Всю свою жизнь я была вынуждена плясать под чужую дудку. С самого детства мне приходилось подстраиваться под желания окружающих, делать всё, чтобы угодить, и строго следовать жёстким правилам нашего мира, где власть измеряется в количестве верных людей и свинца в обойме. А теперь ещё и под мужа прогибаться? Нет уж, спасибо. Мне до смерти надоело быть «хорошей девочкой», удобной всем, кроме себя самой.
Пусть тётушки судачат, что идеальная жена – та, что во всём потакает супругу, ловит каждое его слово. Но для меня это просто нелепая чушь. Где гарантия, что, получив такую покорность, мужчина не начнёт искать разнообразия? Что не найдёт другую, ещё более послушную? Что не перестанет любить, охладеет, начнёт пренебрегать? В нашем мире, где брак – это, прежде всего, холодный расчёт, стратегия, а не романтическая сказка с хеппи-эндом, никаких гарантий нет и быть не может. Да и разве можно быть идеальной для кого-то, потеряв при этом себя?
Я не собираюсь унижаться и умолять Микеле о внимании, выпрашивать крохи его времени. Но сделаю всё возможное, чтобы мой новоиспечённый муж, связанный со мной нерушимыми узами брака, увидел во мне нечто большее, чем просто выгодную партию и деловую сделку, скреплённую подписями и клятвами.
И уж точно не стану молча сглатывать обиду, притворяясь, что не замечаю, если он посмеет искать утешения в объятиях других женщин, растрачивая свою страсть на чужие тела. Так же, как и не намерена искать утешения в объятиях любовников, заглушая боль предательства мимолётными удовольствиями. Мы оба дали священные клятвы перед алтарём, перед лицом Бога и всей нашей семьи, и я намерена сдержать свою, чего бы мне это ни стоило. А Микеле… хочет он того или нет, будет приходить ко мне, когда будет нуждаться в женском тепле и ласке.
И начну я его «перевоспитание» уже сегодня ночью. Для начала нужно выбрать подходящий наряд… Благо соблазнительных комплектов, купленных втайне от отца, у меня предостаточно. В предвкушении я потёрла ладони, чувствуя, как по коже бегут мурашки из-за смеси возбуждения, страха и решимости.
Выйдя из душа, я, напевая себе под нос лёгкую мелодию, подошла к зеркалу. Мои светлые, влажные после горячей воды волосы спадали волнами на плечи. Я аккуратно промокнула их полотенцем, чтобы убрать лишнюю влагу, и открыла чемоданчик с бельём.
Чёрный шёлк с тонким кружевом, облегающий каждый изгиб тела; алое, расшитое золотыми нитями; почти прозрачное, с жемчужными бретельками – всё это дразнило и манило, как запретный плод, ожидающий своего часа. Раньше носить их было не для кого. Отец, со старомодными взглядами, свято чтил семейные традиции и строго следил за моей, как он выражался, «непорочностью». Никаких свиданий, поклонников, или намёка на легкомыслие. Зато теперь… Я свободна. Выбирать. Желать. Быть собой.
– В святоше спит грешница. – как-то со смехом сказала моя кузина Франческа, когда мы, ускользнув от бдительного ока телохранителей, ходили по бутикам в Милане, разглядывая соблазнительные кружева и прозрачные ткани. Я тогда лишь отмахнулась, но в глубине души знала, что в её словах есть доля правды.
Я всегда обожала красивое бельё. Пусть даже никто, кроме меня, не видел, что скрывается под строгими платьями, которые я вынуждена была надевать на бесконечных семейных ужинах и официальных приёмах. Это было моим маленьким секретом, тихим бунтом против удушающей чопорности нашего мира. Надеваешь что-то потрясающее – и чувствуешь себя увереннее, красивее, желаннее.
Наверное, многие и правда считали меня тихой монашкой, невинным ангелочком с нимбом из белокурых локонов. Отец годами старался создать мне именно такой образ. А кто на самом деле догадывается, что скрывается за этим безупречным фасадом? Ответ прост – никто. Круг общения у меня всегда был жёстко ограничен, так что я ни с кем не была особо близка, кроме сестры.
Не то чтобы меня держали под замком, но связываться с людьми не из нашего мира – себе дороже. И для них опасно, и мне лишняя головная боль. Вечно лгать, изворачиваться… тошно. Вот и общалась в основном с родственниками, выслушивая их бесконечные сплетни и пересуды, делая вид, что меня интересуют эти мелкие интриги.
Зато книг перечитала – море. В том числе и тех, что с перчинкой, с пометкой «18+». Они-то и стали моими тайными наставниками, открывая двери в мир запретных желаний и сладостных грехов. И теперь пришло время воплотить эти тайные знания в жизнь.
