Улыбки и смех побеждали хаос.
Людивина шла вдоль вереницы машин, припаркованных у многоэтажки. Их окружал ультраурбанистический пейзаж, скопище обшарпанных домов. Прежде всего ее поразило, насколько здешняя реальность отличается от расхожих представлений. Она готовилась к зоне боевых действий, а вместо этого очутилась среди счастливых мамаш и веселых детей. Не идиллия, конечно, но жизнь сильнее нищеты. Это было настолько банально, что Людивина рассмеялась про себя. Она и сама не была принцессой из хрустального замка, она жила в разных условиях, не всегда пригодных для существования, однако очень давно не бывала в реальном городе. Как быстро все забывается, подумала она. Предрассудки, мифы и коллективное воображение вытесняют воспоминания.
Они с Сеньоном углубились в лабиринт башен и бараков с именами писателей и поэтов, которые словно дарили немного надежды и красоты этим душным кварталам. Зелень на клумбах давно погибла, если там вообще что-то росло, ее заменили бесконечные полосы засохшей грязи, усыпанные окурками. Кусты походили на обезображенные скелеты, неспособные расти в таких условиях, будто сама почва была больна, а единственная выжившая флора приняла облик белья, сохнущего на весеннем ветру под тенью спутниковых тарелок на каждом балконе. Людивина видела, как кто-то затягивается сигаретой, обозревая с высоты ландшафт, как поодаль разговаривают двое мужчин, другие пьют чай за столиком. С верхних этажей орут телевизоры; оглушительно грохочет автомагнитола из битком набитой машины, которая с ревом газует. Мальчишки играют в футбол посреди улицы. Квартал бурлил жизнью – богатой, насыщенной, напряженной.
Но эти немногие плюсы не могли кардинально преобразить этот район. Достаточно было посмотреть вверх, чтобы понять: расхожие представления по-прежнему имеют силу. Облупленные фасады, повсюду граффити, решетки на окнах нижних этажей, раскуроченные почтовые ящики, наваленные тут и там кучи мусора, разбитая плитка на тротуарах и вездесущая ржавчина, словно кровь умирающей архитектуры.
Людивина и Сеньон переходили из подъезда в подъезд в поисках источника информации. В одних воняло мочой, в других – марихуаной. Где-то гулял сквозняк и слышно было только свист ветра; где-то тусовалась молодежь, но разговоры сразу смолкали при появлении двух жандармов в штатском. Дюжина голов поворачивалась к ним, глаза таращились из-под кепок, капюшонов и беретов. Взгляды были вопросительные, любопытные, агрессивные, насмешливые, пристальные. Эхо голосов перекатывалось волнами: «Чё тут забыл этот ниггер?», «Слышь, сколько берешь?», «Эй, белобрысая, перепихнемся?», «Чё вам тут надо?», «Не хочешь нюхнуть?», «Заходите ко мне в хату», «За сколько дашь, цыпа?», «Не слушайте этого урода!», «Я бы вдул!», «Отвали!», «У меня есть все, что вы ищете»…
Обстановка становилась тревожной. Людивина и Сеньон в очередной раз вышли на улицу, обогнули раздолбанный остов сгоревшей машины и пошли к дому напротив. Теперь за двумя незнакомцами внимательно наблюдали отовсюду. Здоровенный негр и красивая хрупкая блондинка – интригующая пара, очевидно не местная. Они не выскочили из машины, чтобы тайком купить наркоту и сразу умчаться восвояси. Нет, они разгуливали тут пешком и явно искали что-то или кого-то. Белые вороны в отлаженной жизни квартала, где почти не задерживаются чужаки.
Вскоре Людивина заметила, что за ними целенаправленно следует небольшая группа подростков, и сделала им знак подойти поближе.
– Я ищу человека по кличке Чудила, он местный, – сказала она. – Не знаете, где его найти?
В компании были одни мальчишки. Старшим около двадцати, младшим нет и пятнадцати, прикинула Людивина. Все одеты по местной моде: толстовки, широкие спортивные штаны и кеды. Они начали расходиться полумесяцем, нацелившись взять жандармов в кольцо.
– А ты кто такая? – поинтересовался один из старших с сильным местечковым акцентом.
