Утром была суббота, а в субботу убираются у бабушки Майер. Ее дом и дом тети разделяет несколько метров земли с забором посередине.
– У-у-у, не хочу опять к ней! – возмущалась Лена.
Лена всегда возмущается, поэтому никто ей не отвечает, все заняты своими сборами. Ира собралась помогать, хотя гостит у тетки и помогать у бабки не обязана, но все равно собралась. Собралась помогать и Ася.
Тетя Маша пыталась поговорить с Таней, но та по-прежнему лежала на кровати и вздыхала.
Бабушка заходила в комнату Тани, гладила ее по плечу.
– Не заладилось чиво-то, знамо дело, – вздохнула она.
Расспрашивать и тормошить Таню все побаивались, поэтому оставили в покое.
– А ну собирайся! – рявкнула тетя Маша на Лену, потеряв терпение от нытья. – На чьи марки одежду тебе покупаем?
Лена, побурчав для виду, конечно, собралась. Взяли с собой ведра, тряпки, мыло. Ася тащила деревянную швабру – любила держаться за ее гладкий черенок.
– А Дубининым за дедов Шмидтов в два раза больше платят! – возмущалась Лена по дороге, тихо, чтобы не слышала мать.
– У Шмидтов дети не такие жадные, – повторила Ася слова, когда-то сказанные тетей.
Майериха встречала их на крыльце в нарядном платье. На голове накручен тюрбан, губы накрашены лиловой помадой. Девчонки захихикали, опустив головы, – бабка была тугоуха.
– В кухне углы в прошлый раз плохо промыли. Печку топили на неделе, надо прочистить и кругляши промыть. Холодильник в этот раз надо отмыть, – не здороваясь, начала она.
– Зачем ей холодильник, если света нет? – закатила глаза Ира.
– Надо же чем-то нас занять, – прошептала в ответ Лена.
– В огороде две штакетины покосились, – продолжала бабка.
– Михаила пришлю, – ответила тетя Маша.
Получили указания по каждому уголку, плинтусу, люстрам, бра, подоконникам, цветам на подоконниках, поддонам под цветами на подоконниках, гардинам, шторам и тюлю. Бабка рассказала, что делать с сервантом, с хрусталем, со стеклом в створках серванта, с полированным журнальным столиком и кнопками в телевизоре (забилась пыль). И еще с ванной, неработающим душем (воды не было несколько лет), унитазом. Перемыть кошачьи миски (да неужели стала кормить кошек?), перемыть посуду, сбегать за мылом, хлебом, спичками и солью. Вытащить все из кухонных шкафов, протереть кухонные шкафы, поставить все обратно. И так далее, и так далее.
– Вот, блин, заноза, – прошептала Лена, пока бабка зачитывала список указаний. – И не забывает ничего, как по бумажке шпарит.
Распределили полы, шкафы, окна. Асе достался холодильник и шкаф под раковиной на кухне, пара шкафов в предбаннике. Разделили тряпки и ведра. Ведер не хватало, поэтому бабка дала еще пару своих. Дала веник и еще швабру.
– Там мыла и спичек до ядерной зимы хватит! – шептала Ира, которую снаряжали в магазин.
– Больше запасы – спокойнее обстановка в доме! – ответила Лена.
Взялись за работу под пристальным присмотром бабки. Она переходила от одного к другому и пальцем указывала, где дотереть, где доскрести. К Асе не приставала. Ася протирала стоящий в предбаннике футляр с гармошкой – видела такие у себя в музыкалке. Пришла Лена поменять воду.
– Лен, а зачем им гармошка, дедушка Майер на ней не играет? – спросила у нее Ася.
– Заиграешь с такой ведьмой, – фыркнула Лена и кивнула на бабушку Майер, проходившую в прихожей.
На кухне Ася протерла чистый холодильник, внутри у которого было теплее, чем снаружи. Потом, пока соседка не стояла над душой, вытащила из шкафа кастрюли и сковородки, помахала тряпкой по полкам и запихнула посуду обратно.
– Все сделала, что ли? – подозрительно спросила Майериха.
– Да, вот посмотрите.
Бабка полезла в холодильник и в шкаф, а Ася ушла в зал, где Лена протирала полки в серванте и, пока не видела хозяйка, не вынимала хрусталь, а возила тряпкой между фужерами и вазами.
– До сих пор стоит, – показала Лена на коробку конфет, прислоненную к задней стенке серванта.
– С Нового года.
– Испортилась, поди, на такой жаре.
– Может, и нет.
Коробку шоколадных конфет в форме ракушек, морских коньков и креветок вместе с другими сладостями прислала дочка Майерихи еще к католическому Рождеству. Прожилки нежно-коричневого молочного шоколада смешивались с прожилками белого. Фигурки были округлые, ровненькие, не сравнить ни с какими другими конфетами. Створки ракушек так и хотелось куснуть. Морской конек вытягивал губки дудочкой и заворачивал хвост колечком, и это было невыносимо, шоколадно-вкусно.
– Если взять пару, заметит, как думаешь? – спросила Ася.
Бабка прошла из кухни в спальню, и девочки сделали вид, что поднимают хрусталь, вытирают пыль. Хозяйка попросила тетю Машу протереть подоконники по второму разу и утопала на веранду, из окна было видно, что она прошла в огород.
Лена достала коробку с конфетами и открыла крышку. Пленку соседка зачем-то сняла. Серединка крышки была прозрачная, но по углам конфеты были закрыты.
– Можно по бокам взять.
Ася протянула руку к правому верхнему углу, где в ячейке спал бело-коричневый морской конек. Шоколад был теплый, разогрелся от жаркого воздуха и мгновенно начал таять на пальцах.
– Про-о-о-шка! – раздался голос хозяйки с веранды, она звала своего кота.
От неожиданности Ася вздрогнула, конек выскользнул, шлепнулся на пол, превратившись в бесформенный шмяк.
– Убирай, убирай быстро! – зашептала Лена, закрывая коробку. Она прихлопнула крышку и поставила конфеты миллиметр в миллиметр туда, где они стояли раньше, – бабка замечала малейшее передвижение ее вещей.
Ася забегала по залу: чем убрать шоколадное пятно? И не придумала ничего лучше, как собрать его в ладонь. Конек превратился в жижу. Пятно стало еще больше. Хорошо, что ковер скатали перед уборкой. Ася собрала, сколько могла, расплавленный шоколад и метнулась на кухню – полоскать руки в ведре. С ведром она пришла в зал. Шаги Майерихи раздались в прихожей. Лена встала на шоколад, закрывая его подошвой.
Бабка вошла в зал и подозрительно оглядела Лену (та делала вид, что протирает полку, изогнувшись в странной позе), заглянула в спальню и дала еще пару наставлений, как мыть окно, потом ушла – в огород. Ася вернулась с тряпкой, и вдвоем с сестрой они отмыли и ногу Лены, и пятно на полу.
– Заметит, как думаешь? – с тоской о потерянной конфете спросила Ася.
– Конечно, заметит, – фыркнула Лена. – Если не помрет быстрее, чем соберется съесть.
– Эх, – вздохнула Ася.
Больше гнева Майерихи она боялась, что от их выходки огорчится тетя Маша. Лена, видимо, думала о том же самом.
Вернулась Ира. Уборку в восемь рук, хоть и с постоянными бабкиными подсказками, закончили быстро. Вытащили тряпки, ведра на веранду. Ася тащила любимую швабру. Пока девочки обувались на крыльце, соседка достала из матерчатого кошелечка две смятые бумажки по пять марок и отдала их тете Маше. Тетя Маша поблагодарила, бабка – нет.