Два самых дорогих района Шолоха – это Верхний и Нижний Закатный Кварталы. Верхний квартал, также именуемый Королевской милей, отдан госучреждениям. В Нижнем квартале располагаются поместья семнадцати знатных Домов.
Хозяева «Воздушной гавани» удивились бы, узнай они, что мы с Кадией и Дахху считаем их ресторан нашим «штабом».
Тем не менее так оно и было.
В откровенно туристической «Воздушной гавани» мы обсуждали великие планы по захвату мира, тосковали о несбывшемся и банально сплетничали.
Мы регулярно жаловались на то, что «Гавань» нам надоела, еда тут паршивая, сидеть на крыше холодно, цены задраны, и, вообще, пора бы найти «штаб» поуютнее, но… Сложно было решиться на предательство.
Ведь именно в «Воздушную гавань» мы пришли в наше первое утро в Шолохе после окончания учёбы. Семь лет жизни в Смаховом лесу, под крылом наставника, и вдруг – возвращение в большой город. На родину, но позабытую. Казалось, совсем чужую.
«Гавань» стала для нас первым заново обретённым местом в столице. И мы прикипели к ресторанчику всем сердцем, сколь бы скверным он ни был. Я считаю, легко отделались. Другие так привязываются к людям.
Выпустились мы в начале июня.
Кадия и я, прощаясь с магистром Орлином, рыдали взахлёб: старому мастеру даже пришлось отобрать у нас только что вручённые дипломы, потому что иначе они бы утонули в слезах и соплях. Дахху переминался рядышком и тоже заметно грустил.
Забавно – мы ведь так ждали конца учёбы! С придыханием считали дни до «взрослой» жизни.
Но, когда дверь в коттедж Орлина захлопнулась, только у Кадии всё сложилось как надо.
Он убрала диплом в тумбочку, переоделась в военную форму и бодрым шагом отправилась на службу. Кад не разменивалась на сомнения, не мялась на пороге: «А стоит ли?» У неё механизмы в голове вообще как-то лучше работают, чем у большинства. Если Кад чего-то хочет, она идёт и пробует. Если её задевают – мигом выбрасывает эту чепуху из головы (предварительно врезав обидчику как следует). Если ей страшно, она говорит: «Что-то мне боязно, ух!» – и всё равно делает намеченное, пусть и покрывшись мурашками.
А вот мы с Дахху влипли. Я – потому что потеряла магию, напутав кое-что в алхимической лаборатории отца.
Дахху – потому что ждал другого. Он думал, финал учёбы означает торжество твоего ума и сладкую дрожь в коленях, когда ты видишь, как огромен внешний мир. Сколько у тебя возможностей. Перспектив.
Но оказалось, что это сложный труд: из раза в раз выбирать правильную дорогу. Каждый день сосредотачиваться и выбирать, не расслабляясь.
Потому что начать заново не получится. Правила не позволяют.
«Меня как будто выкинули в Шепчущее море, – вздыхал Смеющийся, – на крохотном плоту. Сказали: дерзай! И, одобрительно улыбаясь, растворились в прозрачном синем воздухе. И вот я совсем один, и уже, если честно, плевать на свободу. Просто хочется знать направление. Быть уверенным в том, куда я плыву. Чтобы трое суток спустя, когда я начну умирать от жажды, те же самые лица не спросили разочарованно, за каким прахом я так упорно гребу прочь от земли блаженных».
В итоге неприкаянный Дахху поступил на второе высшее в Лазарет. Быть вечным студентом очень удобно, ведь это позволяет отложить настоящий выбор на туманное «потом».
Грустно, ибо всем, кроме самого Дахху, очевидно, в чём его судьба.
Он – прирождённый учёный. Такой, знаете, настырный теоретик, который может годами докапываться до истины в каком-нибудь Чрезвычайно Важном Вопросе типа: «Пользовались ли мотыгой народы Северной пустоши в IV–V веках?».
Дахху давно мечтает написать «Доронах» – энциклопедию о Лесном королевстве, в которой он раскроет всю суть нашей истории и культуры. Но друг слишком боится провала, поэтому исследование всё ещё в проекте.
Компенсируя, Дахху доходит до самой сути в других, отнюдь не столь полезных вещах.
