Иметь большие амбиции и ничего не достичь – встречается частенько. А вот чего-то достичь, не имея больших амбиций, – слабо верится!
На Шолох надвигалась беспощадная майская гроза.
Воды Нейрис потемнели и приобрели пугающий свинцовый отблеск. Свирепые волны бились о каменные берега, будто зверь, рассерженный на весь род людской. Злые молнии немилосердно раскалывали тёмный небосвод – пока ещё вдали. Пусть и запаздывающий, но страшный грохот подгонял немногочисленных горожан.
Я плотнее запахнула плащ и пошла быстрее. Электрическая вспышка высветила деревянный знак: «Мост Бесконечного Полёта». Вы не подумайте: он так назван потому, что над ним постоянно кружат чайки, а не из-за тех злополучных самоубийц-студентов…
До места встречи с Полынью оставалось пройти метров сто, но в полной темноте, ведь на время сильной грозы столичные власти отключают уличные фонари. Говорят, магические сферы притягивают молнии – небезопасно!
Я вытащила из сумки маленькую керосинку. Обычно я, как и большинство шолоховцев, предпочитаю использовать переносные аквариумы со светящейся травой осомой, но в непогоду мне больше нравится живой огонь – от него теплеет на душе.
Оранжевый язычок пламени выхватил из мрака чистую зелень листвы, агатовые слёзы мостовой и пару лупоглазых лягушек, квакнувших мне вслед нечто недоброе.
Я ещё ускорилась. Но от крупных, всё учащающихся капель дождя вовремя укрыться не удалось – до моста я добежала с хлюпающими от воды сандалиями.
Полынь ждал меня, облокотившись о резные перила. Я позавидовала его сапогам.
– Отличная погодка для охоты на баргеста, как считаешь? – вместо приветствия бросил он.
Впрочем, с чего бы ему здороваться: мы расстались не далее как несколько часов назад, когда после работы разошлись по домам, чтобы немного привести себя в порядок. Весь день до этого мы носились по Шолоху, разгадывая тайну лепрекона-фальшивомонетчика, и этот опыт научил меня двум вещам.
Во-первых, не стоит проверять подлинность золотых монеток на зуб – есть шанс, что они, оказавшись поддельными, превратятся в ящериц и цапнут тебя за язык.
Во-вторых, когда Полынь в следующий раз скажет что-то вроде: «Настоящий Ловчий всё пробует на себе: дерзай, малёк!», его Ни В Коем Случае Не Стоит Слушаться.
Я поднялась на горбатую спинку моста и остановилась рядом с Полынью. Внемлющий колдовал, творя над водой иллюзорных бабочек, за которыми с визгом и хохотом гонялись ундины. Эти раскрепощённые голые девицы с рыбьими хвостами восторженно ловили иллюзии и громко аплодировали, когда те снопом искр схлопывались в воздухе.
Сценка, уместная скорее жарким полднем, нежели ненастной ночью. Но, кажется, никого из участников это не смущало.
– Я так погляжу, у тебя тут своя охота, – хмыкнула я. Одна из ундин уже активно посылала Внемлющему воздушные поцелуи.
Полынь равнодушно пожал плечами и отвернулся от реки.
– Ну что, во дворец? – зевнул он.
Дриада сдержала слово и придумала для нас убежище.
Она предложила проследить за баргестом из платяного шкафа, в котором одна створка была ажурной – то есть при должном старании просматривалась насквозь.
– Господин Полынь, госпожа Тинави, вам удобно? – вежливо спросила Цфат, с трудом закрывая за нами дверцы: места для двоих внутри было маловато.
– Да, переживём, – крякнула я.
– Вполне, – сдавленным голосом подтвердил Внемлющий.
В следующие пять минут, пока мы пытались устроиться поудобнее, я успела дважды заехать ему локтем в глаз и, кажется, тем самым приблизилась к потенциальному рабочему выговору.
Но обошлось. Спасибо баргесту, который внезапно пресёк нашу возню и нытье. Со всей той наглостью и самоуверенностью, на которую способны одни лишь потусторонние твари.
Сначала по комнате прокатилось тихое, примеривающееся «р-р-р-р-р». Мы его проигнорировали, потому что в этот момент Полынь популярно объяснял мне, что свобода одного заканчивается там, где начинается нос другого.
– Р-р-р-р-р! – разнеслось уже куда более уверенно.
