотрела на Лиззи.
Лиззи опрокинула еще одну вазу с цветами и выбежала за дверь.