Так, когда я поднялась в «Воздушную гавань», он по десятому разу читал меню: изучал его так внимательно, будто надеялся найти секреты древних магов между строк. Или хотя бы какое-то новое, ещё не опробованное нами блюдо – что тоже вряд ли.
Первой меня заметила Кадия:
– Кого я вижу, хей-хей! – Она помахала из соломенного кресла, стоявшего у самого парапета. Улыбка Мчащейся, обнажающая и верхние, и нижние зубы, была настолько широкой, что не умещалась на лице.
Подойдя, я выжидающе уставилась на ребят:
– Не томите! Что там с мальчиком?
– Никто не знает. – Дахху развел руками. – У парня амнезия, – и он рассказал всё по порядку.
Утром, догнав беглеца, Дахху замешкался, ведь за ночь мы успели выстроить непростые отношения с подростком. Спасли его, но потом связали (страшно сказать – розовыми простынями). Причём о спасении мальчик не знал – был в обмороке, зато простыни прочувствовал по полной программе.
Незнакомец заговорил с Дахху первым: дрожащим голосом поинтересовался, что случилось. Как выяснилось, он не помнил ровным счётом ничего: зачем гулял в полночь? Где живёт? Даже собственное имя вызывало у подростка глубочайшие сомнения. Потом он утвердился в мысли, что его зовут Карл.
Дахху вместе с мальчиком отправился в Лазарет. Там друг активно размахивал лекарским амулетом, поэтому их без очереди пропустили к старшему целителю курса. Тот провёл осмотр по высшему разряду, применил новомодные «просвечивающие» заклинания (я даже не хочу знать, что это) и вынес вердикт: мальчик здоров. Но беспамятен.
Ночную историю лекарь узнал без мистических подробностей (дескать, наткнулись на парня на обочине) и без вопросов выделил для Карла койку в палате.
– И что теперь? – спросила я.
– Будем восстанавливать его память. – Дахху пожал плечами. – Пока ясно одно: Карл не из Шолоха. Это стало видно по слабым следам его воспоминаний: не наши названия, не наша еда, необычная одежда… Он явно чужестранец. Только непонятно, его семья переехала сюда жить или просто путешествует?
– Ещё есть вариант, что он сбежал из дома. – Кадия со значением подняла указательный палец. – Тогда, конечно, огонь!
Я вздохнула:
– Думаешь, очередной искатель долголетия?
– Конечно. Юный и отчаянный. Розовощёкий и розовопростынный. Верящий в свою звезду, но получивший звездюлей. Кумир бокки и, кажется, лучшая подружка нашего Дахху?
Дахху в ответ смерил Кадию таким взглядом, будто был из Дома Убивающих Одной Мыслью, а не из Дома Смеющихся. У меня аж сердце сочувственно ёкнуло. Но подруга лишь комично подняла ладони, мол, сдаюсь-сдаюсь. Всё-то ей нипочём.
Теория о том, что Карл отправился на поиски долголетия, казалась логичной. В Шолохе мы живём по две сотни лет вместо положенной одной. Тайна кроется в могущественных косточках дворцового кургана.
Дело в том, что наши предки были очень серьёзными ребятами – прямыми учениками шестерых богов-хранителей. Даже мёртвые, они умудряются влиять на жизнь королевства.
Так, от их останков исходят магические эманации, благодаря которым в Шолохе колдовать легче, чем где бы то ни было ещё. Особенно это чувствуется на территории дворца. Там всякий первокурсник мнит себя всесильным: хохочет от доступности магии, творит глупости – стражи едва успевают отлавливать.
Кроме того, курган привлекает волшебных существ и потусторонних сущностей – не всегда добрых, правда, – которые живут с нами по соседству и привносят в быт города изюминку.
И, наконец, косточки подарили нам уже упомянутую небывалую продолжительность жизни. Приятный бонус, который сыграл свою роль в становлении департамента Ловчих: люди со всего мира стремятся переехать в Шолох, надеясь жить долго-долго и, как мы, практически не стареть. Увы, магия кургана работает только на коренных шолоховцев. Но никто, конечно, не верит. Поэтому чужаков у нас завались – заодно и связанных с ними преступлений.
– Слушай, а что там с Иноземным ведомством? – спохватился Дахху.
