«Я душный воздух пил в советской школьной форме…»

Я душный воздух пил в советской школьной

форме,

а через двадцать лет в июле шла гроза,

а я сидел и рвал – с тоской и c корнем

из наших писем наши имена.

Я с кровью рвал, что было между нами,

как сорняки, когда в руках – земля:

фиолетово-желтый воденников, васильковая

мелкая Аля,

подзаборная Лена – и красного с черным

тебя.

Я всех швырял – перед грозой, в июле,

без права переписки так сказать:

папу, мачеху, маму, Андрюшу, Полину

и Юлю

(почему-то мне именно Юлю особенно

страшно швырять).

Но я сказал сестре: – Не бойся, дорогая,

сестра моя и брат, я – уходящий в тьму,

всех тех, кто жил со мной, благословляю,

лиловым брюхом, синеглазым краем,

грозой, ползущей в письма и в листву.

Наоборот – сквозь сон прерывистый

и лживый,

под стук мяча и визги во дворе —

я слышу всё: вы счастливы и живы,

и вы намерены жить долго на земле.

Но что же делать мне с обрывком

и осколком,

с куском, изорванным в сиреневую мглу,

от Сени, мальчика, от моего ребенка:

– … меня, и глупую любовь мою.

Загрузка...