Полынь замолчал и прильнул глазом к дырке. Я сделала то же самое, уровнем пониже.
Огромный чёрный пёс стоял у окна. Мышцы на его спине перекатывались, глаза алели. Лоснящаяся чёрная шерсть, волосинка к волосинке, блестела даже при очень тусклом свете. Я была бы готова душу поставить на то, что баргест материален, если бы не один нюанс: его лапы чуть-чуть проваливались в пол. Призрачный предвестник немного не рассчитал позицию для полной убедительности.
Цфат устроилась на кровати, поджав колени к груди, и таращилась на баргеста во все глаза. Впрочем, дриада казалась довольно спокойной. Немудрено: во-первых, она видит его уже в четвёртый раз. Во-вторых, в засаде сидят бравые Ловчие.
В эту секунду бравый Ловчий мужского пола распахнул дверцу шкафа.
Выскочив перед баргестом, Полынь начал плести заклинание, быстро меняя положение рук: он сгибал и разгибал пальцы, заламывал запястья, неистово вращал ладонями. Это напоминало Разгадку Большого Билла – магическую формулу, которая позволяет заглянуть под иллюзию, если таковая есть.
Баргест между тем начал увеличиваться в размерах и сокрушённо выть.
Его вой проникал в самое сердце – лишал тебя надежды на малейший лучик света, разъедал изнутри и выворачивал наизнанку.
Я вздрогнула от охватившего меня ужаса. Пёс рос и занимал всё больше места. Я же наполовину пребывала в шкафу: стояла в створках, но уже отворённых: будто кукушка в заевших часах. Калейдоскопом проворачивающиеся в голове воспоминания о самых позорных и болезненных ситуациях моей жизни – таковы были чары баргеста – лишили меня всякого желания шевелиться.
Когда одна из лап баргеста увеличилась до того, что «встретилась» с моей ступней, он неожиданно вздрогнул и… исчез.
О-оу. Значит, моя антимагия распространяется и на этих духов.
Полынь, ругнувшись, постарался поскорее «погасить» своё заклинание. Если уж ты взялся за колдовское плетение, то просто бросать его посреди дороги нельзя. Изволь довести дело до конца или же мастерски спустить на тормозах – а то всепронизывающая энергия бытия унни надаёт тебе по щам, ведь Вселенная ненавидит бессмысленность.
Когда всё было позади, Цфат осторожно поднялась с кровати.
– Это и есть мой баргест, – со вздохом сказала она. Будто мы нуждались в пояснениях!
Полынь, подозрительно довольный, подтвердил:
– Он настоящий.
– Ты же не завершил заклинание? – спросила я с содроганием.
С содроганием – потому что сейчас мы наверняка поднимем столь неприятную тему, как «почему волшебная собачка пропала, коснувшись госпожи Страждущей?».
– Когда пёс завыл, всё стало очевидно. Ни одна иллюзия не влияет на психику столь сокрушительно. Так что, Цфат, я вас поздравляю – вам является настоящий дух! – весело сказал Полынь. И тотчас поправился: – Вернее, сочувствую. Мы выясним, почему баргест приходит, и предпримем всё необходимое, чтобы предотвратить несчастье.
– Спасибо, – кивнула дриада и, перекинув свои роскошные распущенные волосы вперёд, оказалась укутана ими, как плащом.
Внемлющий вышел в центр комнаты и достал из складок хламиды небольшой хрустальный шар. Он критически осмотрел его, подышал на стекло, протёр рукавом. Потом поднял высоко над головой и попросил нас с дриадой замереть. Из шара донёсся глухой хлопок, и всю его поверхность заволокло искрящимся лиловым туманом.
– Мы будем держать вас в курсе расследования, – пообещал на прощание Полынь.
Когда мы вышли в коридор, я осторожно ткнула пальцем в стеклянную диковинку:
– Что это?
Внутри лиловой мглы, будто в драконьем яйце, набухало движение.
– О, это прекрасная штука, новая разработка Дома Внемлющих. Называется «имаграф». Он позволяет перенести внутрь стекла изображение места, где ты находишься, сделать так называемый кадр – что-то вроде картины, но круглой. Готов поспорить: не пройдёт и месяца, а имаграфы заполнят всё королевство. Наш уже готов, посмотри.
Полынь протянул мне шар.
