Больничный Грише продлили. Гриша с подозрением относился ко всему этому, он боялся, в нем давным-давно распознали аномала и просто чего-то выжидают. Вернувшись, домой утром он первым делом попытался связаться с Винтом, но тот как в воду канул. Все эти недели он молчал. И это было странно. Ну, нельзя обмануть ЧИЛ. Остаток дня до вечера Григорий провёл в оперативном объёме ЛИИСа, часто именуемом медиарием. Спустя пару тройку часов свет операционного поля медиария погас. На фоне бархата воцарившегося мрака возникла зелёная надпись. Буквы кривые, словно кто-то писал от руки:
«Это для тебя, Гриш, с надеждой на окончательное освобождение». Григорий, выругавшись, открыл глаза. Когда это медиарии ломались? Освещение комнаты безжалостно резануло по глазам. Томимый вынужденным выходом Гриша решил сварить крепкий кофе.
Перезагрузив медиарий, он радостно прыгнул в виртуальные приключения. Больше всего Гриша любил внедряться в любимые фильмы на правах либо нового героя, либо уже имеющегося и на своё усмотрение кроить и перекраивать сюжет. Пресыщаясь, он отдавался на волю игрового поля всевозможных игр. Спустя почти двадцать минут его снова выбросило из операционного объема медаирия. И снова перед глазами раскинулась тьма, только на сей раз украшенная серебряными гвоздиками звёзд.
– Что за…? – Ругнулся Григорий. – А в следующий момент ему показалось, кто-то залез в голову и поместил туда, нечто неимоверно большое. Медиарий трезвонил о нервной перегрузке. Гриша не обращал внимания, балансируя на грани нервного истощения. Мрак и тишину развеяла яркая, словно от ядерного взрыва, вспышка. Перед мысленным взором возникла надпись:
«Привет с того света». Надпись сменилась появлением Винта. Пётр выглядел подавленным. Глаза глубоко запали, вокруг глаз синева.
– Здорово, дружище. Уж прости за избитую фразу, но если ты это видишь, значит, меня нет в живых. Страшно да? – Он позволил себе улыбнуться. – Но знаешь, я был к этому готов. Помнишь, я говорил тебе, что у меня есть козырь? – Гришка невольно кивнул, словно разговаривал с живым другом. – Как ни странно, но моя смерть может быть поводом для доказательства очередной моей теории. Ну да ладно. К слову о свихнувшихся нанитах, – резко сменил тему разговора ученый. – Наниты, вырвавшиеся на свободу, подвергались воздействию поля аномальности, Хельга или как там ее звали, оказалась права. Отсюда и ожившие машины, как видишь, я умею искать даже то, что тщательно от меня скрывают. Да, после высвобождения нанитов, сработала многовариантная система отключения. Плюс наши, когда туда прибыли повторно проверили местность на предмет наличия активных нанитов. Изменённые полем аномалии наниты успели дать потомство. Чёрт, я говорил этому дубу Горошкину, не наделяй своих букашек способностью к воспроизведению, ты, что не читал Лемма, так нет же, хорёк лысый, по-своему поступил. Вот как раз это поколение изменённых полем аномалии нанитов и породило оживление техники и металлизацию людей. Новые наниты не детектируются, не отключаются и обладают потрясающей способностью к симбиозу. Это уже моя догадка, иначе как пояснить их влияние на живое и неживое. Представь себе, по планете разгуливают модифицированные нанороботы, неподчинённые программе. Страшно представить что будет. В этом отношении морфы аналоги наниотов только дающие симбиоз с живым. Я не говорю тебе, прощай, Гриш, говорю до встречи, если теория подтвердиться, конечно. А если ты помнишь, все мои теории рано или поздно оживают.
– Прощай, дружище, и прости меня за всё, – прошептал Гриша, чувствуя как, по щеке катиться скупая мужская слеза.
*
– Дорогой, что с тобой, ты, что столько времени был сопряжённым? Посмотри на индикатор перегрузки, – подавленный, утомлённый медиарием Гриша только сейчас увидел сидевшую на крае постели Лёлю.
– Та ничего выживу. – Вымучил он улыбку. А у самого в голове настоящий кавардак.
По официальной версии Пётр Воробьёв погиб в результате несчастного случая. Якобы в их отделе случился невиданный по силе взрыв, забравший жизни ещё нескольких сотрудников. Как и полагается обстоятельства гибели расследуется. Григорий в сердцах сбросил чашку с недопитым кофе на пол. Осколки отскочили и ударились в дверцу тумбочки. Брызги липкой, коричневой жидкости заляпали пол, мебель и брюки. Подняв самый большой осколок, он повторно грохнул им об пол. Лишь вбежавшая в комнату Лёля вернула Грише часть самообладания.