Помедлив, я выложила на стол свой новоявленный значок. Ребята дружно выгнули брови коромыслом.
– То есть мы действительно можем тебя поздравить?! – Кадия чуть не поперхнулась ароматным земляничным чаем, который пила из фарфоровой чашки в виде цветка пиона.
Я в подробностях рассказала о своём дне. Когда я закончила, за столом воцарилось гнетущее молчание: Дахху и Кад отнюдь не собирались меня чествовать. Наоборот, они с сомнением переглянулись.
Солнце скрылось за неведомо откуда взявшейся тучей, панораму города залило синей краской. Резко похолодало, как это бывает в переменчивые весенние месяцы.
– М-м-м, Тинави, душа моя, так вы не обсудили твою… особенность? – неуверенно протянула Кад.
Говоря это, она смотрела куда-то вбок и чесала нос указательным пальцем: Кадия всегда так делает, когда нервничает.
– Ещё нет. – Я беззаботно улыбнулась, хотя сама полдня психовала из-за этого.
– Не лучше ли сразу прояснить ситуацию? – тактично поинтересовался Дахху.
– Чтобы они развернули меня с порога?
– Но ты понимаешь, что последствия могут быть самыми неприятными?
– Дахху, вы же сами советовали пойти и всё разузнать!
– Разузнать, а не врать.
– Я не врала.
Смеющийся откинулся на спинку стула и нахмурился. К нашему столику подлетел было толстый шмель, но, почуяв неладное, в резком вираже развернулся.
Я развела руками:
– Просто там, в холле, под всеми этими потоками витражного света, в буйстве шорохов и шёпотов, я впервые за год почувствовала себя живой. У меня не хватило духа закончить всё так сразу.
Дахху наморщил высокий лоб:
– И ты даже не выяснила, кто подал твоё заявление?
– Нет. А как бы я спросила? Прошу прощения, дамы и господа Ловчие, я что-то не понимаю, какой простофиля умудрился меня, калеку, к вам пристроить. Явно не рекрутёр. Позвольте посмотреть документы, интересно же. Да, всё верно, колдовать я не умею, я в этом деле овощ, огурцу конкуренцию не составлю. Но ставку хочу как у всех, и ещё отдельный кабинет, пожалуйста! Так, что ли? – Я почувствовала, что начинаю говорить громче, чем следовало.
Пожилая пара за соседним столиком, дружно оттопырившая мизинцы в процессе пития чая, недовольно закудахтала.
А Кадия вдруг по-военному рявкнула:
– Прах побери, Тинави! Кто-то распоряжается твоей личностью, как считает нужным, и зачем-то пропихивает тебя на госслужбу. Ты вообще задумывалась зачем? Может, тебя в шпионы завербовать хотят? Посадят на крючок, и до свидания. И всё это ещё и утром после встречи с бокки! Это наверняка чей-то план, ни разу не добрый!
– Чей план, Кадия?! – Я с шумом втянула воздух. – Это твоя новая жизнь полна интриг и шантажа, что в корпусе Стражей, что в родовом гнезде Мчащихся. Моя не такая. Козни против меня может строить максимум кухарка, которую бесит, что я ем печенье в кровати. Если кому-то хватило сил и желания вписать меня в свой неведомый план – да я только за, спасибо за высокую оценку! Хоть кто-то видит во мне что-то полезное!
– Перестань прибедняться! Не тебе с твоей внешностью сказочной принцессы и интеллектом мудреца жаловаться хоть на что-то в этой жизни! – Кадия врезала кулаком по столу. Стол задрожал, чашка всхлипнула. – Ну не повезло тебе с магией, ну бывает! Зато в остальном на тебя посмотришь – зависти не оберёшься!
– «Бывает»!.. – горько передразнила я, напрочь проигнорировав остальные её слова. Такое случается: упрёшься во что-то больное и видишь только его, игнорируя объективные плюсы. – Да нет ничего хуже, чем осознавать, что из-за пепловой случайности, когда даже обвинить некого, кроме самой себя, всё твоё потенциально светлое будущее накрылось медным тазом. Если в ведомстве – пусть и обманом – у меня будет шанс поменять мою жизнь, я его не упущу. А вы могли бы меня и поддержать! Кад, ты же сама хотела, чтобы я боролась – вот я и борюсь!