Я остановила свой выбор на чёрном шёлке. Тонкие бретельки, изящное кружево, облегающий крой – всё в нём дышало чувственностью и обещанием чего-то большего. Этот комплект идеально покажет моему мужу, что я вовсе не ангел, каким Микеле меня, несомненно, считает. Под маской невинности скрывается огонь. И сегодня ночью он вспыхнет.
Надев бельё, я провела ладонями по гладкой, прохладной ткани, наслаждаясь прикосновением шёлка к коже. Затем накинула лёгкий шелковый халат того же цвета. Он ниспадал до пола, скрывая и одновременно подчёркивая изгибы моего тела. Слегка подкрасила ресницы, добавила каплю блеска на губы – ничего вызывающего, лишь тонкий намёк, чтобы подчеркнуть естественную красоту. Высушила волосы феном, провела по ним щёткой, отчего светлые пряди легли мягкими волнами на плечи.
Взглянув на своё отражение в большом зеркале с позолоченной рамой, я удовлетворённо улыбнулась. Передо мной стояла не робкая девушка, а уверенная женщина, знающая себе цену.
– Пора показать тебе, дорогой супруг, что я не просто жена по расчёту. – подумала я, поправляя складки халата. Сердце билось где-то в горле, смесь волнения и предвкушения заставляла кровь пульсировать в висках.
Я тихо приоткрыла дверь. Микеле сидел на кровати, откинувшись на подушки, и что-то сосредоточенно печатал на телефоне. Он уже успел снять пиджак и рубашку, и его мускулистый торс блестел в приглушённом свете ночника. На мгновение я забыла обо всём, заворожённо скользя взглядом по широким плечам, рельефному прессу, сильным рукам. От него исходила аура власти, опасности, притягательной и пугающей одновременно. Волна жара разлилась по телу, заставляя забыть о придуманном плане. Несколько секунд, которые показались вечностью, я просто стояла, не в силах отвести глаз, пока смущение не заставило меня опомниться.
Я бесшумно прошла в комнату и, остановившись у изножья кровати, нарочито медленно сбросила халат. Тонкий шёлк скользнул по коже, тёмным пятном упав к моим ногам. Затаив дыхание, я ждала его реакции. Но ничего. Микеле так и не поднял взгляд. Лёгкая обида кольнула самолюбие. Собрав всё своё мужество, я произнесла, стараясь, чтобы голос не дрожал:
– Микеле, не мог бы ты оторваться от своего телефона?
Он, наконец, поднял голову и посмотрел на меня. На его лице не было ни удивления, ни желания, лишь холодная отстранённость. Его взгляд скользнул по мне, задержавшись на мгновение на тонких бретельках бюстгальтера, и вернулся к телефону.
«Так, Фина, не паникуй. Вспомни, что ты читала». – мысленно подбодрила я себя, пытаясь воскресить в памяти страницы любовных романов, которые когда-то вызывали трепет.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить бешено стучащее сердце, я медленно обошла кровать и села рядом с ним. Мои пальцы едва коснулись его руки, но даже этот невесомый жест заставил его напрячься. Он резко отложил телефон и повернулся ко мне. В его тёмных глазах наконец-то промелькнул интерес, смешанный с чем-то… непонятным. Тревогой? Настороженностью?
– Ты пытаешься меня соблазнить, жена? – произнёс он низким, хриплым голосом, от которого по моей спине пробежали мурашки.
Внутри всё сжалось от волнения, предвкушения и лёгкой нервозности. Пьянящий коктейль чувств, приправленный пульсирующим возбуждением. Близость его тела, его тепло, напряжение, повисшее в воздухе – всё это лишь добавляло остроты.
– Я хочу показать тебе, – прошептала я, наклоняясь ближе, так что моё дыхание коснулось его щеки. – что я гораздо больше, чем просто жена для галочки.
Уголок моих губ приподнялся в ироничной улыбке.
– Не стоит недооценивать меня, муж. Я здесь, чтобы получить то, что я хочу. И, поверь, я умею добиваться своего.
Мой взгляд скользнул по его губам, задержался на мгновение на сильной линии челюсти, затем медленно опустился к его шее. Кончиками пальцев я коснулась его кожи, едва ощутимо, дразняще.
