А можно… обратно?
Марк струился неспешным потоком по транзитному тоннелю на ту сторону. Мягкое свечение тоннеля успокаивало, расслабляло, к Марку возвращалась истинная память.
Он вспомнил, что на самом деле он не Марк. Вернее, был Марком в последней земной жизни, но то лишь одно из его воплощений. Таковых было уже десятки. А сам он много больше, чем ограниченный рамками материальной оболочки индивидуум. Он – чистое сознание.
Последняя жизнь только что закончилась. Это была очень хорошая, невероятно удачная жизнь. Хоть и недолгая даже по земным меркам – Марк прожил 46 лет. И все у него получилось. Он добыл нужный артефакт, нашел ту самую любовь, которую искал из жизни в жизнь. Доступ к следующему уровню теперь открыт.
И все-таки его что-то смущало.
– Мои поздравления! – поприветствовал его Гардиан на выходе из тоннеля.
Гардиан – личный хранитель, настройщик программы и ассистент в делах житейских. Там, на земле, он незримо вел Марка, подкидывая подсказки, возвращая на путь, оберегая от ошибок. Но правила игры таковы, что выходить на прямой контакт хранитель не может. Ответственность за каждый сделанный выбор, за мысль, за действие лежит на игроке. А игрок, пребывая в материальной оболочке, ничегошеньки не помнит.
– Спасибо, друг. Да, все получилось в этот раз. Только… почему так быстро вывел меня из жизни?
– Ты же сам просил. До погружения. Помнишь, когда настройки судьбы делали, ты говорил, что если добудешь артефакт, то можно сразу выводить тебя.
– Действительно… просил. Хотел побыстрее перейти на другой уровень. Поторопился.
– Не переживай, теперь ты владеешь артефактом «настоящая любовь». Наполнишь ею следующие жизни, а это и вдохновение, и поддержка, и счастье даже в сложные моменты. Так что дальше интереснее и легче будет. Хочешь, прямо сейчас отправлю в новую жизнь? Жизнь, полную любви-и-и, – Гардиан пропел последние слова и открыл настройки новой жизни. – Куда отправишься?
– А можно… обратно?
– Как так?
– Обратно в ту же жизнь. В тело Марка. Туда, к Алисе…
– Ох ты ж… В тело Марка вряд ли. Нет, никак нельзя.
– Но просто к Алисе? Как угодно, на любых условиях. Понимаешь, она там совсем одна осталась. Так тревожно за нее. Я просто хочу быть рядом. А потом чтобы вместе вышли. Ну пожалуйста.
– Ох, как же это не по правилам, – вздохнул Гардиан. – Опять отхвачу от высших сил. Посмотрим, что можно сделать, не нарушая вселенских законов.
Алиса приехала на кладбище одна. Детей у них с Марком так и не случилось, а сестра и племянники не смогли. Да и не надо. Алиса хотела побыть наедине с мужем.
Со дня гибели Марка прошел ровно год. И вроде приняла, успокоилась, но необъятная пустота поселилась в сердце. Словно вырвали душу. И Алисе казалось порой, что она физически ощущает, как эхо раскатывается в груди, как пусто там и холодно.
– Здравствуй, мой хороший, – вздохнула Алиса, присаживаясь на мраморную плиту. – Как ты? Я вот тяжко…
Она достала из сумки поминальные блинчики, положила у основания памятной стелы. Коснулась рукой фотографии.
– Какой же ты тут смешной… – улыбнулась она, разглядывая любимое лицо на черно-белом снимке. – Как так вышло, что именно это твое фото взяли? Хотя… ты ведь именно такой и был.
Марк на снимке выглядел обросшим, даже лохматым. Темные с проседью волосы падали неровными прядями на широкий лоб, черные глаза смешливо щурились из-под кустистых бровей, а вот улыбки видно не было, так как все лицо закрывали густые усы и борода.
Алиса прижалась лбом к стеле и всхлипнула. Эхом на ее всхлип прозвучал протяжный вздох с присвистом. Совсем рядом, над самым Алисиным ухом.
Женщина вздрогнула, повернула голову. На другой стороне могильной плиты сидел пес, заросший, немытый, лохматый. Серая с белым шерсть падала неровными прядями на лоб, закрывая черные бусины глаз. Заросшая словно усами и бородой морда растянулась… в улыбке?
– Привет, дружок. Ты откуда здесь? – удивилась Алиса. – Потерялся? Голодный? – она протянула псу поминальный блинчик. – Держи, Марк не будет возражать, он любил собак.
Лохматый проглотил блин в мгновение и даже успел лизнуть ее руку.
– Ты бездомный, – догадалась Алиса, разглядывая пса. Он был явно молодой, не больше года, но худой, потрепанный, грязный. – Господи, из какой ямы ты вылез? – усмехнулась Алиса и сама же побледнела от неудачной шутки. – Да уж…
Попрощавшись с мужем, Алиса направилась к машине. Пес последовал за ней уверенной походкой домашней собаки.
– О нет, дружок, прости, я не могу тебя взять, – сказала Алиса, села в машину и захлопнула дверь.
Пес следил за ней с недоумением и поскуливал. Он вставал на задние лапы, подпрыгивал, пытался заглянуть в глаза.
– Прости, – шепнула женщина еще раз и, стараясь не смотреть на собаку, завела машину.
Основавшаяся ранее душевная пустота вдруг ожила и наполнилась тревогой. Алиса тронулась с места, медленно набирая скорость по безлюдной кладбищенской дороге. Лохмач несся за ней и отчаянно лаял.
Алиса не выдержала, взглянула в зеркало заднего вида, и на мгновение ей привиделось немыслимое: будто это Марк бежит за ней.
Резко по тормозам, открыла дверь, выбежала. А псина, проскочив мимо нее, с разбегу запрыгнула в машину. Уселась на переднее сиденье, посмотрела на Алису возмущенно и издала гортанный ворчливый звук.
– Марк? – пролепетала Алиса. И испугавшись мысли, отмахнулась. – Какой бред. А я смотрю, ты настойчивый парень. Ну что ж, поехали домой, дружище… Отмыть тебя надо для начала. А потом заедем за поводком и чашками. И за едой. И к ветеринару записать. Надеюсь, с этим проблем не будет?
Пес коротко тявкнул в ответ.
– Бред, какой же бред… Я разговариваю с собакой, – качала головой Алиса.
Но тревога вдруг сменилась умиротворением, в груди потеплело, душевная дыра заполнялась чувством нужности, вдохновением, любовью.