Звёздчатый туман расчистился. Внутри проявилась – совсем как наяву – комната Цфат. Стены, окна, мебель, книги и парикмахерские инструменты – всё перенесено в мельчайших деталях. Мы с Внемлющим и дриадой тоже присутствовали в этой игрушечной спальне.
– Как здорово! – ахнула я.
– Ага. А теперь задержи палец на… Ну на своём лице, например. – Полынь подмигнул.
Я послушно ткнула мизинцем в шар. Прошла секунда – и моё лицо в имаграфе начало увеличиваться, как пойманное на удочку. Ойкнув, я поскорее отдёрнула руку, отпустив натяжение.
На картинке у меня была такая оторопевшая и виноватая физиономия, что любой заподозрит неладное. Не стоит её приближать!
Но Полынь так и не спросил про исчезновение баргеста. Повезло.
– Чудесная штука, – подытожила я.
– Чудесная и очень полезная, – согласился куратор. – Все детали сложно удержать в памяти, а имаграфы позволяют вернуться к анализу в любое время.
Я только головой покачала.
Ох уж эти Внемлющие! Самый технически подкованный Дом Шолоха.
Кстати, надо будет особенно подчеркнуть для Кадии, что Полынь принадлежит к этому роду, и всласть похохотать над её возмущёнными комментариями на этот счёт.
Дело в том, что Дом Мчащихся (который возглавляет её отец) и Дом Внемлющих соперничают. Враждовать кому-либо в Лесном королевстве не позволяет воспитание, но если бы мы жили в Иджикаяне, например, то эти семьи уже давным-давно перерезали бы друг другу глотки.
Политики против интеллектуалов… Конкуренция длится со времён Срединного государства, и никто пока не одержал верх.
Хотя само Срединное государство, земля наших предков, уже давно погибло.
Когда-то, на заре времён, оно было сильнейшей империей Лайонассы. Его основали шестеро богов-хранителей. Вечно молодые и невероятно могущественные путешественники между мирами, предположительно – дети Отца Небесного, они жили среди людей, чем оказали срединникам величайшую услугу. Хранители учили срединников магии, медицине, наукам и искусствам, оберегали их и помогали найти свой путь.
Но всякая сказка кончается. Так, однажды боги ушли («Другим мирам тоже нужна наша помощь»), и Срединное государство осталось без покровителей. Несколько веков спустя его уничтожила объединённая армия южных королевств и драконов.
Выжили только те, кому в указанное время довелось проходить обучение на островах народа шэрхен. Именно та горстка студентов – не больше пяти десятков – положила начало будущей истории Шолоха.
Долгое время осиротевшие срединники жили у шэрхен, перенимая у островного люда их культуру, традиции и привычки. А в пятнадцатом столетии их внуки и правнуки рискнули вернуться на материк.
Здесь, в самом сердце Смахового леса, они основали новое государство, ничуть не стесняясь воздвигнуть королевский дворец прямо поверх некрополя.
Потомки тех переселенцев и являются сегодня представителями семнадцати знатных Домов. У некоторых Домов есть свои «фишки».
Так, когда видишь кого-то из Внемлющих – беги, не то он, возможно, заставит тебя часами слушать новости из научной сферы.
Очень странно, что Полынь, выходец из этого дома, выглядит и одевается так архаично. Косточки на шее, небо голубое, он же носит косточки животных на шее!..
И зачем только?
Пока я размышляла, мы неспешно брели сквозь ночные коридоры дворцового крыла, отведённого для прислуги. Наши равномерные шаги поддакивали ритму сердца. Вдруг впереди мигнул чей-то фонарь.
Мгновение спустя к нам вышла невысокая, крепко сбитая девушка в походной одежде: штаны из грубой ткани, льняная рубашка, кожаная жилетка с накладными карманами. Русые волосы девушки перетягивала резинка с диковинными очками на макушке – как у ныряльщиков. У очков были толстые зелёные стекла и коричневая оправа – круглая, широкая, железная. В одной руке незнакомка держала лампу, в другой – яблоко. Приблизившись, она с заразительным хрустом откусила от него и, прожевав, деловито козырнула.
– Йоу, Полынь!
– Правой, Андрис. Честь отдают правой рукой. И желательно пустой: безо всяких яблок, – мягко поправил её куратор. Девушка ничуть не смутилась:
– Не занудничай. Почему ты опять во дворце? Тем Самым Делом занимаешься?