– Я могу дать тебе всё о чём ты желаешь, Микеле. И даже больше…
Пальцы скользнули по его груди, обводя каждый рельефный мускул, задерживаясь на чувствительных сосках. Я чувствовала жар его кожи под своими пальцами, но его тело оставалось неподвижным, как каменная статуя. В книгах всё было проще: взгляды, улыбки, и вот уже тела героев сливаются в одно. А здесь… дыхание Микеле оставалось ровным, в глазах – ни намёка на желание. Однако я знала, что могу пробудить в нём что-то большее, поэтому не собиралась отступать.
– Неужели ты всегда такой сдержанный, Микеле? Или просто притворяешься? – спросила я, пристально глядя ему в глаза.
Оставив его грудь, я переместила руку к его шее, обводя пальцами жилку под челюстью. Ровный, слишком спокойный пульс вызвал неожиданный прилив раздражения. Я нажала чуть сильнее, и в тот же миг меня пронзило странное, почти пугающее желание впиться ногтями в его кожу, оставить свою метку.
«Откуда во мне такая дикость?» – промелькнул вопрос в голове. Но несмотря на этот импульс, желание быть ближе оказалось сильнее.
Наклонившись, я сократила расстояние между нашими лицами до минимального. Меня окутала смесь терпкого парфюма и чего-то неуловимо мужского, притягательного – его собственный, уникальный аромат.
– Боишься, что тебе слишком понравится и ты не сможешь держать свои руки от меня подальше?
Его губы дрогнули, чуть приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но слова так и не сорвались с его языка.
«Рано или поздно я разрушу этот барьер. Кирпичик за кирпичиком». – промелькнуло в голове, и уголок моих губ приподнялся в едва заметной улыбке.
Воздух между нами, казалось, загустел, наполняясь напряжением. Его взгляд потемнел. Он резко схватил меня за запястье, его пальцы крепко, почти болезненно сжали мою кожу, вдавливаясь в плоть.
– Я, кажется, предупреждал тебя. Это всего лишь трах, не нужно делать из этого что-то большее.
Я посмотрела ему прямо в глаза, стараясь скрыть волнение за маской дерзкой уверенности. Медленно, нарочито провокационно, я провела языком по своей нижней губе.
– Но почему бы нам не получить удовольствие в процессе? – прошептала я, скользя кончиками пальцев по его подбородку, поднимаясь к губам. В его глазах мелькнуло что-то похожее на ярость, желваки заиграли на скулах. – Или ты предпочитаешь послушных кукол, которые молча выполняют твои приказы?
Я высвободила руку из его хватки и резко, почти по-хозяйски, провела ладонью по его щеке.
– Разве ты не хочешь меня, Микеле? Узнать, как громко я могу кричать твоё имя, когда ты доводишь меня до оргазма? Или каково это – чувствовать мои губы вокруг своего члена, пока твои руки крепко сжимают мои волосы направляя? Или как это может быть приятно, когда ты будешь держать меня за бёдра и толкаться в мою девственную вагину?
В этот момент в его глазах что-то промелькнуло, но быстро исчезло, и я не смогла расшифровать.
– Ты не представляешь, во что ввязываешься. – его голос стал ниже, приобретая стальные нотки. Он обхватил мой подбородок пальцами, заставляя посмотреть ему в глаза. – Будь осторожна со своими желаниями, жена. Они могут обернуться против тебя.
Его руки легли мне на талию, крепко сжимая бёдра, словно он пытался удержаться от того, чтобы сорвать с меня одежду прямо здесь и сейчас.
– Я не боюсь своих желаний, Микеле. И уж точно не боюсь тебя.
Вдохновлённая его реакцией, я набралась смелости и, оседлала его талию. А затем, наклонившись, провела губами по его шее, оставляя влажный след. Его мышцы напряглись под моими прикосновениями, и он издал низкий, гортанный звук, похожий на рычание.
– Хочешь узнать, каково это – быть одной из тех, кого я трахаю до беспамятства? – его голос охрип, а в глазах заплясали тёмные огоньки. – Хорошо, только не жди от меня нежности.
– «Нежность»? – Я усмехнулась, проведя ногтем по его щеке. – А кто сказал, что мне это нужно?
Он перехватил мои руки и медленно провёл ими по своему торсу, задерживаясь на каждом мускуле. Его кожа горела, а напряжённые мышцы живота перекатывались под моими пальцами. Я чувствовала, как его дыхание становится всё чаще и глубже.
– Ты сама попросила об этом, Серафина. – прохрипел Микеле, а затем резким движением стащил меня с себя и перевернул на живот. Я почувствовала, как его рука грубо прижала мою голову к постели, а другая сорвала с меня трусики.
Микеле прижался ко мне сзади, его дыхание обжигало мою шею.
– Готова узнать, что я делаю со своими шлюхами?
– Да, покажи мне худшее, что в тебе есть, Микеле.