И тот, кто о тиране говорит
С таким призреньем и такой тоской,
На севере далеком растворится,
И уведет в мороз тот за собой.
Жена и Анна в городе пустом
О нем молили Демона напрасно,
И ветер пел, и где-то за столом
Пил Пастернак и было все неясно.
Мир пошатнулся, век сошел с ума,
Он зверем навалился, снова душит.
И это Муза дивная сама
Терзает тело и терзает душу.
Век серебром отлитый на висках
Не даст ему теперь расправить плечи,
И стонет Анна, и плывут века,
Незримая рука погасит свечи.
А он перечисляет корабли.
Тугие паруса и вольный ветер
Везут Ахилла, тает он вдали,
И нет покоя, счастья нет на свете.
Оставлен дом, и дым его во сне,
Как знак дурной, устало сердце биться.
Наверно, точно истина в вине,
О, если бы виною откупиться.
Но все уйдет, останется мираж
Тех дум и грез, и новый год встречая
Холодный миг и мир жестокий наш
Своих поэтов просто убивает.