– Нет, сегодня другая работа. Кстати, познакомься, это Тинави, мой «малёк».
Андрис приподняла фонарь и в его свете осмотрела меня с головы до ног. Она ничего не пропустила: ни тканые ремешки сандалий с цветными стекляшками, ни золотой кулон в виде дубового листика, ни пояс, перехватывающий талию, ни нервную улыбочку – мою фирменную.
В этом осмотре не было ничего пренебрежительного. Было видно: Андрис просто хочет ухватить максимально много информации за раз. Я невольно расправила плечи. Удовлетворившись осмотром, любительница яблок кивнула, потом с грохотом поставила фонарь на пол и протянула руку:
– Будем знакомы. Я Андрис Йоукли, Ищейка.
Даже при скудном освещении было видно, какие розовые и круглые у неё щёчки.
Хм. А я-то думала, все Ищейки должны быть «шкафами», умеющими с одного удара уложить злостного преступника! Андрис же едва дотягивала мне до переносицы и вообще скорее походила на очаровательную булочницу.
– Обращайся, если нужна будет помощь, – дружелюбно кивнула она. – Знаю, как непросто живётся «малькам». Работы куча, объяснений – ноль. А уж раз ты Полыни досталась…
Не закончив фразу ничем, кроме многообещающего молчания, Андрис покачала головой. Потом ещё раз сказала «Йоу!», подхватила скрипнувший фонарь и энергично потопала прочь. Хруст яблока в темноте отмечал её путь.
Полынь фыркнул ей вслед и поманил меня в соседний коридор.
Чувствуя, что должен как-то прокомментировать встречу, он объяснил:
– Андрис работает в Иноземном ведомстве уже пять лет. Она профессионал и, как по мне, самый надёжный человек во всём министерском квартале. Можешь ей доверять.
Я кивнула, а потом замялась:
– Слушай, Полынь… А я ведь правильно понимаю, что Ищейки – наши подчинённые?
Он улыбнулся. Колокольчики в волосах зазвенели.
– По идее – да. Но об этом не принято говорить вслух. И несмотря на то что мы руководим ими, мой опыт показывает: многие вещи, с которыми шутя справляются Ищейки, не под силу даже лучшим Ловчим. Таким, как я, например, – добавил он самодовольно.
– Значит, не врут? – воодушевилась я.
Сонная тишина коридоров сменилась негромкими разговорами гвардейцев, доносящимися из холла впереди. Туда мы и направлялись – к дверям, ведущим в дворцовый сад.
– Ты и впрямь мастер своего дела?
– Как минимум я иду к этому, – посерьёзнел Внемлющий. – Не вижу смысла заниматься какой-либо работой, если не планируешь стать в ней номером один.
Следующий вопрос я постаралась задать как можно более невзначай:
– Кстати, а Лиссай правда принц?
…Но получилось скорее как можно более невпопад.
– Долго же ты терпела! – Полынь расхохотался.
Смех его отскочил от стены и помчался прыгать по арочному своду холла. Стражники недовольно скривились.
– Да, правда. Но об этом я расскажу потом.
– А про То Самое Дело расскажешь?
Полынь покачал головой:
– Сейчас пора спать, Тинави.
Мы вышли из дворца, и на улице, как по заказу, сразу же услышали бой часов.
Сначала раздались громкие удары дворцовых курантов, потом к ним присоединился переливчатый звон с башен Академии, из Водного управления и Казначейства… Секунд тридцать весь город дружно отбивал час ночи. «Бо-о-о-о-о-ом-м-м», – где-то на нижней границе слуха подытожил колокол Ратуши, который за этот басовитый звук прозвали Толстяком Бенджи.
Все стихло.
– Обожаю Шолох, – усмехнулся Полынь. – Большая часть населения встаёт на работу спозаранку, но даже ночью каждый час мы упорно слушаем этот концерт.
– А мне нравится. – Я пожала плечами.
– А мне нет. Завтра утром жду в моём кабинете.
Полынь сделал несколько шагов и… исчез.
Во всяком случае, мне так показалось. На самом деле, вероятно, он скрылся за деревом – ещё днём, в лабиринте, я убедилась, что мой куратор не ищет лёгких путей. Я буркнула в пустоту «до встречи» и потопала дальше.
Если поторопиться и поймать кентавра, дома буду к двум. А значит, даже получу свою шестичасовую дозу сна.
Да здравствует здоровый образ жизни!