При поступлении на работу всем госслужащим Шолоха наносят магическую татуировку на левое предплечье. Сотрудникам Теневого департамента – на правое. При увольнении или смене профиля татуировку сводят или заменяют новой.
Я вышла из покоев принца в сумрачную аркаду. Мысли порхали, как бабочки, и сладко путались.
Мои шаги гулким эхом отдавались в прохладной глиняной тишине. Тонкие лучи солнца по диагонали пересекали аркаду, еле-еле пробираясь сквозь ивовые заросли снаружи. Неожиданно от одной из колонн отделилась тень. Я вздрогнула.
– Привет-привет, Ловчая! – Это оказался Полынь.
Куратор поджал губы и встал, скрестив руки на груди и отставив одну ногу вбок.
О прах.
Кажется, мне сейчас всыплют по первое число. Неужели ему уже рассказали о моей беготне за Цфат? Или Внемлющего возмутила самовольная отлучка к принцу?
– В следующий раз сразу вернусь в ведомство, без промедлений и перерывов на обед, – с ходу пообещала я на всякий случай.
– Пойдём со мной, Тинави, надо поговорить. – Голос у Полыни был строгий.
Внемлющий осторожно взял меня под локоток. Даже сквозь рукав летяги я почувствовала холодок серебряных браслетов, плотно обхватывающих, один за другим, правое предплечье куратора.
Мы молча покинули аркаду. А потом, к моему удивлению, пошли не прочь из западного сектора, а свернули к озеру.
Полынь, не отпуская меня, левой рукой сделал несколько быстрых пассов. Он сложил большой и указательный пальцы колечком, шепнул заклинание и резко дунул в получившуюся дырку. Вокруг нас возник прозрачный переливающийся пузырь, похожий на мыльный. Пузырь Бубри – самая популярная мера против подслушивания.
Я не на шутку разнервничалась.
Наконец Полынь вздохнул и сказал, продолжая всё так же тащить меня в неизвестном направлении:
– Я знаю, что у тебя нет магии, Тинави. – Монетки в его волосах зазвенели, будто акцентируя слова владельца.
– О, – сказала я.
Я тяжело сглотнула.
Я посмотрела на собственные туфли.
Я прикусила губу.
Полынь продолжил:
– Это я подал твоё заявление на вакансию Ловчей.
А вот это уже что-то новенькое.
– Но зачем?
– Не поверишь – из-за принца Лиссая.
Перед мысленным взором у меня возникла длинная строчка из восклицательных и вопросительных знаков. Вербально я не стала выражать своё удивление, решив дождаться продолжения.
Но Полынь шёл как ни в чём не бывало. Он, зараза, явно из тех людей, кто говорит только тогда, когда сам этого хочет. Спрашивай, не спрашивай – лишь воздух зря сотрясаешь. Так что ладно, поиграем в молчанку.
Мы подошли к озеру.
Отсюда открывался дивный вид на Храм Белого Огня – одну из главных достопримечательностей острова-кургана. Бежевые башни храма вырастали вверх, будто сделанные из мокрого песка; фасад, составленный из трёх стрельчатых порталов, таял на палящем майском солнце, а фигуры храбрых воинов, выстроившихся по фронтону, казалось, смотрят прямо в душу каждому грешнику, что рискнёт приблизиться к святой обители.
От храма к нам быстро шёл высокий, коротко стриженный мужчина. Его блестящий жемчужный балахон вызвал у меня удушающий приступ зависти. И почему священники одеваются лучше, чем даже самые обеспеченные горожане?
Мужчина шагнул внутрь «мыльного пузыря», и они с Полынью пожали друг другу руки. Затем священник ритуально поклонился, прижав сложенные ладони к губам: там, где соединялись мизинцы, был нарисован глаз, половины которого встречались лишь при таком жесте. У глаза было шесть ресничек – по числу богов-хранителей.
– Тинави, позволь представить тебе господина Эрвина Боу, служителя Храма Белого Огня и по совместительству нашего информатора. Эрвин, это Тинави из Дома Страждущих – новенькая Ловчая.