– Что за игрища со смыслами?! Да я тебя сейчас стукну! – возмущённо выдохнула Кадия и слегка привстала. Но, поймав мой болезненно-сухой взгляд, мигом присмирела.
Я отвернулась, изобразив, что любуюсь видом.
Под «Воздушной гаванью» бурлила жизнь на набережной реки Нейрис, петляли уютные улочки и тенистые бульвары Верхнего и Нижнего Закатных Кварталов. Вдалеке над пышными кронами буков торчала завивающаяся спиралью Башня магов. На фоне солнца она казалась темнее, чем есть.
Дахху деликатно кашлянул.
– Тинави, – мягко сказал он, тронув меня за локоть. – Мы всегда на твоей стороне. Но ситуация с ведомством – странная, признай. Если всё окажется нормально – хорошо. Но постарайся выяснить, что происходит.
– Ладно, – пробормотала я.
Кадия мигом расслабилась, поняв, что кризис миновал и я не собираюсь рыдать посреди ресторана – это в её представлении худшее, что может случиться с человеком. Кивнув на мою левую руку, она посоветовала:
– Ты, кстати, никому не позволяй прикасаться к твоему предплечью. И сама на людях его не трогай. А то ведь заметят, что тут что-то нечисто…
И действительно. Татуировка Ловчей, нанесённая мне в ведомстве, по идее должна была зажигаться изумрудным светом при прикосновении к ней – это и являлось бы признаком её подлинности. Сразу после процедуры Полынь, безуспешно пощипав меня за руку, сказал, что, наверное, нужна пара часов для того, чтобы татуировка «прижилась» и «активировалась». Я догадывалась, что всё не так просто, но промолчала.
Равно как и значительная часть магического оружия, со мной не хочет иметь дело никакой волшебный инвентарь, питающийся энергией владельца. А таких большинство. Вокруг моего тела как будто царит зона отчуждения.
Я клятвенно пообещала Кадии отбиваться от всех, кто захочет меня потрогать.
Между тем вечер окутал столицу прозрачной вуалью. Лучи заходящего солнца окрасили облака в розовые тона, черные стаи птиц диагоналями расчерчивали небо.
– Пойду домой. – Я вздохнула. – Глаза слипаются.
– Заглядывай завтра в Лазарет, – пригласил Дахху. – Познакомлю тебя с Карлом.
– Обязательно. Неужели он совсем не помнит про бокки?
– Совсем. Возможно, это шоковое.
– Или гадёныш пудрит нам мозги, а сам вынашивает планы мести.
– О, теперь и ты начинаешь видеть во всём заговор! – Кадия добродушно хохотнула. – Иди-ка ты баиньки, душа моя.
Попрощавшись с друзьями, я послушно отправилась домой.
Там меня ждал сюрприз в лице Селии, помощницы мастера Улиуса.
Зажав трость под мышкой, она стояла, облокотившись о мой забор, и заполняла какие-то бумаги. Поза была расслабленной и привычной: судя по всему, Селия давно ходит с палкой.
Мне резко захотелось развернуться и пойти куда угодно ещё, чтобы избежать разговора. Но Селия меня уже увидела.
– Тинави. – Она сухо кивнула. – Я рассчитывала встретить вас здесь.
– Что-то случилось? – выдавила я, не ожидая ничего хорошего.
– Я просто хотела уточнить ещё раз: вас распределили к господину Полыни на стажировку?
– Да.
– Вы с ним были знакомы прежде?
– Нет…
– Отлично. – Селия достала из кармана брюк визитку и вложила мне в руку. – Вы будьте внимательнее на службе, Тинави. Ловчий – непростая профессия. Нужно хорошенько разбираться в людях. И не бояться превентивных мер.
– Что вы имеете в виду? – нахмурилась я, разглядывая серебристый бархат карточки.
Согласно ей, Селия принадлежала к дому Сгинувших и занимала должность замглавы департамента Ловчих, а не помощницы Улиуса, как я решила днем.
– Это мой адрес, – снисходительно объяснила госпожа Сгинувшая. – На случай, если кто-то станет вести себя неподобающе.
И, тонко улыбнувшись, она попрощалась и быстро захромала прочь.