– Чё вам надо от Чудилы? – спросил паренек помладше.
– Не стремно вот так к нам соваться? – хмыкнул другой.
Каждому хотелось вставить слово. В голосах звучали насмешка, враждебность и желание пометить свою территорию. Парень в кепке, такой же черной, как его глаза и кожа, поднял руку, призывая всех замолчать. Недоверчиво покосившись на Сеньона, он шагнул к Людивине:
– Зачем вам понадобился Чудила?
– Есть к нему пара вопросов.
– Вы легавые?
Вся банда захихикала.
– Чем быстрее мы его найдем, тем быстрее уйдем отсюда, – сказала Людивина. – Если мы вас напрягаем, то можем вернуться с подкреплением и все тут расхерачить. Но ведь нам с тобой это не нужно, правда?
– С хера ли ты позволяешь телке так базарить с тобой, а, Фриндж? – поинтересовался один из парней.
– Ничё, мы ее научим, как себя вести, – пообещал другой.
Людивина сурово посмотрела на тощего подростка, который пытался ее спровоцировать.
– Думаешь, напугала? – не смутился тот. – Завали хлебало, а то огребешь.
Общий накал раззадоривал каждого участника банды, заставляя нарушать рамки дозволенного, словно они защищали свое право на жизнь. Было в их поведении что-то звериное – слабый обречен на вымирание, становится изгоем или погибает от рук сильнейшего если не в физическом плане, то в социальном.
Людивина сжала кулаки, готовая к любому развитию событий. Мысленно она отметила самых крепких. Начать нужно с них, чтобы произвести впечатление на остальных, напугать их, тогда стая быстро развалится и не сможет напасть.
Но парень в черной кепке приказал друганам молчать, властно шикнув.
– А вы рисковые, раз пришли сюда вдвоем, – сказал он. – У нас тут не любят легавых. Вы в курсе?
– Слушай, нам не нужны проблемы. Если мы сюда нагрянем со спецназом, вам мало не покажется. Чудила в вашей банде не состоит – он ведь сам по себе, верно? Скажите, где его найти, и возвращайтесь к своим делам, никто вас не потревожит.
– А что он натворил?
– Трахнул твою мамашу! – крикнул пацан, стоявший поодаль.
Главарь в кепке напрягся и развернулся к тому, кто только что проявил к нему неуважение. Медленно нацелил на него указательный палец, и пацан сглотнул, осознав, что нарвался.
– Нам нужны показания Чудилы по делу об убийстве, – пояснила Людивина.
– У нас тут никто не сдох в последнее время! – раздался голос.
– Ага, вам тут не Марсель! – подхватил второй.
– Где Чудила? – жестко повторила Людивина, не скрывая, что начинает терять терпение.
– А вы реально хотите с ним поговорить? – прищурился главарь банды.
– Более чем.
Парень указал на длинный барак в отдалении:
– Насколько я знаю, сейчас он живет в той развалюхе. Там пусто, ее скоро снесут.
– Спасибо. Вы только что избавили себя от неприятностей, – бросила Людивина на прощание.
– Мы-то да, а вот вы… Я удивлюсь, если Чудила вам не подгадит.
Все засмеялись.
Главарь утихомирил их взмахом руки.
– На вашем месте я бы подумал, прежде чем к нему соваться.
– Почему?
– Это опасно.
Внезапно повисла тишина.
– Опасно из-за вас?
– Нет.
– Тогда из-за кого? Местных торчков?
– Точно нет…
Людивина чувствовала, что Сеньону хочется поскорее уйти на безопасное расстояние от банды.
– Это дом с привидениями! – сообщил кто-то.
– Ага! Если войдешь, не факт, что выйдешь, – подхватил другой.
Людивина ждала реакции главаря.
Тот кивнул:
– Короче, мы вас предупредили.
Жандармы беспрепятственно прошли сквозь толпу и направились к длинному пятиэтажному зданию, на которое указал парень в кепке. За спиной раздался звук удара и вскрик мальчишки.
А кто-то грозился, что это я огребу, подумала Людивина.
Бетонный барак походил на потерпевшее крушение грузовое судно. Окна первых двух этажей были замурованы, остальные зияли черными дырами на месте выломанных рам. Внизу стены пестрели граффити, словно защитными знаками на таинственном языке. Вдоль серого фасада выстроились остовы сгоревших машин.