Мы выразили взаимное удовольствие от знакомства. Я старательно сохраняла нейтральное выражение лица, хотя количество вопросов росло, а вот ответов, увы, не прибавлялось.
– Эрвин, расскажи об убийствах.
Священник кивнул и, не обременяя себя хоть каким-либо вступлением, посвятил меня в детали произошедшего.
Итак.
Первый труп был найден полтора месяца назад, на закате, в этом самом озере. Тело обнаружил мальчик-хорист, коего злобные однокашники скинули в воду единственно по причине детской жестокости. Зацепившийся за водоросли хорист долго барахтался, выводя отнюдь не благочестивые трели, пока наконец не наткнулся ногой на нечто холодное. Оно было скользкое и слегка сияло в темноте.
Вопли юнца достигли верхней границы высоты звука, воспринимаемого человеком.
То, что раньше было добропорядочным шолоховцем, отчаянно пыталось всплыть со дна, но не могло – мешал здоровенный камень, привязанный к ноге. Мальчишечья свора была в восторге от находки, но их бурное ликование вскоре прервал сам Эрвин Боу. Священник разогнал детишек и вызвал на место преступления Смотрящих из Лесного ведомства.
– Но Смотрящие уже на следующий день сообщили, что это дело «им не подходит», – продолжил Эрвин.
Священник, Полынь и я остановились у самой воды. Внемлющий по-свойски сел на траву, скрестив ноги.
– Убитым оказался садовник по имени Олаф Сигри, уроженец Норшвайна. – Эрвин вздохнул. – То есть дело должно было расследовать Иноземное ведомство. Однако Сигри уже больше сорока лет жил в Лесном королевстве, то есть в некотором роде всё же мог считаться шолоховцем… И при этом его труп покрывали наполовину смывшиеся магические письмена. Они имели явно заклинательное происхождение и требовали дешифровки, а значит, попадали под юрисдикцию Башни магов. Присланные сюда детективы не смогли самостоятельно решить, кому передать расследование убийства, послали запрос главе своего департамента. Был вечер пятницы, так что им ответили не сразу. В понедельник дело Олафа Сигри всё-таки решили отдать Ловчим. Но Иноземное ведомство отказалось «просто так» брать на себя лишнее преступление и запросило сопроводительные документы. Задним числом Смотрящие пошли собирать улики. И… нашли в озере ещё шестерых. Уже в виде скелетов, болтавшихся на цепях. Пока задокументировали, пока передали Ловчим… Только через три недели убийство досталось господину Полыни. Благослови хранители души усопших! – Священник машинально коснулся лба кончиками пальцев.
– Классно, – вздохнула я. – Быстро сработали, что тут скажешь.
В разговор вмешался Внемлющий:
– Вернее сказать, что на меня сбросили сразу семь убийств. Причём в ходе следствия стало ясно, что шестеро предыдущих пропали, мягко говоря, давно. Сообщения об исчезновениях поступали равномерно с самого начала апреля. Вот только к пропажам людей в Шолохе относятся беспечно – мало ли куда захотел уехать взрослый человек? Ну и что, что никому не сказал? – а потому дела велись крайне вяло.
– Если бы не стечение обстоятельств, то и тело Олафа Сигри предстало бы нам в виде скелета. – Священник ещё раз набожно коснулся лба. – Предыдущих жертв съели ливьятаны, раньше водившиеся здесь в изобилии.
Вода озера пошла рябью от лёгкого ветерка.
Я вздрогнула, представив себе ливьятанов на глубине – мерзкие, слизкие, прожорливые змеи с огромными зубами и совсем без мозгов.
Полынь снова перехватил нить рассказа:
– Наш маньяк – мы называем его так – рассчитывал, что Олафа постигнет та же судьба. Но около месяца назад местные ундины по пьяни снесли решётку, отделявшую озеро от рва Рейнич. И ливьятаны умчались на волю, а труп остался сам по себе.
