За этой стрелковой вакханалией наблюдали две крепкие фигуры, затянутые в кевлар и арамид. На мониторе слежения. Удобном, таком. Мобильном. Переносном…
– Дон, ты уверен в своем кандидате? – спросила тень.
– Дело не в том, кто в чём уверен. Дело в том, КТО в этом уверен. И насколько… Во всяком случае, их интересы пока совпадают с нашими. И я уверен, будут и в дальнейшем совпадать.
– А если не будут?
– А подождем…
*****
Оружие решили взять с собой – оставлять такое богатство в нычке было неразумно. Тащить его было тяжело, но мы справились. Запыхавшись, ввалились в нашу коморку. Мой брательник, всклокоченный и перевязанный, сидел на топчане и около него хлопотала медсестра. На топчане напротив сидел Петька. Его правая нога была примотана скотчем к ножке топчана.
– Что на этот раз? – Спросил Валерка
– Ой, блин! Герои вернулись! Чтоб я еще раз связался с этим засранцем..! – Заверещал Володька увидев нас. – Во мне дырок, как в голландском сыре.
– Дядьки, я не виноват! Оно само!
– Да, что случилось?
…Оставшись с мелким, Володька вытянул больную ногу на топчане и, закинувшись обезболивающим, решил подремать. Спустя минут сорок, у Петьки потуги вести себя прилично и страх огрести всевозможных телесных наказаний серьезно уступили позиции наступающим силам проказ и любопытства. Объектом очередной проказы суждено было стать недостаточно бдительно брошенному на топчан ружью – Володькиному ИЖ-27, короче. Убедившись в крепком сне наставника и воспитателя, Петька, называемый братишкой не иначе, как Проказа, подтащил к себе ружбайку и стал изучать. Не могу его за это осуждать. Я, наверное, в его возрасте тоже проявил бы интерес к небрежно брошенному оружию… Короче, в его не отягощенный интеллектом мозг пришла свежая мысль – "А выдержат ли наши сварочные ухищрения на двери выстрел этой гаубицы?". Малец проделал необходимые для ударно-спускового механизма нажимательно-поступательные действия… Ну, хоть у этого обормота была свинцовая дробь! Выстрел прогрохотал под сводами нашей крепости и рикошетом ушел в здоровую ногу моего братишки. Это вы ему объясните, что неглубоко под кожу ушло. Взревев, как раненый слон, он вырвал свой карамультук у Проказы и, сочась кровью, сгробастал виновника торжества. Короче, тощие ягодицы встретились с толстым ремнем. Примотав хулигана скотчем за ногу к топчану, Вовка дозвонился до медпункта, и в данный момент, обласканный медсестрой (они там в своей зубодерне быстро с медиками спелись), возлежал и материл. Всех. Петьку-Проказу, нас и производителей охотничьего оружия.
– Ладно, Вов. Ноги – не руки.
– Чегой-то?
– Две простреленные руки хуже. Даже жопу не подтереть самому.
– Грубиян и падла! Ненавижу. Сильно. И пребывать тебе в немилости, покуда не нальешь…
– Вова, тебе сейчас антибиотик колоть будут, наверное.
Володька посмотрел на Петьку уже конкретно ненавидящим взглядом.
– Убью гадину!!!
Зазвонил телефон. Михилыч, объявил общий сор через десять минут.
– Есть! Будет исполнено! – Ответил я браво и положил трубку.
– Чего там?– Испуганно спросил проказник.
Я сделал торжественное лицо:
– За безответственные действия! Приведшие к ранению своего боевого товарища! Приговорить! Петьку-проказу к публичной порке стальной арматурой по заднице! Голого! При всех девчонках станции!
Петька присел на топчан, испортил воздух и стал тереть кулаками глаза.
– Мелкий! Ша! Я пошутил. Но имей в виду, кровь моих родственников я не прощаю не кому! И если я прямо сейчас не режу тебе трахею, это не значит, что ты до конца прощен… Так, мы с Валерой, на общий сбор, а вы тут все прикиньте, что и как. И чтоб по возвращении Проказа пулемет не утащил!
На собрание пошли почти совсем в благодушном состоянии. Я только жалел, что лично этому засранцу не всыпал.
