Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Серая лента асфальта с неровной пунктирной строчкой посередине извивалась то волнами (вверх-вниз), то змейкой (влево-вправо). Желтые гречишные поля по краям дороги быстро сменялись зелеными пшеничными, изредка – серо-коричневым частоколом соснового леса.
Дети на заднем сиденье спали, запрокинув белобрысые головы и открыв большие рты. Дима зевнул, потянулся, насколько позволяло водительское кресло, покрутил шеей. Шутка ли – пять часов в дороге. И еще три впереди. Остановиться бы, ноги размять, но тогда сыновья проснутся, и прости-прощай тишина. Опять будут делить пространство и папино внимание.
Дима вез детей в соседний регион, в деревню к родителям. Летние каникулы – благостное время, когда можно отдохнуть от школьно-бытовой возни и побыть с женой вдвоем. Хотя бы месяц… пока старики не взвоют от своих гиперактивных внуков.
Маша с ними не поехала в этот раз, осталась на дежурстве, поэтому Дима вел машину по своему усмотрению и без ее контроля, то есть с полным игнорированием скоростного режима. Стрелка спидометра стремилась к горизонтальному положению в противоположную сторону от нуля.
Социальная реклама с билбордов настойчиво рекомендовала не спешить, но Дима ее не замечал. Очень уж хотелось поскорее добраться до места, передать детишек в любящие руки бабушки, накатить с батей по стопочке по приезду, может, даже в баньку сходить. А завтра – в обратный путь, чтобы успеть обернуться за выходные. Потому вжал педаль газа в пол, и только бабочки густо шмякались о лобовое стекло.
Обгоняя очередного тихохода, Дима чуть было не сбил бомжа на обочине, невесть откуда взявшегося посреди федеральной трассы. Выругавшись смачно, но шепотом, чтобы не разбудить детей, Дима кинул взгляд в зеркало заднего вида. Несуразная фигура в серых лохмотьях замерла неподвижно, уставившись в сторону Димы. Но расстояние между ними стремительно увеличивалось, пока не превратило фигуру в едва заметный штрих, расплывшийся в мареве летнего зноя.
Поворот, еще поворот. Тихоход, еще тихоход. Добавить газу на обгоне… что?!! Отку…
– … да, – выдохнул Дима уже не легкими, а сознанием.
Словно сбоку и откуда-то сверху, как в замедленной киносъемке, видел он свой маленький автомобиль, скрежещущий по асфальту задним ходом под напором тяжеловесного джипа. Лобовое. Без вариантов…
Не успело это танго двух механизмов замереть, как Дима увидел у задней двери своей бывшей машины бомжа, того самого, с трассы. Одним рывком вырвал тот помятую дверь, втиснулся на задний ряд и вытащил мальчишек на обочину. Живы! Дима откуда-то знал, что живы. Хоть и не мог к ним подойти.
– Коридор открыт, пора! – услышал он смутно знакомый голос.
– Гардиан? – вспомнилось вдруг странное имя.
– Да, возвращайся, тебе пора, – вновь прозвучало в пространстве.
И тот, кто еще мгновение назад был Димой, начал медленно вспоминать себя настоящего. Обернувшись в последний раз на страшную картину аварии, он увидел, как тормозят рядом машины, как бегут к сыновьям люди. Дима встретился взглядом с бомжом-спасителем. Тот стоял в сторонке, позволив другим оказывать первую помощь приходящим в себя мальчишкам, стоял и смотрел на небо, как могло показаться случайным свидетелям. Но на самом деле он провожал глазами душу, закончившую свою Игру так бестолково.
– Гардиан?! – душа окончательно осознала происходящее, выскользнула из транзитного тоннеля. – Гардиан, кто это был?!
– Где, друг?
– Там, тот человек! Бомж! Он видел меня после смерти! Он вырвал дверь с силой, нарушающей законы матричного мира! Что это было?
– Я не видел его и не чувствовал, – спокойно ответил Гардиан. – Но… кажется, знаю, кто это. Вероятно, ты встретил арктурианца.
– Кого?
– Представителя иной цивилизации. Они иногда воплощаются в человеческом мире, но не через наши механизмы симуляций, а сами. Они так тонко настроены, что способны на это без потери памяти и сознания. Приходят просто пожить жизнь. Зачастую в теле животного. У них нет цели получить артефакт, они уже на высшей ступени развития.
– Оу, они вне Игры…
– Добудешь свой кубок терпения, который ты опять упустил, – без тени укора, произнес Гардиан. – А следом и все остальные артефакты… Вот тогда у тебя появится шанс слетать на Арктур. Может, там и осядешь, когда усвоишь все уроки Сансары. Пройдешь инициацию и будешь изредка посещать Землю по старой доброй памяти.
– С полным сохранением сознания?!!
– Да. А еще с возможностью нарушать физические законы, трансформировать тело, отращивать крылья. Думаешь, откуда в земном информационном поле все эти предания об ангелах и архангелах? Иногда люди их случайно замечают, но чаще они сами являются, чтобы помочь или сообщить что-то важное.
– Я бы так поиграл… Быть человеком, но без ограничений в сознании и в теле, без страха, без зависимостей… Эх, красота. Я бы… стал кем-то великим, однозначно.
– И без амбиций, страстей, желаний, – мягко смелся Гардиан. – Без всего того, что делает человека человеком. Им нет дела до величия и богатств. Так что станешь ты таким же бомжом и скитальцем, но просветленным и сильным.
– Это не честно, – насупилась душа.
– Это наш путь, – возразил Гардиан. – Арктурианцы – это высшая ступень, способная путешествовать меж мирами. Но кроме них есть и иные цивилизации, в них настройки природных законов и кармы отличаются от земных. Центуриане, например, или андромедяне. Можешь попробовать там воплотиться, отдохнуть, потом вернешься на Землю, продолжишь Игру.
– Нет, там скучно. Я еще не настолько устал. Давай обратно. В земную жизнь.
– Хорошо, сейчас подберем судьбу. Артефакт тот же – терпение и терпеливость. Хочешь в свою же семью?
– Это как?
– У старшего твоего с тобой договор, помнишь? Он учит тебя терпению, ты его безусловной любви. Раз уж ты выпал из Игры раньше времени, то можно вернуться к нему в качестве сына. Надо лишь подождать чуток, дети быстро вырастут, земное время здесь ощущается иначе. Готов?
– Поехали!