Меня передёрнуло от отвращения.
Многие в Шолохе держат в декоративных прудах ливьятанов.
Считается, что эти падальщики очищают и «лечат» воду. Но, насколько я ненавижу насекомых, настолько же мне не нравятся и толстые подводные змеи с острыми плавниками вдоль хребта.
А уж мысль о том, как они обгладывали трупы…
– Его выловили здесь. – Эрвин Боу шепнул короткое заклинание, и стайка серебристых искорок очертила место, где нашли тело.
– Спасибо, Эрвин. На этом всё на сегодня.
Священник кивнул нам, покинул пузырь Бубри и ушёл в сторону храма.
Полынь предложил мне сесть на скамейку неподалёку, чтобы продолжить разговор.
– Спрашивай, а я буду отвечать, – просто сказал он.
Я прислушалась ко всей той какофонии мыслей, что сотрясала мой разум, и, вдохнув озёрной гнильцы, начала с самого важного, пусть и немного устаревшего вопроса:
– Ты подал заявку на должность Ловчей якобы от моего лица. Как получилось, что её одобрили?
Стрекозы с треском вспарывали неподвижный воздух. Из зарослей шиповника выкатился павлин, клекочущий в поисках самки.
Полынь закинул ногу на ногу и неспешно начал завязывать волосы в узел.
Я закатила глаза, борясь с желанием немедленно отобрать резинку и дать ему ею по носу. Намеренная неторопливость Полыни изматывала.
Наконец Внемлющий пожал плечами:
– Когда комиссия Иноземного ведомства набирает новичков, поступившие заявки распределяют среди действующих Ловчих. Каждому достаётся штук по десять. После этого некоторое время мы вас «пасём»: по сути, проверяем на профпригодность. И в итоге рекомендуем взять кого-то одного, с кем сами готовы возиться в роли кураторов. Я добавил к полученной мною стопке «твою» заявку, а потом сообщил, что ты – отличная кандидатура.
Меня поразило то, что Полынь столь легко признался в мошеннических действиях.
Это напомнило мне Кадию – она так уверена в том, что является «хорошим человеком», что зачастую совершает дикие, неправомерные глупости. Верит, что в её эксклюзивном исполнении они не являются «чем-то плохим».
– Ладно. – Я перешла к следующему вопросу: – Ты сказал, что нанял меня из-за принца Лиссая. Что это значит?
– Ты внимательно слушала рассказ Эрвина Боу?
– Да.
– Так вот, он сказал о шести скелетах и одном трупе. Этот труп покрывали рисунки чёрной краской. Мы обнаружили следы такой же краски на цепи одного из скелетов. Вдобавок – Эрвин об этом не знает – потом я нашёл ещё один труп… Уже не в озере, но тоже на территории дворца. Сожжённый. Некоторое время спустя нам удалось установить личность и отыскать след от той же самой краски – очень, я скажу тебе, редкой. Никаких других улик по делу у нас нет. Ни одной. Запросив информацию о краске, я выяснил, что во всём Шолохе только один человек пользуется таковой. Принц Лиссай.
Полынь умолк и расслабленно откинулся на скамейке, явно ожидая от меня новых вопросов.
– Но при чём здесь я?
Полуприкрытые синие глаза Полыни блеснули:
– Лиссай, скажем так, болен ментально.
Я кивнула, вспомнив рассказ самого принца. Ровно та же обтекаемая формулировка под авторством короля и придворных. Видели бы они Святилище!
Внемлющий продолжил:
– Из-за этого он находится под домашним арестом. Сайнор остерегается, что кто-нибудь из госслужащих сумеет использовать ослабленное состояние принца себе на благо, а короне – во вред, и поэтому сейчас к Лиссаю не пускают никаких чиновников. Видимо, обжегшись на молоке бунта Ходящих два года назад, теперь Сайнор дует на воду… И я, как ни бьюсь, не могу получить доступ к своей единственной зацепке. Только слежу издали. И я выяснил, что ваша библиотечная встреча с принцем стала для него ярким событием. Ты, Тинави, единственный человек, кроме слуг и стражей, с которым он разговорился за долгое время. Я проверил твою биографию и подумал, что тебя можно привлечь к этому делу.
