Половина шолоховских анекдотов посвящена госслужащим. Чаще всего высмеивают злобных Ходящих. На втором месте – Стражи, предстающие глупыми и нерасторопными. На третьем – «жадные» и «предвзятые» работники Правого ведомства.
После разговора с Полынью мне срочно требовалась доза эндорфинов, так что я решила отправиться к какому-нибудь из своих «позитивных якорей».
Этим термином я называю места, где мне хорошо. В каком душевном состоянии туда ни приду – мир становится веселее. Такие якори появляются очень просто: ими становится места, в которых я несколько раз подряд чувствовала себя счастливой. И когда я оказываюсь там снова, в подсознании срабатывает «триггер», сам собой подтягивающий мой эмоциональный фон до «привычного».
Звучит забавно. Вообще, хитрости нашей психологии – одно из чудес, доступных даже не-магам. Это утешает.
Мой самый близкий к дворцу «якорь» – Морская площадь. Она начинается прямо за рвом Рейничем, рукой подать.
Признаю, Морская площадь – странный топоним для города, затерянного в чащобе. Но правдивый: здесь стоит огромный фонтан с каменной группкой ундин. Вода, гейзерами бьющая вокруг скульптур, – солёная. По составу она такая же, как вода Шепчущего моря.
Каждый июнь в Башне магов начинается сессия. Тогда к фонтану приставляют стражей, потому что студенты считают доброй приметой выпить стаканчик «морской» воды в ночь перед экзаменом. А вода эта заколдованная, поэтому последствия могут быть ужасными – ведь все организмы по-разному реагируют на магию в желудке.
Но студент не был бы студентом, если бы думал о безопасности больше, чем о хотя бы призрачной возможности получить отлично. Поэтому молодые маги идут на многочисленные ухищрения, чтобы обмануть стражей и всё-таки хлебнуть заветной водицы. Иногда доходит до шедевральных инсценировок!
Так, в прошлом году группка второкурсников-заклинателей создала на удивление реалистичную иллюзию загоревшегося Казначейства. Все переполошились. Шептуны набежали с вёдрами наперевес, но, обнаружив обман, этими же вёдрами поколотили сорванца.
Помню, мы с Кадией тоже уповали на традицию перед сдачей зачёта по теологии.
Нам никак не удавалось распознать богов-хранителей по цитатам из их личных дневников. Тогда как истеричку Теннета и гуманиста Карланона (который всегда высказывал весьма человечные идеи о силе любви и боли одиночества) мы могли отличить даже в случае самых неочевидных отрывков, остальные боги представляли собой проблему. Особенно когда рассуждали о чём-то вроде любимой еды.
– Давай дойдём до Скалистых гор, разбудим драконов, и пусть они вызовут нам этих шестерых из другого мира. Посмотрим на богов лично, может, хоть так начнём разбираться в интонации… – ворчала Кад, пририсовывая рожки богине Селесте.
– Ты правда думаешь, что драконы нам это простят? – Я, зевая, зубрила афоризмы.
– В моём любимом комиксе два персонажа провернули такой фокус и выжили. – Кадия помахала перед моим лицом журналом.
– В комиксе, значит? – ехидно уточнила я.
Но Кадия была убийственно серьёзна.
– Думаешь, есть большая разница между ним и этим? – Другой рукой подруга подняла иллюстрированный сборник мифов и легенд.
Книжечки и впрямь были похожи…
В общем, надеясь на чудо, мы поехали за волшебной водой.
Стражи сразу же раскусили наши намерения, и мы долго бегали от них вокруг фонтана. Гогочущий хохот Кадии и грохот металлических сапог охраны перебудили весь квартал. На улицы вывалило два десятка горожан, которые мигом разбились на две категории: тех, кто болел за стражей, и тех, кто сочувствовал нам.
В итоге Кад споткнулась и, падая, увлекла меня за собой. Мы с визгом перелетели через низкий бортик фонтана, вызвав бурю аплодисментов и настоящее народное ликование. Морской воды нахлебались по самое не горюй! На следующий день зачёт был сдан. А штраф за нарушение порядка – выплачен тогда же, на месте, с помощью туристических монеток («чтобы вернуться!»), которые набились нам в обувь во время нежданного купания.
Сейчас на Морской площади, помимо фонтана, располагается ещё одна достопримечательность – чайная телега госпожи Пионии. Почтенной госпожи Пионии – лучшей лавочницы в столице.
Когда я подошла, улыбчивая старушка привычно затараторила без пауз и смены интонации:
– Ой, дорогуша, а я уж решила, ты забыла о старой Пионии, милая, попробуй липовый сбор, я только-только сварила! – При разговоре у неё смешно подпрыгивали тугие завитушки волос, оттенённые фиолетовыми чернилами.
Я сразу заулыбалась. Почти против воли.
– С удовольствием, Пиония!
Потом я послушно взяла берестяной стаканчик и потрепала по носу вечно спящего ослика Изеркааля. Животинка всхрапнула, и телега вздрогнула, да так, что все-все колокольчики и чайнички на ней дружно звякнули, а охапки живых цветов (преимущественно пионов, конечно же) благосклонно закивали махровыми головами.
– Как дела твои, голубушка? Совсем исхудала! – Пиония всплеснула руками, и круглые очки чуть не съехали с её носа-пуговки.
Я присела на огромное серебристое колесо телеги.
– Всё хорошо. Представляете, я теперь работаю Ловчей, – неожиданно похвасталась я, хотя ещё минут пять назад проклинала своё назначение и всё Иноземное ведомство заодно.
– Вот это здорово! Вот это я понимаю! Давно тебе пора было на работу выйти. Грустила ты дома, Тинави. – Старушка улыбнулась. – Теперь не будешь грустить, а? Ты же такая умная девочка, а весь этот год свой ум против себя направляла – тут укоришь, там уколешь. Нельзя так с собой. Себя любить надо. – Она погрозила мне пальцем и тотчас отвлеклась на другого покупателя.