С полчаса подождав великих, мы прошли в проходы бомбоубежища. Здесь было на что посмотреть: помимо общих камер, были коридоры, ведущие в учебные классы, в которых находились в огромном количестве различные стенды, наглядные пособия, плакаты и макеты. Кое-какие уже раздербанили для общественной пользы: например, телефонная связь по всей станции была сооружена благодаря хранившейся здесь механической АТС. Я видел это чудо переплетения проводов. Шнуры соединительных кабелей, под действием роликовых грузиков, поднимались и опускались, щелкали тумблера и реле, а наскоро обученные телефонистки вонзали штекера в разъемы. Картина «барышня, дайте Смольный». Привычка достать из кармана мобилу и набрать из памяти нужного абонента осталась в прошлом. Не работали уже все эти приблуды… На стенах висели плакаты, объясняющие населению, как выглядят американские авианосцы – на тот случай, если они, заплывут в Москва-реку. У дальней стены возлежала огромная куча противогазов. Раньше они были сложены по метровым ящикам, но теперь дерево стало слишком ценным ресурсом. Пока из него делали нары и перегородки, но, если ничего не изменится, я думаю, сожгут все это добро. Два десятка непонятных девайсов, сложенных у стены, привлекли мое внимание: прямоугольные клеенчатые сумки с ручками и системой воздушной фильтрации. Спустя некоторое время я въехал, что это переноски для грудничков по зараженной местности. Белые короба с цифровой индикацией соединялись с системой воздуховодов. Тут гадать не пришлось: судя по надписям, это были электронные дозиметры, подключенные к системе вентиляции. Много, чего здесь было. Всё производства семидесятых-восмедисятых годов. Только еды не было…
Наконец, на «кафедре» между плакатами, изображающими ракету «Минитмэн-3» и подводную лодку класса «Огайо», возник Михалыч. Далее приведу его речь:
– Кратко отчитаюсь о проделанной работе и доведу информацию. В настоящее время на станции находится 547 человек. Из них – 52 иждивенца, то есть малолетние дети и инвалиды. Ввиду полного отсутствия снабжения и запасов продовольствия, нами начата работа по добычи продуктов питания из ближайших магазинов и складов. Эта работа затрудняется тем, что большинство наружных построек разрушено и еду приходится буквально откапывать. В воде у нас недостатка нет, поскольку на станции было двадцать емкостей по 1670 литров каждая – и они подключены к системе артезианских скважин. Через многоступенчатую фильтрацию, разумеется… Ни на «Беляево», ни на «Черемушках» такой системы нет. Там просто емкости, наполняемые через водопровод, который уже практически весь разрушен. Но там есть склады с продпайками. Попытаемся наладить обмен. Во всяком случае, из десятка пластиковых баков, которые мы получили от нашей группы, восемь мы отдаем под доставку воды соседям. Вода у них кончается. Если мы отвезем им на каждую станцию по четыре бака, выйдет по 4-5 литров на человека. Немного, но они протянут. Мера это временная, покуда там не изыщут собственных водных ресурсов. Первую доставку осуществим мы, затем эту функцию целиком перекроют соседи. Соответственно, нужны добровольцы. После собрания запишитесь у секретаря.
Далее. Нами созданы ряд служб, таких как: телефонная, медицинская, караульная и ремонтная. Организован надзор за детьми (взгляд Задова прочесал толпу и остановился на мне). За нормальными детьми (смешки в зале). Ну и доставка продовольствия. Эти задачи никто не отменял. У меня все. Остальные вопросы – в рабочем порядке.
Выступило еще несколько теток, в основном ныли. Плохо им. Все чего-то просили. Кто лекарства, кто прокладок. Ага, щас «камазами» прокладки завезем. Хотя мысль неплохая. Конечно в условиях войны все поголовно вернутся к марле (пардон, мадамы!). Но в качестве обменного фонда этот товар вполне годился.
Слушать теток никто не стал. Кто отправился по своим делам, кто толпился у телефонистов (они собирали информацию по поиску родственников и знакомых на соседних станциях). Мы хотели, было предложить план новых маршрутов мародерки, но тут подошел Михалыч.
– Я смотрю, вы пулемет нарыли, – сказал он. – Где взяли?
– Наверху взяли, где же еще.
– Нафига он вам, может, нам отдадите?
– Ну да! "Жену отдай дяде, а сам иди к бляди"! До чего ж вы старательно о себе думаете. И нестарательно о нас…
– Просто у нас всего один, а им все дыры не заткнешь. Вот сейчас надо конвой до «Черемушек» снаряжать, так вашим бы пулеметом усилили. Мы бы патронов подбросили. А?
– Да мы с Валерой сходим. А сколько патронов?
– Сотни три.
– Маловато будет…
– Больше не унесешь. На тебе и так четыреста…
– Спорим, унесу?
– Ну, черт с вами, жадины! Идите готовиться.
В «трубе» на «Черемушки» кипела работа. На рельсы ставили небольшую самодельную мотодрезину, которую за глаза называли «Пионеркой» или «Бешенной табуреткой». Это изделие имело небольшой мотоциклетный мотор и два сидения. Валерка сказал, что сходит захватит каски и что-нибудь из обменного фонда, и попросил постеречь пулемет.
Палтус вызвался помочь мастеровым и его услали устанавливать прицепную платформу и баки на неё. Затем всю конструкцию соединили в единый состав и, сдав назад, подогнали к пожарному рукаву.