– Но зачем нанимать меня в качестве Ловчей? Почему нельзя просто… ну не знаю… попросить о помощи?
– Есть такое понятие, как «законно добытые сведения». В Шолохе таковыми считаются данные, которые лицо сообщает лично работнику правоохранительных органов – при этом по доброй воле. Поэтому ты должна работать у нас, иначе я не смогу использовать полученную тобой информацию. И, раз уже сейчас был сезон найма новых Ловчих, я решился на небольшую аферу.
Ничего себе небольшую.
– Ладно. – Я закинула ногу на ногу. – Но если к Лиссаю не пускают госслужащих, то почему охранники так спокойно относятся ко мне?
Полынь потёр руки и засмеялся:
– Вот это и был мой любимый поворот! Удивительное везение! Я даже не поверил сначала, что так бывает. Скажу больше: не обладай ты этой особенностью, не стал бы я подавать за тебя заявление, всё равно бы не помогло. Знаешь, каким образом охраняют Лиссая?
– Ну?
– Придворная чародейка создала заклинание, которое даёт сигнал тревоги, если к принцу приближаются люди со светящимися татуировками. Ведь у каждого из десяти… прошу прощения, уже девяти ведомств есть своя метка, которая, как ты успела заметить, на практике важнее, чем значок. Таким образом, надёжно отсекается 100 % служащих. Или, вернее, 99 %. Ведь у нас есть ты – уникальная Тинави из Дома Страждущих, от прикосновения которой даже баргесты исчезают. Что уж там говорить о какой-то потухшей наколке!
Он был очень довольным, как наевшийся кот, этот жуткий человек по имени Полынь.
Я же чувствовала себя не пойми как: то ли обиженной (обман! сплошной обман!), то ли обнадёженной (мой главный недостаток обернулся плюсом). Впрочем, над этой амбивалентностью чувств царила грусть: судя по всему, в Иноземном ведомстве я не задержусь. Выполню задачу – и до свидания.
– Слушай, Полынь… А что именно тебе от меня надо-то?
– Как что? – Он вытаращил глаза. – Поговори с Лиссаем! Я дам тебе список вещей, которые надо узнать. Что это за краска, почему он её выбирает. Для чего использует. Какие разновидности магии предпочитает. Знал ли наших жертв. Его алиби. Ну и так далее.
– То есть Лиссай – подозреваемый? Что-то не верится. Принц действительно не от мира сего, но его интересуют совсем другие вещи. Уж точно не серийные убийства.
– Давай, расскажи мне о том, что симпатичные художники королевских кровей не бывают преступниками. – Полынь фыркнул. – На данный момент Лиссай – наша единственная зацепка, как я уже и сказал. Мне нужно раскрыть это дело, понимаешь? – Глаза у него фанатично загорелись.
– Ну да, ну да. Я слышала про твоё желание стать Генералом Улова.
– Да, это для меня очень важно, – не стал отнекиваться Внемлющий. – Но есть ещё понятие правосудия, знаешь ли. Наш маньяк убил уже восьмерых, но гуляет на свободе без какого-либо намёка на неприятности. Когда он убьёт в следующий раз?
Я подняла с земли камешек и, размахнувшись, швырнула его в озеро. По воде побежали круги.
Полынь, конечно, рассуждал логично. Но я расстроилась. Подделать документы, нанять калеку на серьёзную должность, обойти охрану Сайнора… Внутри меня всё восставало против подобного поведения многоуважаемого Ловчего.
– И часто ты пользуешься такими методами? – угрюмо поинтересовалась я.