Людивина остро чувствовала, что за ними наблюдают, но не знала кто – то ли обитатели барака, то ли пацаны за спиной. Впрочем, квартал был слишком большой, чтобы определить все укромные места и окна, за которыми могут притаиться любопытствующие. Не надо обольщаться – наблюдателей здесь хватает, как минимум полдюжины пар глаз сейчас фиксируют каждое их движение. Однако, обернувшись, она не заметила ничего подозрительного – жандармы как будто вышли за черту, ограничивавшую территорию банды.
– Видела, какая тут трава? – подал голос Сеньон. – Дохлая какая-то.
– Это, по-твоему, трава?
– Я серьезно! Посмотри. Будто вокруг этого барака растения совсем… зачахли.
И действительно, жалкие подобия травинок росли редкими пучками.
– Сеньон, я тебя умоляю, только не говори, что ты поверил байкам этих мальчишек! Ничего не растет, потому что все вытаптывают, не поливают, постоянно горят машины… Ничего сверхъестественного!
Здоровяк пожал плечами. Людивина знала, что он суеверен – из тех, кто не возьмет солонку из чужих рук, шарахается от черных кошек и то и дело крестится на всякий случай. После того, что они пережили в Квебеке, его вера окрепла. Сеньон чудом спасся от смерти, которая размахивала косой ночи напролет в лабиринтах отрезанной от мира деревеньки. Сеньон выжил там, где многие погибли. Почему уцелел именно он? Вопрос не давал ему покоя, время от времени он обсуждал это с Людивиной и начал ходить по воскресеньям в церковь, ища утешения, раз уж не мог найти ответа.
Она хлопнула напарника по плечу:
– Пошли! Обойдем здание, где-то же должен быть вход.
На почерневших остовах машин сидели толстые черные вóроны и таращились на чужаков блестящими глазами-бусинами.
– Я говорил, что терпеть не могу воронов? – спросил Сеньон.
– Нет.
– Так вот: я терпеть не могу воронов. Прямо-таки ненавижу. Посмотри на эти наглые клювы! Пройдохи! А глаза? В них же ни одной эмоции, никакой жизни! Слуги смерти…
– Умеешь ты приободрить…
Они свернули за угол барака и оказались перед огромным лицом, нарисованным краской из баллончика. Клоунская рожа с кошмарными глазами занимала большую часть здания. Выбитые окна второго этажа, служившие зрачками, темным взглядом смотрели на них из пугающей черноты. Людивина и Сеньон заметили углубление в том месте, где когда-то был вход в подвал. Бетонные блоки были пробиты ломом, и через эту узкую щель как раз мог протиснуться человек. Дыра находилась посередине разинутой клоунской пасти и вела в его пищевод, в самое нутро, где рождается хохот.
Под карканье воронов жандармы несколько секунд рассматривали клоуна. Людивина сделала глубокий вдох, набираясь смелости.
– Как думаешь, пролезешь? – спросила она.
Сеньон подошел к открытому рту, помедлил, не сразу решившись просунуть руки, затем изогнулся, морщась, и пробрался внутрь.
Словно издалека до Людивины донесся его голос:
– Проход ведет вниз! У тебя есть фонарик?
Она в последний раз оглядела окрестности. Казалось, что городок находится на другом краю мира, повернувшись спиной к этому месту. Поблизости не было ни души. Даже детишки, игравшие в мяч и гонявшие на великах, куда-то испарились. Лишь полоса земли, усыпанная мусором, обломками и поросшая чахлой травой. Город уже предал забвению этот барак, переставший быть убежищем даже для местной шпаны.
Дом с привидениями? Серьезно? – подумала Людивина. Что же такого страшного должно было произойти, если такие безбашенные парни поверили в байки?
Наверняка случилось нечто скверное, раз уж дом забросили все, даже взрослые.
Людивина достала фонарик из кармана кожаной куртки и приблизилась к оскаленной пасти клоуна. Его зубы нависли над ней, собираясь перекусить пополам.
Включив фонарик, она проскользнула в глотку.
И голодный клоун проглотил ее.