Внемлющий помолчал, прежде чем ответить. Его голос неуловимо изменился: тембр стал ниже, вкрадчивее. Всю беседу до этого он вёл в энергичном ключе: слышалось, что он взбудоражен и увлечён этим делом, его разбирает азарт и жажда победы. Сейчас Полынь стал серьёзен и спокоен. Он накрыл рукой мою ладонь, посуровел.
Видимо, уловил моё недовольство и попытался обаять:
– Пару раз бывало. Но это исключение, а не правило, поверь, Тинави.
– Ах, вот оно как. Ну ладно. – Я пожала плечами и убрала руку в карман. – Я поговорю с Лиссаем.
Полынь мгновенно вынул из складок одеяния сложенный пополам листок бумаги. Я развернула его. Список вопросов к принцу был снабжён подробными комментариями и указаниями.
Я задумчиво подёргала покалеченное ухо.
– Шустро ты, господин Внемлющий! Но я скажу Лиссаю, что спрашиваю это по велению начальства.
– Без проблем. Более того, ты обязана прояснить этот момент – а то снова получатся «незаконно добытые сведения». – Полынь весело кивнул. Потом по-птичьи наклонил голову и добавил: – Понимаю, ты сейчас видишь во всём этом грандиозный обман, но на самом деле я никому не причиняю зла своими действиями.
– Да, конечно, – холодно согласилась я. – А что будет со мной, когда я получу информацию? Меня уволят?
– Нет. – Полынь улыбнулся. – Давай разберёмся с маньяком, а потом просто продолжим работать в паре. Моей магии хватит на двоих. А образование и биография у тебя просто отличные, идеально подходят для работы Ловчей. И харизмы, необходимой для работы с людьми, – в избытке! Сплошные плюсы.
Я не стала реагировать на комплименты Полыни.
А какое ещё у меня должно быть образование, если я надеялась возглавить кафедру Тайн Магического Мира в Башне магов лет через двадцать? Что касается харизмы – что ж, мне приятно, но не настолько, чтобы я сейчас улыбалась и радовалась, забыв обо всём остальном.
– Хорошо, – ровным тоном сказала я. – На сегодня ещё задачи есть? Мне идти к Лиссаю?
– Нет, это уже завтра. Пусть сигнализация на татуировку и не сработает, но стража может напрячься, если ты придёшь к нему дважды за день. Отправляйся домой.
– Спасибо. И спасибо, что прояснил ещё один вопрос.
– Какой? – Проколотая колечком бровь Полыни поползла вверх.
– За что тебя так не любит Селия: ведь мало кому нравятся рвущиеся к славе манипуляторы.
– Хе-е-ей, Тинави, погоди!
Но я уже встала со скамейки и пошла прочь.
Полынь был интересным малым, и где-то в глубине души я представляла, как мы вдвоём станем самыми эффективными Ловчими в Шолохе. Будем получать награды, раздавать автографы, пить вино на дворцовых приёмах… Но после этого разговора мечты лопнули, как тот антиподслушивающий пузырь.
Ничего криминального не случилось, но я выяснила: меня банально купили, чтобы использовать в своих целях. И мне это не понравилось.
Будь Полынь шантажистом по натуре (а вдруг он и был, понимаете?), он бы мог пойти дальше и взять меня в оборот: делай это и это, а не то всем расскажу, что ты обманом поступила в ведомство. А я что? Я ничего. Уверена, если бы ситуация дошла до расклада «моё слово против его слова», я бы проиграла.
Грустно быть тем, чья голова полетит сразу же, стоит начаться боевым действиям.
Более того, Полынь заранее просчитал, что, попадя на службу, я не стану никому рассказывать о том, что у меня нет магии и я вообще не пойми как здесь оказалась. То есть он предвидел моё не самое благородное поведение.
Он прочитал эту ложь, трусость в моём характере – и оказался прав. Ставка сыграла… Такое осознавать особенно неприятно.
Как говорится, в других нас больше всего бесят те черты, которые есть и в нас самих. И Полынь, и я, судя по всему, были не прочь поставить личные интересы над общественными, коли возникала такая возможность.
Мне было стыдно.